"Не доказано, что Бережков передавал деньги Субботкину". Как защищали бывшего гендира "Динамо"

Седьмого октября возобновилось рассмотрение дела в отношении бывшего гендиректора хоккейного «Динамо» Максима Субботкина.

После того, как прокурор зачитал обвинение в адрес Субботкина, а также попросил приговорить его к шести годам лишения свободы с конфискацией, слово взяли адвокаты подсудимого Дмитрий Горячко и Владимир Пташник.

По их мнению, действия Субботкина нужно классифицировать по статьей 428 (халатность), а тюремное заключение не может быть выбрано в качестве наказания. По эпизоду с Сагындыковым его и вовсе просят оправдать.

SPORT.TUT.BY собирает самые яркие ответы на адвокатов на обвинение, предъявленное их подзащитному.

Позиция обвинения: Субботкин вопреки трудовому договору без согласия наблюдательного совета клуба создал ЗАО «Маркетинг ХК «Динамо», оформлял фиктивные протоколы собраний учредителей и обеспечивал себе ежемесячные выплаты в размере 45 млн рублей, как председателю наблюдательного совета «Маркетинга».

Позиция защиты: Создание «Маркетинга» было согласовано с наблюдательным советом клуба. Им же согласовано приобретение клубом 90% акций ЗАО.

Более того, все свои действия Субботкин координировал с главным бухгалтером и юрисконсультом «Динамо» и принимал решения только удостоверившись в их законности. Юрист клуба Инесса Готто заявила, что никакого нарушения в действиях обвиняемого не было, так как на должности председателя наблюдательного совета ЗАО он отстаивал интересы «Динамо», что и входит в его должностные обязанности, как гендиректора.

Деятельность в качестве председателя наблюдательного совета «Маркетинга» официально не является работой, а Субботкину выплачивалась не зарплата, а вознаграждение. Все это разрешено законом. К слову, обвиняемый входит в наблюдательные советы и других обществ («Ткани и ковры», «Тикетпро», «Бобруйск общепит»), и наниматель при приглашении Субботкина не считал это нарушением договора.

В Трудовом кодексе РБ также закреплено, что участие в наблюдательных советах не попадает под его действие.

Собрания учредителей ЗАО, по мнению защиты, также фиктивными не были, так как директору ЧУП «Брестинфорпортал», владевшему 10% акций «Маркетинга», передавались на подпись протоколы собраний.

Позиция обвинения: Субботкин совершал действия явно выходившие за рамки его полномочий. Это повлекло за собой ущерб более 2 млрд неденоминированных рублей. В частности, 400 млн рублей было переведено клубом на счета ЗАО за услуги по поиску продавцов для работы на ЧМ по хоккею, в то время, как в реальности эту работу осуществляли сотрудники клуба, а «Маркетинг» вообще никакой хозяйственной деятельности не вел.

Позиция защиты: Эта сделка была первой для «Маркетинга». Такая сделка есть в истории любой компании, и понятно, что до ее заключения никакой хозяйственной деятельности фирма не ведет. Деятельность начинается именно с первого контракта, а отсутствие сделок не является поводом для незаключения первой.

Создание дочерней компании, занимающейся коммерческой деятельностью, — мировой опыт. Ведущие хоккейные клубы передают маркетинговую деятельность на аутсорсинг.
Ни создание и реорганизация ЗАО, ни заключение первой сделки на 400 млн не делались втайне. Обо всем докладывалось наблюдательному совету, что подтвердили главный бухгалтер и юрист клуба. На совещания приглашались руководители различных подразделений.

Первый директор ЗАО «Маркетинг ХК «Динамо» Александр Павлюченко подтвердил, что он занимался поиском продавцов, а значит договор не может являться фиктивным — работа по нему действительно выполнялась сотрудником ЗАО. Что касается сотрудников клуба, также занимавшихся наймом продавцов, то и Руденкова, и Васильев, и Готто на допросе признали, что занимались этим в свободное от работы время. Ошибкой, но не превышением служебных полномочий, является то, что Субботкин не проконтролировал, заключил ли Павлюченко с ними договоры подряда. Максим Субботкин это признал и ущерб компенсировал. Но само заключение контракта с ЗАО «Маркетинг» на оказание консалтинговых услуг не является превышением полномочий. Таким образом, действия Субботкина стоит квалифицировать по статье 428 (халатность), но не 426 (превышение полномочий).

Ущерба клубу также причинено не было, так как деньги были перечислены на счета ЗАО «Маркетинг ХК «Динамо», 90% акций которого принадлежат клубу. «Динамо» могло в любой момент расторгнуть сделку или затребовать эти средства, но до настоящего времени этого не сделало, а следовательно ущербом этот перевод не считает. Перевод денег со счета клуба на счета дочернего предприятия преступлением не является. Клуб не лишился возможности контроля и распоряжения этими деньгами. Преступлением был бы перевод денег на счета неподконтрольных фирм-однодневок.

Важно отметить и что 400 млн по сути не являлись деньгами клуба, так как изначально было оговорено, что эти расходы понесет шведская компания — поставщик атрибутики.

Позиция обвинения: Менеджер по рекламе Маргарита Заяц, являясь сотрудником «Динамо», летом 2014 года заключила договоры с партнерами от имени ЗАО «Маркетинг». Деньги за рекламу на арене и форме поступали не в клуб, а на счета ЗАО.

