Архимандрит Савва Мажуко: Выбор Ионы
Можно ли сбежать от своего служения?
Пророка Иону проглотил кит. Огромная рыба. Кругом была буря, и море волновалось, бросая маленький кораблик из стороны в сторону, и только большой и спокойной рыбе было уютно и привычно в родной стихии, где люди были гостями, незваными и лишними. Сначала они бросали с корабля всякий груз и съестные припасы, потом и пророка выбросили, маленького растерянного дедушку. Он их сам попросил. Так написано в книге пророка Ионы. Хотя какой же он пророк? Совсем не похож на тех эпических героев, столпов духа, которые выжигали слово Божие, пугающее и грозное, на людских сердцах. Но как ни странно, Иона мне ближе всех пророков, роднее и понятнее, хотя люблю изысканного Исаию и трагичного Иеремию — каждый дорог по-своему, но вот этот удирающий провидец!.. Такой живой, такой настоящий и совсем непутевый — вот так бы и расцеловал! Он кажется маленьким, худеньким дедушкой, все больше молчит и ресницами хлопает. И пришло же такое в голову — сбежать от Бога!
Как просто и страшно начинается книга: “И было слово Господне к Ионе, сыну Амафиину”. Иона слышит голос Божий, повеление Господне. Написано как-то буднично, рутинно даже, но как это величественно, если не сказать жутко в своей простоте, — слышать волю Божию. Господь повелевает Ионе выполнить определенную миссию: сходить в Ниневию, город враждебный и многолюдный, утопающий в пороках, и призвать народ к покаянию.
И что же сделал пророк? Спорить не стал. Собрался и... удрал. Купил срочно билет, сел на корабль — и все. Ничего не знаю. Куда-то плыву, что-то делаю. Может, обойдется. А тут буря. Внезапная, долгая, лютая. Матросы в панике. Бегают, суетятся. А пророк? Вниз спустился и спит. “Спаше и храпляше” — так звучит славянский текст. Наверху вспомнили, стали искать. Сознался сам — отказался нести свое служение, за это и шторм и всем беспокойство, и пшеница погибла: “Возьмите меня и бросьте меня в море, и море утихнет для вас, ибо я знаю, что ради меня постигла вас эта великая буря” (Иона 1:12). Бросили. Со скорбью бросили. Никто не хотел. Но раз уж так надо... Так его кит и подобрал.
Пересидеть дома. Заспать себя в корабле. Переждать в рыбе. А вдруг пройдет, минует и уляжется? Времена и люди не меняются, и каждый чуть-чуть Иона. Он в нас живет, обитает, квартируется и не просто живет, а требует себе отдельного кита, чтобы схорониться в рыбу, спрятаться в трюм, укрыться в пучине морской.
Человека пугает дело. Не чужое. Свое. То самое, что мы называем своим служением или миссией в этом мире. И больше решимости спрятаться и избежать своей миссии, чем исполнить свое служение как следует, как того требует долг. Но нельзя сбежать от своего служения. Если Господь доверяет мне понести какой-нибудь малый труд, скромную работу, надо браться, просто и мужественно, без оглядки на враждебность и ненастные лица. Если дан тебе талант — мыслить, учить, зарабатывать деньги, управлять страной, делать прекрасные вещи, — не прячься, не дай забродить в тебе этому дару, который, не найдя своего рождения, начнет разъедать тебя изнутри. Голос Божий в нас — это и есть интуиция нашего служения, ясное и отчетливое сознание того места, где ты нужен, и никуда, ни в какую рыбу от своего призвания не спрятаться. Даже киты таких не переваривают. Иона просидел в чреве рыбы три дня, а потом кит его просто выплюнул — иди, брат, и служи, делай, к чему призван, к чему у тебя есть способности.
Мне кажется, что именно теперь, в наше время нам, христианам, следует хорошенько усвоить этот урок. Мы можем и должны воздействовать на этот мир. Мы можем и должны открыто и мужественно нести свое служение там, где Господь поставил каждого из нас. Служишь ты в банке, в больнице, школе, водишь такси, управляешь министерством — неси свое служение как христианин, чтобы Добро, Истина и Справедливость не оставались бездомными в этом мире, чтобы отзывчивость, милосердие, учтивость и забота вновь стали единственной нормой нашей жизни.