"Каждую неделю играет 3 тысячи человек". Создатели "МозгоБойни" - о самом крупном паб-квизе Минска
В первую «МозгоБойню» в кафе Seven играло 45 человек. Сейчас кафе уже нет, а «МозгоБойня» есть, и каждую неделю в ней участвует 3 тысячи человек только в Минске. Продолжается экспансия российских и европейских территорий: франшиза проекта успешно продается за рубежом. AFISHA.TUT.BY встретилась с создателями самого массового белорусского паб-квиза — Сашей Ханиным и Катей Максимовой — в канун четвертого дня рождения «МозгоБойни». И попыталась узнать, зачем минчане платят деньги, чтобы отвечать на вопросы, и как хобби может перерасти в бизнес.
Справка AFISHA.TUT.BY:
Паб-квиз (от англ. pub-quiz) — это командная интеллектуально-развлекательная игра, которая проводится в форме викторины в кафе или баре. Обычно имеет несколько туров, которые содержат разнообразные по тематике и форме вопросы, демонстрируются на экране и озвучиваются ведущими в голос.
В Минске играется 7 туров по 7 вопросов в каждом. После каждого вопроса — обсуждение. Первый тур — стандартные общеобразовательные вопросы, второй — новости, третий — музыкальный, четвертый — стандартный, пятый — картинки, шестой — снова стандартный, седьмой — блиц (отвечать нужно без обсуждения). За каждый правильный ответ присуждается 1 очко. По итогам игры составляется рейтинг, никаких ценных призов командам не предусмотрено, все играют исключительно на интерес.
Мы словили Катю и Сашу буквально между двумя столицами — Вильнюсом и Минском в разгар подготовки к праздничной «МозгоБойне». Сейчас это огромный, скажем даже, сетевой проект, над которым работает несколько десятков людей и участвуют — тысячи. С чего все начиналось?
Саша: В один момент нам стало скучно, мы захотели какого-то развлечения. Но оказалось, что чем искать достойное развлечение, проще его придумать самим.
Катя: Мы посещали подобный проект в Литве, а потом решили: почему бы не попробовать сделать нечто аналогичное у себя, в Минске. Формат оставили, а начинку сделали с упором на нашу аудиторию — ведь мы ее лучше чувствуем, чем литовцы, у которых нам предлагалось брать контент.
С.: А то, что мы ее чувствуем, видно — людей становится все больше и больше.
Не анализировали: почему такой стремительный рост?
С.: Я, правда, не знаю. Может, нам удается создать такую атмосферу, от которой люди просто «прутся».
Интересно другое: в «МозгоБойне» ведь нет ценных призов или трофея, за которым люди раз за разом будут приходить на игру. Но они приходят, приводят друзей, а те еще друзей — и вы растете.
С.: И это не поддается объяснению.
К.: Я сама не как организатор, а как просто Катя, ценю «МозгоБойню» за то, что она дает людям возможность переключаться с одного рода деятельности, скажем, офисного, на другой, но при этом задействует работу мозга. Можно устать на работе и чувствовать упадок сил, но потом человек приходит к нам, встречает друзей, кушает, пьет пиво, играет со своей командой — и все как рукой снимает.
Как долго вы нащупывали этот формат, в котором «МозгоБойня» устаканилась сейчас?
К.: 7 туров по 7 вопросов были изначально. Разделение на текстовые, тур с картинками и музыкальный также был.
С.: Кстати, систему 7 на 7 нам подсказало одно из первых мест проведения игры — кафе Seven, помнишь, такое около универсама «Центральный» на Независимости? Мы там сыграли 2 игры, а потом нам стало не хватать места уже.
Какая была та, первая, «МозгоБойня»?
К.: Очень маленькая, камерная и семейная. Это было 45 человек: наши друзья, мои одногруппники, Сашины родители.
Сколько людей играет в «МозгоБойню» сейчас?
К.: В Минске за одну неделю играет примерно 3 тысячи человек. И так каждый раз.
С.: Мы прикидывали, что всего хотя бы раз в «МозгоБойню» сыграло порядка 20 тысяч минчан.
Это количество набиралось постепенно? Или были какие-то скачки?
К.: Очень плавно и неконтролируемо. Вообще каждую игру нам кажется, что мы достигли предела. Вот играет тысяча, думаем: все, больше невозможно. Но на следующую игру регистрируется 1200, и мы начинаем искать место побольше, добавлять дни.
