Единственная в Минске женщина - водитель скорой: "Здесь стала более спокойной, но нечувствительной"

— Вы про нашу Свету писать будете? Ну наконец-то! — встречают нас водители скорой медицинской помощи 6-й подстанции скорой медицинской помощи Минска. — В прошлом году все журналисты поехали в Гродно снимать сюжеты, как там работает единственная женщина-водитель. Хотя у себя под носом ничего не видят!" AUTO.TUT.BY исправляет эту несправедливость.

За полчаса до начала смены Светлана уже на работе. Проверяет машину, заполняет путевку. К вниманию женщина не привыкла совсем. То, что она единственная в Минске женщина - водитель скорой помощи, которая каждую смену сражается с минскими дворами и не всегда дружелюбными соседями по полосе, для нее норма.

Работает Светлана на "Газели". Говорит, ни за что не променяет это авто на другое, даже если будет настаивать начальство.

— Во-первых, у нее выворот хороший, во-вторых, относительно компактная. Несколько раз я подсаживалась на иномарки. На Citroen пару раз работала. По вывороту он, кстати, как и "Газель". Широковатая машина, но лучше, чем Renault. На Renault я даже не сажусь. Все, кто получает эти машины, поначалу вытирают слезы. Посмотрите, какая она большая, да еще «лопоухая», — трогает зеркала Светлана.

На водительскую стезю Светлану вывел… характер. «Всю сознательную жизнь» она работала в торговле и становиться водителем никогда не планировала.

— Переломным моментом стала ссора с начальством: характер-то у меня не очень сдержанный. В моем доме жило много таксистов, они и предложили пойти к ним. Понравилось. Но отработала год и поняла, что я в большей степени работаю на аренду, чем на себя. Как раз в этот момент увидела объявление: КУП «Минсксанавтотранс» ищет 13 водителей. Позвонила в бухгалтерию, поехала туда, поговорила. Мне пообещали, что можно хорошо зарабатывать. Все зависит от часов: хочешь больше — бери подработки. Так здесь и застряла.

Первых пять лет Светлана ездила на машине медпомощи: перевозила пациентов из поликлиник, больниц, приемных покоев. На скорую ушла не по зову души или сирен, а по банальной и знакомой многим причине:

— Надоело добираться на работу в забитом транспорте: постоянно оттаптывают ноги, отрывают пуговицы. Вопрос стоял так: либо увольняться, либо переводиться на скорую. Я жила рядом, неподалеку от подстанции, поэтому этот вариант был оптимальным. Пришла — и осталась, уже четвертый год подходит к концу, — рассказывает Светлана, пока на заднем плане ее коллеги обсуждают житейские вопросы. Шутят, смеются, но камеры фотографа пугаются — и сразу замолкают. — Хотя если бы не начальство, я бы не работала. Потому что обычно проблемы всегда были из-за него. Работаю, пока какая-то стычка не случится. А потом просто ухожу. Здесь такого не было ни разу.

Начальство восприняло женщину-водителя без настороженности.

«Пробуйте!» — сказали ей в отделе кадров и отправили в большое плавание по минских дворам и дорогам.

— Свою первую смену помню до сих пор. Это был ужас. Автомобиль большой. Я боялась дороги, собственной машины, долго привыкала к габаритам. Пару месяцев точно. Я и сейчас, спустя четыре года, себя контролирую, чтобы не зацепить никого и не налететь на бордюр! Каждую смену ловишь такие миллиметры!

Светлана признается, что все удавалось не сразу. Но бригада помогала и помогает до сих пор. Особенно, когда дело касается неизлечимых «болячек» — минских дворов.

— У нас в районе обслуживания они длинные, заставленные машинами абы как. Хочется водителю кинуть авто где пришлось, там его и оставляет. А мне потом 15 подъездов задним ходом. Хотя некоторые врачи сразу говорят: «Света, даже не лезь, мы пройдемся». Но если тяжелый случай, тогда трудно всем. Мне нужно ехать и щемиться сквозь ужасно запаркованные дворы, фельдшеру и врачу — пробираться с носилками к подъезду. Лучший тест для водителя — это дворы.