Позиция защиты: Практически вся работа по заключенным Заяц договорам началась выполняться в сентябре, когда она уже являлась сотрудницей «Маркетинга». Летом были исполнены лишь работы по по размещению рекламы в журнале, а это всего 12 млн рублей. Эти деньги были недополучены в связи с несвоевременным переводом Заяц из клуба в ЗАО, что, по мнению обвинения, является халатностью, а не превышением служебных полномочий.

Стоит также учитывать, что 50% всех доходов «Маркетинга» переходило клубу. «Динамо» также получало дивиденды и экономило деньги на зарплаты сотрудникам, нанятым ЗАО.
Коммерческие результаты деятельности ЗАО и клуба улучшились в разы и до сих пор не могут быть повторены. В материалах дела нет никаких доказательств тому, что такая форма деятельности принесла какой-то ущерб.

Позиция обвинения: С другом Субботкина Цынгалевым был заключен контракт, по которому он должен был принять участие в переговорах со шведским поставщиком атрибутики, а также контролировать торговлю на «Минск-Арене» и «Чижовка-Арене» во время чемпионата мира по хоккею. При этом Цынгалев опыта работы в торговле не имел и участия в международных переговорах до этого никогда не принимал. За весь чемпионат мира он лишь раз посетил точку торговлю, а на переговорах оказался случайно. Более того, договор был подписан за день до заключения контракта с Цынгалевым, а сотрудники клуба его участие в переговорах и вовсе отрицают. Другу Максима Субботкина за такую работу было выплачено более 20 000 $.

Позиция защиты: Свидетели Готто и Бережков, а также сам Цынгалев указывают на то, что контракт со шведами был подписан позже указанной на договоре дате 7 мая. Бережков также подтвердил, что Цынгалев действительно присутствовал на переговорах. При этом большая часть гонорара была выплачена именно за участие в переговорах. Свидетель Васильев подтвердил, что Цынгалев интересовался ходом торговли, спрашивал, нужна ли его помощь. Это говорит о том, что Субботкин заранее при заключении договора не мог знать, что Цынгалев эту работу выполнять не будет.

В договоре со шведской фирмой были оговорены условия оплаты труда занятых в торговле сотрудников, а также бонусы за успешные показатели. На зарплаты всех сотрудников шведы обязались потратить 50 000 $. Большую часть суммы Цынгалев получил в качестве бонуса, который также обговаривался в контракте со шведской фирмой.

Наконец, гонорар и бонус Цынгалеву были выплачены с денег, заработанных ЗАО.

Позиция обвинения: Субботкин в преступном сговоре с Бережковым фиктивно устроил на работу Сагындыкова, которому через зарплаты и премии было начислено более миллиарда рублей. Эти деньги Бережков снимал с банкомата и передавал Субботкину, который жаловался на низкую зарплату гендиректора. При этом свою работу Сагындыков по сути не выполнял, что подтверждается рядом показаний свидетелей, хотя в табели учета рабочего времени ему регулярно ставились «восьмерки» (восьмичасовой рабочий день).

Позиция защиты: Сагындыков — друг Бережкова, карточка Сагындыкова находилась у Бережкова и Субботкину он ее никогда не передавал, отчеты о работе Сагындыкова задним числом подготовил Бережков, деньги с карточки Сагындыкова снимал Бережков, свои покупки в магазинах ей оплачивал Бережков, табели о работе Сагындыкова подписывал Бережков, накладные о премировании подписывал он же. Введение самой должности Сагындыкова в штат инициировал Бережков. Но если Бережков утверждает, что снимал деньги, чтобы финансово обеспечить Субботкина, то почему он просто не передал карточку обвиняемому, чтобы тот мог сам ими распоряжаться? Зачем Субботкину нужно было ставить себя в зависимость от совершенно незнакомого ему Сагындыкова и Бережкова? Ни на один из этих вопросов в деле ответа нет.

Куда Субботкин потратил столь большие суммы? Следствием очень тщательно проверялось не только имущество обвиняемого, но даже имущество родителей, супруги, брата и супруги брата. Единственное жилье Субботкина — дом в Бобруйске, подаренный в 2010 году отцом. Счетов в банке не имеется, а для покупки золотых слитков стоимостью 5 и 10 грамм миллиарда рублей не нужно.

Бережков же изначально признался в хищении средств и заявлял на следствие, что часть денег, снятых с карточки Сагындыкова, положил на депозит, а другую использовал на строительство квартиры. На прямой вопрос следователя «Передавались эти деньги Субботкину?» Бережков отвечал «Нет». От этих показаний Бережков потом отказался, сославшись на состояние аффекта. Но отказался только, когда его начали привлекать в качестве обвиняемого, замаячил реальный срок.

Если и стоит говорить о сговоре группы лиц, то в эту группу входили Бережков и Сагындыков. Сагындыков сначала заявлял, что никаких денег брать не хотел, но потом заявил, что Бережков выделил ему крупную сумму на строительство совместной бани. При этом нет ни одного доказательства тому, что деньги, снятые с карточки Сагындыкова, Бережков передавал Субботкину кроме мотивированных показаний самого Бережкова.

Вина Субботкина заключается в том, что он принял на работу Бережкова и Сагындыкова, и он это признает.

Приговор по делу Субботкина будет вынесен 18 октября после обеда.