Хатынь и ее забытые «сестры»
В годы немецко-фашистской оккупации на территории Беларуси было сожжено более девяти тысяч деревень, свыше шестисот – вместе с их жителями. Но, как показывают исследования, эта трагическая статистика далеко не полная, в ней до сих пор остается много белых пятен…
Перезвон колоколов в мемориальном комплексе «Хатынь» не режет слух пронзительным набатом, но до боли царапает душу.
Колоколов двадцать шесть – столько домов было в белорусской деревне Хатынь до того, как 22 марта 1943 года в нее нагрянули каратели. Все население – стариков, женщин, детей – они согнали в колхозный сарай, обложили его соломой, облили бензином и подожгли. Тех, кто пытался вырваться из полыхавшего сарая, расстреливали из пулеметов и автоматов. Мученическую смерть в Хатыни приняли 149 человек, включая 75 детей. Сама деревня была разграблена и сожжена дотла…
Расправа над хатынцами – лишь один из тысяч фактов, свидетельствующих о целенаправленной политике геноцида по отношению к населению Беларуси, которую осуществляли нацисты на протяжении всего периода оккупации. В 1941–1944 годах на белорусской земле произошли сотни подобных бесчеловечных расправ над мирным населением. И это было заранее спланировано. По замыслам Гитлера, 25 процентов белорусского населения предполагалась онемечить, 75 процентов – уничтожить.
Из более девяти тысяч населенных пунктов, разрушенных и сожженных гитлеровцами в Беларуси в 1941–1944 годах, свыше шестисот деревень постигла участь Хатыни – они были уничтожены вместе с жителями, около пяти тысяч деревень – с частью населения. В послевоенные годы более пятисот деревень так и не возродились.
Много новой информации, касающейся зверств фашизма, было озвучено на состоявшейся в Минске международной научно-практической конференции «Хатынь: 1943–2013. Событие, люди, память». В ней приняли участие ученые из Беларуси, России, Германии, Польши, Украины, Чехии, Сербии, Израиля. Накануне скорбной даты эта тема была поднята и в Берлине.
Жертвы, о которых нельзя забывать
– Простите, это не опечатка – такое большое количество уничтоженных деревень? – спросила у гостей из Беларуси представительница Свободного университета города Берлина Гаибриэле Фрайтаг, которую немецкий фонд «Память, ответственность и будущее» (EVZ) пригласил выступить в качестве модератора дискуссии на тему «Забытые жертвы. Выжившие жители сожженных деревень в Беларуси».
– Все верно, – подтвердила председатель правления международной общественной организации «Взаимопонимание» Анжелика Аношко. – И это, как показывают исследования последних лет, значительно заниженные цифры.
Есть у Хатыни «сестры» и в других европейских странах, которые были оккупированы фашистами в годы Второй мировой войны, но их – единицы. А в Беларуси счет идет на тысячи.
– Мы не вправе забывать о жертвах национал-социализма и преступлениях, содеянных в годы Второй мировой войны, – подчеркнул председатель правления немецкого фонда «Память, ответственность и будущее» Мартин Зальм. – Еще живы люди, пережившие страшнейшие трагедии. Они нуждаются в поддержке.
Одна из живых свидетельниц фашистских зверств – 78-летняя Зинаида Леванец. Она впервые прилетела в Германию, да и вообще за границу.
– 30 июля 1943 года моя родная деревня Скирмонтово Дзержинского района Минской области была сожжена немцами дотла вместе с жителями. Погибли 243 человека, в живых остались только пятеро, – вспоминает Зинаида Петровна. – В огне погибли мой отец, три родные сестры, четыре племянника. Мне, маме и брату чудом удалось спастись. Жуткая картина, которую мы увидели, когда вернулись в сожженную деревню, осталась в памяти на всю жизнь. Мама по клочкам одежды нашла папу и сестренок. С тех пор она никогда не улыбалась, часто плакала и умерла рано – в 58 лет. Старший брат ушел из жизни в 48 лет. С восьми лет мне пришлось работать наравне со взрослыми, тем не менее выучилась, работала экономистом. И всю жизнь молилась только об одном – чтобы мои дети и внуки никогда не познали ужасы войны и горечь невосполнимых потерь близких людей.