С.: Мы не контролируем этот рост, но каждый раз приятно удивляемся.
Что работает: пиар, агрессивный SMM или просто сарафанное радио?
С.: Думаю, исключительно последний вариант.
К.: Люди приходят, им нравится, они зовут друзей, те — коллег, следом приходят родственники. Отпочковываются в отдельные команды. Это очень постепенный, но стабильный рост.
Отсюда родилась идея франшизы «МозгоБойни»? Вы сами решили расширяться или это интерес извне?
К.: У нас как-то все исходит из того, что мы соглашаемся на инициативы. Приходит запрос из региона — хотим вашу франшизу. Мы соглашаемся и начинаем прорабатывать условия. Так было с первой региональной версией — Витебском, затем присоединился Гродно и Бобруйск, а потом и другие. Сейчас это 15 городов в Беларуси, 11 — в России, 2 — в Германии.
Приходят те, кто чувствует в игре потенциальный заработок?
С.: Скорее те, кто уже играл в Минске и хочет в своем родном городе какой-то аналогичный проект.
Что собой представляет ваша франшиза?
К.: Использование названия, логотипа, айдентики, все пакеты вопросов, рекомендации по общению с командами, заведениями, прессой, круглосуточная, если так можно сказать, техподдержка.
С.: Это Катя о том, что если кому-то в 3 часа нужен срочный совет по предстоящей игре, мы на связи, подскажем и выручим.
Сколько стоит франшиза?
К.: По-разному. Для Беларуси она вообще была бесплатной.
С.: Крупные российские города покупают франшизу за 3 тысячи евро (это единоразовый взнос), мелкие — дешевле. И плюс 10 процентов от выручки.
По франшизной игре, в принципе, людям понятно, чего ждать. А как вы относитесь к другим, назовем их «клонами»? К другим паб-квизам, которых в Минске стало появляться невероятное количество?
С.: Катя категорически против даже заходить смотреть, я пару раз поддался природному любопытству и заглянул. Потом, во-первых, перестало хватать времени, а во-вторых, это начинает приносить вред. Видишь какую-то фишку, хочешь сразу повторить или сделать лучше, а это уже шоры — зацикливаешься на том, что делают конкуренты.
К.: Мы вообще не считаем другие паб-квизы конкурентами. Каждый занял свою нишу. К тому же они не отбирают нашу аудиторию: в «МозгоБойню» можно сыграть в любой из 4 дней на неделе, хочешь пойти в другой квиз — иди играй. Как правило, так и происходит: люди пробуют и потом либо играют в несколько, либо возвращаются к нам.
С.: С другой стороны, я рад, что есть еще похожие проекты. Это был для нас мощный стимул для развития, чтобы придумывать новое, не застаиваться, не пропадать, — словом, быть в тонусе.
Это было в том числе и заметно со стороны. Сюрпризы, новые форматы, расширения. Относительно недавно я видела ваш вариант квиза для бизнеса — корпоративную версию игры. Это новое направление — для тимбилдинга больших компаний?
К.: И тут я повторюсь: мы исходим из инициативы извне. Пришла айти-компания, говорит: «А не хотите сделать для наших сотрудников корпоративную „МозгоБойню“? А давайте попробуем», — подумали мы.
С.: Это дополнительный заработок не только для нас, но и для всех наших ребят — ведущих, фотографов, диджея, технических специалистов. Кроме того, есть в этом еще и социальная функция: использование «МозгоБойни» как тимбилдинга для больших коллективов вместо уже набивших оскомину турслетов и квестов — это здорово.
Вы перечисляете уже целый штат. Сколько людей сейчас в команде «МозгоБойни»?
К.: Сейчас игру в Минске делают порядка 30 человек. Это люди за кадром, наша постоянная команда.
А с какого количества начинали?
К.: Первые года два делали всю основную работу вдвоем: от переговоров с заведениями, технической подготовки, вопросов, даже нарезали таблички и карточки сами.
С.: Сейчас чуть легче, но, бывает, кабели крутим до сих пор. Вообще тяжело отстраниться, когда это твое детище.
А если говорить про расходы, которые вы несли раньше при подготовке игры и сейчас, — они прогрессируют так же стремительно, как проект растет?