Светлана работает с линейной бригадой, но от этого экстренных случаев у нее не меньше. Часто случается, что выезжает на вызов с формулировкой «человеку стало плохо», приезжает — а там инфаркт.

— Приезжаем мы и на трупы, качаем их и заводим, — с легким медицинским цинизмом рассказывает Светлана. — Едешь потом и думаешь, что везешь в будке не человека, а огромную ответственность. В таких случаях мы работаем сообща. Я не врач и ничего не смыслю в этом деле, но тоже помогаю. Когда человека откачивают и нужны руки, держу капельницы. Такую сплоченность чувствуешь, что просто невероятно! Что-то подать, принести, убрать — кто-то может отсиживаться за рулем, но я «включаюсь».

Чего водитель не любит включать даже в самых экстренных случаях, так это «моргалки» — в лексиконе Светланы спецсигналы называются так.

— Если едешь с ними — все, дорога для тебя закрыта. Немного у нас сознательных людей, которые остановятся и пропустят. Наверное, воспитание такое. Поэтому стараюсь включать их только в самых-самых ситуациях. Смотрю по обстановке.

— Да, ребята у нас такие, но помогают всегда и в любой ситуации. Колеса сама не меняю, все делают они. Конечно, за время работы на скорой подтянулась по технической части, сразу чувствую, если в машине что-то не так. Но все или у коллег спрашиваю, или вызываю техпомощь. "Газель" моя 2010 года выпуска, пока не особо капризничает. Да и берегу я ее. И напарникам наезжать на бордюры запрещаю. Смотрите, какая у нас резина, будто вчера поменяли.

Коллеги Светланы подтверждают: женщину в своей команде берегут.

— Работаю здесь недавно. Живу неподалеку. Еще когда не пришел, все смотрел и удивлялся, что женщина работает на скорой помощи, — рассказывает Виталий.

— Она ведь у нас одна на всю базу. Света, ты же дочь полка, так получается? — улыбается водитель-старожил 6-й подстанции.

Говоря о реакции окружающих, Светлана не отрицает: да, соседи по полосе и в окна заглядывают, и просто улыбаются, когда видят ее за рулем.

— Во время чемпионата мира по хоккею мы были на обслуживании у студенческой деревни. Таксисты снимали меня на видео и пальцами показывали. Не привыкли они, видимо.

Хотя Светлана не видит в своей профессии ничего уникального.

— Да, если бы мне не помогали, было бы тяжеловато. Но коллектив у нас хороший, — мы смотрим, как Светлана шустро обходится с машиной, достает, вновь запаковывает носилки и сомневаемся, что чья-то помощь ей в принципе нужна.

Кстати, машину Светлана под себя никак не адаптировала. Аскетичная "Газель" никоим образом не изменилась, сохранив свой брутальный минимализм.

— Вот только ребята эту штуку на рычаг переключения передач принесли, — улыбается водитель.

Навигатора в машине тоже нет. Светлана утверждает, что лучшее навигационное устройство — это ее память и карта.

— Город неплохо знаю. Существенный опыт приобрела именно в такси. На медпомощи, а потом на скорой только закрепила «проезженный» материал. Но если что-то запамятовала, то карта рядом. Навигатора нет. Он меня раздражает. Я еду маршрутом покороче, он кругами водит. А карту открыл — и сразу видишь, куда тебе ехать, а не слушать пошаговых указаний.

К слову, раздражаться и нервничать Светлана стала меньше, и именно благодаря работе на скорой.

— Просто нечувствительной становишься. У тебя есть цель — довезти пациента, и ты просто ей следуешь. Это поначалу я нервничала, ругалась на соседей-водителей, просто закипала, а теперь успокоилась.

Любит ли Светлана свою работу? Задавать такой вопрос сотрудникам скорой глупо и бессмысленно. Это больше похоже на зависимость или даже болезнь, которую сами у себя они не диагностируют.

— Работу свою обожаю, — без паузы даже в секунду отвечает Светлана. — Почему? Не могу сказать. Я считаю, что нашла свое.