«Анечка, ты жива?»
Активное участие в дискуссии довелось принять и мне, но не только как журналисту – меня пригласили рассказать о трагедии, осиротившей в годы Великой Отечественной войны мою маму Анну Куклову, ее сестру Зинаиду Гулевич и брата Владимира Папкова.
Дом Папковых, хоть и находился в конце деревни Глистинец, что в Сиротинском (сейчас Шумилинском) районе, неподалеку от леса, никогда не был с краю, вопреки поговорке. Здесь часто собирались сельчане на веселые праздники. Дед Федор Иванович сам мастерил скрипки, цимбалы, а бабушка Анна Захаровна хорошо пела, умела прясть, ткать и шить. До войны их старший сын Петр окончил учительские курсы и уже год работал в школе, Володя успел окончить четыре класса, Зина – один, остальные, совсем маленькие, еще не учились. Но их детство закончилось быстро…
Война. Федор Папков и его старший сын Петр поддерживали тесную связь с партизанами. Анна Захаровна пекла для отряда хлеб, собирала продукты, шила одежду, рукавицы.
– Партизаны часто бывали в нашем доме, – вспоминает Зинаида Гулевич (та самая первоклассница). – В декабре 1942 года готовились уйти в лес отец и брат Петя. Но их выдал полицаям сосед. Вечером фашисты ворвались в дом и увезли папу и брата в комендатуру. Через несколько дней какая-то женщина сообщила маме, что в Ровно после жестоких допросов кого-то расстреляли. Мама отправилась туда и в заснеженной яме опознала тело мужа. А 18-летнего Петю не обнаружила и еще надеялась, что он жив, но спустя два месяца, когда начал таять снег, нашла в яме и тело сына. Его руки были связаны колючей проволокой.
Вскоре была сожжена вся деревня Глистенец (после войны она не возродилась). Хату Папковых немцы подожгли, когда там находилась Анна Захаровна с детьми. Им удалось выбраться из горящего дома, фашистские пули тогда их обошли. Семья перебралась в уцелевшую баньку, но прожила там недолго.
2 апреля 1943 года каратели устроили очередную зачистку территории. Фашисты открыли огонь из автоматов по Анне Захаровне (ей был 41 год) и ее детям – десятилетней Зине, пятилетним Ане и Феде, а также Ванюшке, которому еще не исполнилось и двух лет. Стреляли по их тяжело больной бабушке Прасковье Криленко и ее дочери Феодосии с девятимесячным сыном Толиком на руках. Стреляли разрывными пулями.
– У меня на голове был большой платок – две пули прошли через него, а одна задела мою голову, и я потеряла сознание, – вспоминает Зинаида Гулевич. – Когда я очнулась, немцев уже не было. «Анечка, ты жива?» – спросила я сестренку.
– Жива, – отозвалась она и опять спряталась под убитую тетю Прасковью, которая заслонила ее от пуль. Несколько дней еще прожил девятимесячный Толик – пуля прошла ему через ротик. А стонавший рядом Ванечка умер быстро. Потом пришел пятнадцатилетний брат Володя, он был в лесу, когда нас расстреливали.
Осиротевшие дети оказались на территории, которую немцы не раз «утюжили» с помощью танков и авиации, устраивали сплошные прочесывания лесных массивов. Трудно подсчитать, сколько раз смерть подстерегала Зину, Аню и Володю Папковых. На какое-то время их приютили родственники, а после войны сестры оказались в Лесковичском детдоме…
Знать и помнить
Рассказы белорусских участников дискуссии «Забытые жертвы. Выжившие жители сожженных деревень в Беларуси» стали своего рода откровением для представителей научных и музейных учреждений, благотворительных организаций и общественности Германии.
