"Тут дети, идите гуляйте в другое место". Как минчане реагируют на парней с маникюром и макияжем
Как правило, люди с нестандартной внешностью частенько вызывают нестандартную реакцию. Конечно, если девушка красит глаза и губы, то на нее никто и внимания не обратит. Но если это делает парень, то реакция может быть самой непредсказуемой. AFISHA.TUT.BY прогулялась по Минску с музыкантами постпанк-группы Blind Spot Альбертом Литвином и Алексеем Оболенским, чтобы посмотреть, как столица реагирует на парней с черными ногтями, подводкой для глаз и черной помадой.
Реакция прохожих на такой внешний вид — самая разная. Для нее Альберт придумал специальную метафору — «неоднозначный лайк». С музыкантами мы встречаемся возле ТЦ «Корона». Рядом находится несколько репетиционных точек. На одной из них парни частенько репетируют. Погрузив гитары и синтезатор в машину, готовимся выдвигаться.
Красим губы, подводим глаза и идем на Немигу
Пока Альберт Литвин красит губы черной помадой, глядя в зеркало одной из припаркованных близ ТЦ машин, Алексей Оболенский отправляется в магазин за морковным соком. Первая реакция на раздражитель начинается там же: продавщица в «Короне» настолько обалдела от внешнего вида посетителя, что пристально смотрела на него, а не на деньги, отсчитанные в качестве сдачи.
— Интересная она, обычно люди украдкой посматривают, а тут смотрит, будто инопланетянина увидела, — шутит Алексей.
Парней, конечно, инопланетянами никак не назовешь, а вот на берлинских и лондонских панков 80-х они похожи конкретно. Купив пару булочек и банку сока, мы отправляемся на Немигу. Обычно там можно увидеть любого представителя городской субкультуры.
— Люди, конечно, реагируют по-разному. Я стараюсь не обращать на них внимание, потому что уже привык. Буквально на днях мужчина в одних шортах и с голым пузом который сам, скажем прямо, выглядел колоритно, увидев меня, начал какую-то бессознательную речь, обильно снабженную нецензурной лексикой, — вспоминает Альберт Литвин.
В ответ он старается улыбаться и никаких знаков агрессии не подавать. Рассказывает, что когда носит ирокез на голове, то бывает, что уставшие под вечер посетители столичного метрополитена пытаются руками за него ухватиться.
«Этнос, то есть эмо!..»
Вскоре перед нами появляется большая буква «М». Заходим не в метро, а в «МакДональдс». Тут, как всегда, толпа молодежи и родителей с детьми. Реакция не заставляет себя долго ждать. К Альберту прямо возле кассы подходит познакомиться молодой человек. На вид ему лет пятнадцать, ведет себя дружелюбно.
— А сколько стоит уши проколоть? — задает он вопрос, глядя на многочисленный пирсинг Альберта. Звучит как просто попытка начать разговор.
Узнав, что это часть стиля рок-музыкантов, он одобрительно кивает головой. Видимо, такие люди в городе ему симпатичны. Перебросившись несколькими словами про музыкальные предпочтения, он тут же дает дельный совет.
— Только не ходите к ресторану KFC, там нацисты на лавочках сидят, правые руки вскидывают, к прохожим пристают. Я-то против таких, как вы, ничего не имею, люди как люди…
После сказанного парень ретируется, а мы не думаем долго над тем, куда идти дальше.
После знакомства с парнишкой Алексей Оболенский вспоминает, как однажды его увидели два мужика и у них состоялся забавный диалог.
— О! Это ж этот, как его, этнос!
— Какой такой этнос?
— Ой, не этнос, а эмо, во!
Тем временем мы подходим к очередной точке фастфуда. Возле KFC действительно многолюдно: из магазина выходят люди, на лавочках сидят то ли школьники, то ли студенты. И во всем этом броуновском движении проводит время компания скейтеров и велосипедистов. Нацистов мы не заметили. Наше внимание привлек спонтанно организованный аттракцион. Прохожим предлагают повисеть на турнике две минуты и получить 30 рублей, если получится. За попытку надо заплатить три рубля. Судя по толпе, которая собралась поглазеть на отчаянных турникменов, такой способ добровольного отъема денег пользуется популярностью.
— Классный прикид! — говорит одна из девочек, в то время как ее компаньоны посматривают то на Альберта с Алексеем, то на своего товарища, висящего на турнике и мечтающего про заветный приз.
Но дальше взглядов дело не движется, а поэтому мы решили навестить местный дворик, чтобы посидеть на лавочке и решить, куда пойдем дальше.
«Мы Юрия Антонова слушаем!»
Городские дворы в будний день не пустуют: на всех лавочках седят взрослые, пока дети роются в песочницах и катаются на качелях. Заметив одну свободную лавочку близ компании задорных юниоров, мы планируем сделать остановку, но нам этого сделать не дают.
— Тут дети, идите гуляйте в другое место! — говорит строгая женщина в темных очках, держа под руки своего, по всей видимости, внука.
Отвечаем, что просто хотим посидеть и пообщаться, а также обещаем, что никакого алкоголя пить не будем и материться тоже. Но никакие уговоры на строгую барышню не действуют.
