Вазген Вартанян: «Первый педагог по фортопиано называл меня «великим слушателем»

Белорусскую публику своим мастерством «зажег» российский и армянский пианист  Вазген Вартанян. Вот уже во второй раз выдающемуся виртуозу рукоплещет зал Белорусской государственной филармонии. Сюзанна Степанян насладилась безупречным исполнением пианиста и пообщалась с ним после концерта, посвящённого Святославу Рихтеру.

– Вазген, вы второй раз в Минске. Какое впечатление у Вас от города? Как вам белорусская публика?

– Мне очень нравится ваш город. Здесь прекрасная публика. Я вообще вам в чём-то завидую.

– Расскажите о своей программе. Как вы её составляете?

– Программа составляется непроизвольно. Спонтанно возникают какие-то мысли. Примерно так же, как и рождаются сами произведения…

– Всегда ли вы довольны своими выступлениями?

– Практически я никогда не доволен своими выступлениями. А сегодня особенно ( смеётся).

– Как настраиваете себя перед концертом?

– Секрета у меня никакого нет. Это как-то само по себе происходит.

– Расскажите о своём детстве.

– Я родился в Москве. Считаю, что у меня было хорошее детство, так как я рос обычным мальчиком, который никогда не был обделён всеми детскими радостями.

– Как ваши родители повлияли на формирование музыкального таланта?

– В детстве, родители покупали мне записи, ноты. Я достаточно рано стал разбираться в партитурах. Много слушал произведений с нотами. Слушал вместе с родителями, а потом мы делились впечатлениями, обсуждали услышанное. И в результате я понял, что музыка в моей жизни займёт значительное место.

– Какого композитора вы исполняете чаще всего?

– К сожалению, мне не всегда удаётся исполнять то, что я люблю больше всего. Так как вкусы современной публики и мои не совпадают. Мне приходится чаще исполнять 2-ой концерт Рахманинова, чем сонаты Бетховена.

– У вас в репертуаре, как у Рихтера, все сонаты Бетховена?

– Нет, ну, что вы?! Да и Рихтер не играл все. Кстати, будучи студентом музыкального училища, я был на его концерте. Но, к сожалению, он тогда уже был не в лучших кондициях. Такого Рихтера я не мог застать, не настолько я уже в возрасте (смеётся).

– На ваш взгляд, каковы перспективы «серьёзной» классической музыки?

– Никаких.

– Вы помните, когда вы впервые увидели рояль? И какое впечатление на вас произвело?

– Родители купили мне пианино. А вот впечатления я  не помню. У меня были гораздо ярче впечатления, когда я увидел чемпионат мира по футболу. К сожалению, я не помню первые ноты в записи. Помню, как постоянно в детстве ставил сам себе записи и слушал, из-за чего мой первый педагог по фортепиано назвал меня «великим слушателем». Я не хотел заниматься, а хотел слушать, что было необычным для такого детского возраста.

– Как, по вашему мнению, можно стать великим пианистом?

– Для того чтобы стать великим пианистом, не нужно чьё-то мнение. Ведь во времена Бетховена, не Бетховен был самым популярным композитором, а например, Россини. Признание не есть величие. Иногда, бывает, что это совпадает. Но, чтобы вообще стать великим музыкантом, нужно для начала, как и в любой другой отрасли, добиться каких-то выходящих за рамки успехов. Не представлять жизни без того, что человек делает. Если ты готов прекратить заниматься, прекратить играть, при условии, что тебе дадут миллиард  долларов, то ты не великий музыкант в данном случае.

– Когда вы начали заниматься музыкой?

– Как и все нормальные люди, с детства. (Смеётся).

– Что вы можете посоветовать начинающим музыкантам?

– Тем, кто хочет заниматься музыкой,  прежде всего хочу посоветовать задать себе вопрос: любишь ли ты музыку или нет? Одно дело, когда тебя заставляют заниматься, другое дело, ты этого хочешь сам. Является ли для тебя музыка огромной ценностью? Если нет, то мой совет, не продолжать заниматься и освободить место для других детей в школе.

– Есть ли какой-нибудь концертный зал, который вы любите больше других?

– Наверное, такого нет. В одном и том же концертном зале я могу сыграть хорошо и плохо.

– Помимо музыки, какой ещё вид искусства вам нравится?

– Мне ближе литература. Потому что, как мне кажется, чтобы понять живопись, в ней нужно разбираться лучше, чем в литературе. Человеческая мысль, написанная на бумаге, быстрее доходит до человеческого сознания, чем написанная с помощи кисти. Здесь может речь идти только о каких-то впечатлениях дилетанта. Поэтому, я наверное, чаще обращаюсь к книгам, чем к картинам. Это потому что они мне более понятны.

–Какие будут пожелания от Вазгена Суреновича читателям газеты «Миасин»?

– Так построить свою жизнь, чтобы соотечественники гордились и радовались успехам и благополучию ваших читателей.

Сюзанна СТЕПАНЯН,

фото из личного архива Вазгена ВАРТАНЯНА