К.: Первые игры мы проводили в минус себе. С третьего сезона (примерно через полтора года. — Прим.авт.) стали выходить в ноль. Позже установилась более-менее понятная схема: 40−45% от дохода игры — это стандартный «расходник» и наши затраты, включая иногда и аренду заведения, в котором все проходит.
С.: Это если мы говорим про обычные игры. Когда зовем звездных гостей петь, устраиваем сюрпризы или проводим выездные игры — расходы увеличиваются вплоть до того, что некоторые игры проходят в ноль или даже минус. Но это никогда не становилось причиной поднятия взноса за игру — он как стоил 50 тысяч, таким и остается.
Но сейчас цены подняли практически все минские квизы, почему вы держитесь?
К.: Мы оставляем одинаковые расценки уже больше года, до конца сезона не будем поднимать точно, там посмотрим. Потому что прекрасно понимаем: во-первых, зарплаты у людей тоже не растут, ну и во-вторых, наши гости приходят на игру и помимо вступительного взноса нам оставляют еще разные суммы в самом заведении — на напитки, еду и закуски.
Кстати, минские кафе и рестораны охотно идут на сотрудничество? Ведь вы приводите им ту аудиторию, которая, возможно, иной раз и единожды не зашла бы.
К.: Сейчас уже охотнее, но тот же «Мулен Руж» (одно из основных мест игры. — Прим. авт.) поддался нам с третьего раза. Раньше приходилось долго объяснять, кто мы и что мы, да и до кризиса у заведений было все более-менее хорошо. А сейчас и мы окрепли, и кафе и клубы чуть сбили спесь. Мы ведь приводим в будний день в тот же «Мулен» 350 человек, которые практически все выпивают, кушают и оставляют немалые суммы за вечер. Но такое отношение общепита пришло не сразу.
Я читала, что долгое время «МозгоБойня» была для вас хобби параллельно с основной работой. Когда стало понятно, что можно целиком отдаваться игре и она вас в том числе и прокормит?
С.: Я попрощался с основной работой только год назад — в прошлом апреле. И если бы не решился уходить, пришлось бы игру закрывать. Просто потому что сейчас «МозгоБойня» — это работа full time, иногда и по 20 часов в сутки.
Это режим повышенной опасности. Не рассматриваете вариант, что в какой-то момент захотите выключиться из процесса? Все-таки проект уже работает самостоятельно, три игры из четырех в Минске проводятся дистанционно от вас.
С.: Не буду себе льстить, говоря, что без Ханина и Максимовой «МозгоБойня» не проживет. Если мы завтра умрем, игра выживет, просто потому что масса людей любит то, что мы сделали и делаем, и у нас профессиональная команда, которая продолжит наше дело.
Конечно, есть такая идея, как и в любом бизнесе, двигаться дальше.
К.: Как бы ты ни любил свое дело, но хватает просто огромного количества рутинной работы типа нарезания табличек, которая пожирает все время. А чтобы бизнес работал, нужно отстраниться, посмотреть на него под тем или иным углом, что-то обновить
С.: Так что не исключено, что когда-то мы отойдем от дел. Но сейчас продолжаем испытывать колоссальное удовольствие от того, чем занимаемся, от составления вопросов, от куража уже во время игры, воспринимаем позитивную энергию от людей.
Раз уж вы заговорили о вопросах. Откуда они берутся?
С.: Буквально отовсюду. Впитываем все, что происходит вокруг. Ездили в Мадрид, смотрим — канавка в асфальте. Стоим, смотрим на нее. Потом спросили у местных — для чего? Они говорят: чтобы после дождя вода скапливалась для птиц и бродячих животных. Вот и вопрос родился. И так везде.
К.: У нас исписана куча блокнотов, на ноутбуке миллионы файлов с такими набросками, заметки в телефоне, фото — все, из чего мы потом, как из мусорной кучи, выбираем только то, что после обработки нас устроит.
С.: Бывает, проскакивают к нам в игру вопросы из баз «Что? Где? Когда?», но если игрок это замечает, то ему плюс, а не нам минус.
Ошибки случаются?
К.: Конечно, все мы люди.
С.: Другое дело, что кто-то по-дружески скажет об ошибке, мы пересчитаем очки и решим вопрос, а кто-то с места в карьер идет на конфликт. Вот такое не любим, потому что стараемся изо всех сил поддерживать на «МозгоБойне» дружескую атмосферу — за ней приходили гости на первую игру, за ней же продолжают регистрироваться и звать друзей на новые и новые этапы «МозгоБойни».