— Ребята приличные, работают программистами, — пытаюсь убедить женщину, прибегнув к магии волшебного и благозвучного слова «IT».
— Я вижу, какие вы тут программисты, — грубо отвечает женщина, глядя прямо в накрашенные глаза Алексея Оболенского.
Приходится сочинять, что парни приехали на рок-концерт из далекой страны. Подумав, что перед ней все-таки иностранцы, а не местные проходимцы, женщина немного смягчилась и сказала, что слушает Юрия Антонова, а к музыке парней относится с непониманием.
— Ваша музыка слишком тяжелая, — категорично заявляет она и наконец-то прекращает свои атаки в попытках защитить детскую площадку от них. Немного разговорившись, мы узнаем, что работает она преподавателем физкультуры в одном из университетов города, а тут прогуливается вместе с внуком.
Отдалившись от детской площадки, мы усаживаемся на трубах теплотрассы, ведущих прямиком на улицу Замковую. Тут уже на нас обращает внимание милиционер, охраняющий посольство Италии. Ради нас он специально покинул свой пост в комнатушке с тонированными стеклами. Правда, внешний вид его совсем не интересует. Сотрудник МВД пытается сначала обвинить нас, что мы сорвали ленточку, запрещающую проход к строительной площадке. Но убедившись, что нашей вины в этом страшном инциденте нет, оставляет нас в покое и советует не мусорить и громко не кричать. Все-таки посольство.
Спускаемся в метро. Обычно люди в столичной подземке напоминают героев сонного царства: кто-то смотрит в книгу, кто-то дремлет. Но оживление наступает, как только в компанию к пассажирам подсаживаются Альберт с Алексеем. Один мужчина смотрит то на них, то в пол. Женщина перестала обращать внимание на свою дочку и пристально разглядывала серьги и майку Альберта. Дочке парни понравились, и с улыбкой она спросила:
— А это дяди такие, да?
Мама, утвердительно кивнув головой, продолжила разглядывать странно одетых молодых людей.
Бородатый хипстер, завидев музыкантов, лаконично подмигнул, а случайно встретившаяся в дверях метрополитена девушка и вовсе ахнула, случайно налетев на Альберта.
Поездка в Оршу, психиатр из военной комиссии и растерянная паспортистка
Принято считать, что Минск из-за своих размеров, столичного статуса и разношерстной мультикульутрной публики — город более толерантный. Однако парни не отказываются от своего облика даже в поездках в провинции. Алексей, например, всегда красит глаза. А когда задают вопрос, зачем он это делает, то отвечает банально: «Чтобы их подчеркнуть». Однажды с другом он отправился в Оршу, чтобы навестить могилу умершего сокурсника. Уже в городе по пути на кладбище на единственной оживленной улице им преградила дорогу компания молодых и не очень дружелюбных школьников.
— А вы что, готы какие-то? — спросил у Алексея один из парней.
— Да, готы. И идем на кладбище, — абсолютно честно ответил Алексей. От неожиданности парни даже не нашли, что ответить.
Врачи и государственные служащие реагируют на Алексея спокойно. Правда, однажды на медицинской комиссии в военкомате поверили в ментальное здоровье не сразу.
— Заведующий медкомиссией в военкомате полностью проигнорировал мой видон, а вот психиатр минут двадцать уговаривала меня «поехать полежать», но я деликатно отказался, — шутит музыкант.
Родители его девушки, да и другие близкие люди, вообще не акцентируют внимание на внешнем виде. Немного сложнее были отношения с близкими людьми у Альберта. Однажды он сделал новый пирсинг на лице, а потом целый вечер не мог найти взаимопонимание по этому вопросу с отцом:
— Я зашел в гости к папе в самом начале января поздравить его с наступившим Новым годом. Тогда он впервые увидел мой пирсинг на лице и перестал со мной разговаривать. Впрочем, через некоторое время переосмыслил свое отношение к моде, и все вернулось в привычную колею.
Зато в школе сестры Альберта такой внешний вид котируют. Хотя, пожалуй, наиболее дурацкий вопрос, который приходится слышать парням, это «как я объясню детям ваш внешний вид?».
— Я спокойно отвечаю в духе «если вам не все равно, найдете способ объяснить своему ребенку». Обычно удается спокойно и без агрессии разойтись.
Еще один инцидент с недопониманием возник у Альберта с паспортным столом. Поскольку такой его внешний вид — повседневный, то и фотографироваться на паспорт он отправился так же.
— Когда я пришел подавать документы, работник администрации была растеряна и удивлена, но держалась вежливо. В течение получаса она старалась найти повод «забраковать» мою фотографию под разными нелепыми предлогами. Например: «ну у мужчин глаза ни у кого не накрашены на паспорте в фото». Я ответил: «у мужчин не накрашены, зато у женщин накрашены, — рассуждает Альберт.
Он вспоминает, что перед этим изучил все требования к фото и не нашел пунктов, которые бы запрещали ему накрасить губы и нанести макияж.
Потратив на прогулку несколько часов, мы делаем вывод, что в целом люди на таких социальных инопланетян реагируют в лучшем случае с недоумением и почти без агрессии. А это значит, что Минск, как и вся страна, движется к разнообразию. Музыкальному, стилистическому и еще какому угодно. А это не может не вызывать позитивное настроение.