– Такие встречи очень важны, так как в последнее время на Западе находится много желающих переписать историю на свой лад, – подчеркнул Чрезвычайный и Полномочный Посол Республики Беларусь в Федеративной Республике Германия Андрей Гиро. – Память о войне не должна уходить, не должна извращаться историческая правда.
– Для меня это важная часть жизни, моя мама тоже выжила в уничтоженной фашистами деревне, – сказала председатель правления международной общественной организации «Взаимопонимание» Анжелика Аношко. – По-разному сложились судьбы людей, на долю которых пришлись годы военного лихолетья. Но факт остается фактом: для Беларуси самым характерным было страдание мирного населения.
Наталья Кириллова, которая многие годы работала в мемориальном комплексе «Хатынь» и десять лет была его директором, стала координатором международного проекта «Повышение статуса спасшихся жителей сожженных белорусских деревень».
– По приблизительным оценкам, сегодня таких людей в Беларуси – около 9,5 тысячи, – говорит Наталья Викторовна. – Они никогда не имели статуса жертв нацизма, хотя заслуживают его, ведь на их долю выпали чудовищные испытания. Новое развитие проект получил после того, как о трагической судьбе жителей сожженных белорусских деревень узнали в берлинском объединении «Контакты». Его члены написали жителям сожженных белорусских деревень письмо, признав их жертвами нацизма.
– Этот проект очень важен для нас, переживших войну, – подтвердила Зинаида Леванец. – Он дает нам силу, энергию. Я вот, например, даже дошла до Рейхстага!..
Это нужно не мертвым…
Реализации проекта «Повышение статуса спасшихся жителей сожженных белорусских деревень» призвана помочь и электронная база таких населенных пунктов – недавно она была размещена на сайте Национального архива Республики Беларусь.
– В электронную базу включены белорусские деревни, уничтоженные полностью или частично в годы Великой Отечественной войны, – пояснил главный архивист Национального архива Беларуси Вячеслав Селеменев. – На данный момент в базе находятся 5445 деревень. За основу были взяты списки, составленные в конце 1960-х годов и опубликованные в 1984 году. Однако мы решили использовать не только опубликованные источники, но и архивные документы. В процессе работы выяснилось, что за весь послевоенный период сплошное выявление документов об уничтоженных деревнях ни разу не делалось, да и наши ученые не проводили научные исследования по данной проблеме. Обнаружилось, что сотни белорусских деревень, уничтоженных полностью, не говоря уже о частично уничтоженных, не попали в ранее опубликованные списки.
Дело в том, что при составлении в 1960-е годы списков уничтоженных деревень за основу брались не архивные документы, а опрос свидетелей. К этому времени (прошло более двадцати лет) многое забылось, где-то не осталось свидетелей – и в списках получились пробелы.
– Мы составили по каждому району дополнительные списки, включив в них около 2,5 тысячи деревень, которые необходимо ввести в базу данных, – сказал Вячеслав Селеменев. – Кроме того, недавно нам удалось обнаружить интересный источник – материалы переписи населения 1945 года. Согласно этим документам, в годы Великой Отечественной войны на территории Беларуси в сельской местности было уничтожено около 421 тысячи домов. Много документов хранится и в архивах КГБ, к которым мы не имеем доступа.
До сих пор нет в списках уничтоженных населенных пунктов и деревни Глистенец, хотя в паспортах ее немногочисленных уцелевших жителей она значилась как место их рождения. Впрочем, не так давно в Национальном архиве Беларуси были найдены документы, в которых содержатся данные по 57 деревням Сиротинского района, уничтоженным полностью или частично, в том числе и по деревне Глистенец, где все 22 двора были сожжены, 18 жителей убиты и сожжены, 13 угнаны в Германию, 26 брошены в концлагеря…
Возможно, теперь у Шумилинского райисполкома наконец-то будет основание включить в книгу «Память» деревню Глистенец и ее погибших жителей. Сведения живой свидетельницы Зинаиды Гулевич до сих пор в расчет не брались. Как и могила, в которой похоронены восемь человек, а также находящаяся неподалеку могила бывшего председателя колхоза Федора Папкова и его сына Петра.