Качество интеграции
Современная демократия знает лишь одну форму народного представительства – парламентскую
Интеграционный проект Евразийского союза, кстати, самый многообещающий в ХХI веке, станет успешным только в том случае, если наши мысли и дела будут в полной мере соответствовать его гигантским масштабам. А его содержание, его структурный «хребет» и идейная мотивация станут абсолютно понятны народам трех стран.
Из трех перечисленных составляющих в наш прагматичный век, пожалуй, особенно важной становится организационная структура. Она, словно кристаллическая решетка механизма будущего интегрированного управления, определит, что на нее «нарастет» и как далеко поплывет корабль постсоветской интеграции, задуманный и провозглашенный лидерами России, Беларуси и Казахстана.
Политическая воля трех наших лидеров, так же, как и процесс взаимодействия трех государственно-политических элит, будет реализовываться через создание наднациональных структур. Таких, как уже заявленная Евразийская экономическая комиссия. А там и Высший экономический совет, который впоследствии может стать и политическим – почему бы нет? Но все это – представительство и наднациональные надстройки исполнительных властей. А что же общество? Как сами народы наших стран будут представлены в Евразийском проекте?
Современная демократия знает лишь одну форму народного представительства – парламентскую. Стало быть, уже сейчас на повестке дня стоит формирование Евразийского парламента. Вот почему с февраля текущего года Председатель Госдумы Сергей Нарышкин постоянно говорит об этом, пока не существующем органе. Но существование его крайне необходимо! «На наш взгляд, должен быть создан Евразийский парламент, – утверждает спикер нижней палаты Федерального собрания РФ. – Конечно, эта задача не может быть решена сразу и предполагает поэтапное преобразование Межпарламентской ассамблеи ЕврАзЭС в Евразийскую межпарламентскую ассамблею, а затем – в полноценный Евразийский парламент».
Он, этот новый общий парламент, тем более необходим в связи с тем, что в нашей новой евразийской интеграции мы должны учитывать весь опыт предыдущей постсоветской интеграции – как положительный, так и отрицательный. Последний (в частности, затянувшееся «принятие» Конституционного акта Союзного государства) однозначно свидетельствует: всевозможных шатаний, затягиваний и отступлений было бы куда меньше, если б интеграционные проекты не замыкались на общении бюрократий, а вышли бы к широкому избирателю и напрямую испросили его волю. Словом, сегодня без подключения гражданского общества, без совместного развития наших суверенных демократий в некую общую демократию, без включения народного представительства в формулу интеграции ничего по-настоящему успешного, достойного евразийских масштабов, просто не получится!
Да и условия сегодня изменились: политические элиты сами подстегнули интеграционные процессы, поняв всю их выгодность и неизбежность. И, надо полагать, политики уже не будет возражать против подключения к процессу интеграции общественности – через евразийские парламентские структуры. Ведь наши цели, цели трех стран будущего Евразийского союза, теперь полностью совпадают. И им нужно придать соответствующий – не только по масштабу, но и по роли – политический механизм функционирования. Причем функционирования совместного – и Беларуси, и Казахстана, и России. При сохранении суверенитета участников это означает только одно – необходимость создания специального наднационального органа. И если в разрезе исполнительной власти такой орган видится как координационный совет при президентах, то в области законодательной это объединенный парламент.
При создании любого парламента, в том числе и объединенного, всегда возникают два вопроса: какова его компетенция и как он будет формироваться? Но ключевым является именно второй вопрос! Даже при самой широкой компетенции объединенный парламент никогда не добьется ничего существенного, если будет всего лишь продолжением национальных парламентов, если он будет формироваться путем выделения представителей из состава уже существующих национальных парламентов. Над этими депутатами из депутатов всегда будут довлеть местная, национальная компетенция и повестка дня, и к союзной тематике они будут относиться «постольку поскольку». И винить их в этом нельзя: их же избиратель избирал для решения местных задач. А вот по-настоящему союзных депутатов, т. е. избираемых напрямую, будут делегировать простые избиратели, и сугубо для решения задач нового союза! И спрашивать именно за их решение или, не дай Бог, не решение. Таким образом, выстроится цепочка ответственности пред своими народами именно в области евразийского строительства – а ведь именно ответственного отношения мы и добиваемся!
Примеров безответственности межпарламентских объединений пруд пруди. Даже старейшее подобное объединение, Парламентская ассамблея Совета Европы, делегаты которой назначаются парламентами государств-членов, за долгие годы своего активной работы добилась лишь одного – превратилась в клуб для бесплодных, не связанных с жизнью дискуссий. И если мы хотим выпустить евразийскую идею в такой же шумный свисток, то лучшего примера для подражания просто нет...
Но даже если нам удастся путем неимоверных усилий избежать печального примера ПАСЕ, то все равно нам не избыть другого – и самого существенного! – недостатка даже самой деятельной межпарламентской ассамблеи. Прими она какие-либо судьбоносные объединительные документы, скажем Объединенную хартию евразийских стран или что-либо в этом роде, то в силу межпарламентского характера ассамблеи документы ее также будут иметь характер международных договоров. Со всеми вытекающими юридическими последствиями. А именно: правом выхода из договоров любой стороны-подписанта. И что же, мы снова столкнемся с тем, что так и не дало по-настоящему объединиться СНГ, – с необязательностью и обратимостью принимаемых решений? Вернее, с их полным отсутствием...
Если же мы не хотим, чтоб Евразийский союз со временем превратился в очередной, пусть и самый высокопоставленный клуб, то нам необходим именно Евразийский парламент. Напрямую избираемый жителями Евразийского союза и, стало быть, способный принимать учредительные документы. Отменять которые сможет только сам Евразийский парламент, а точнее, народы, его избравшие. И это – юридическая гарантия от шатаний и непоследовательности в интеграционной работе. Так же как высокая значимость, весомость принимаемых Евразийским парламентом документов будет гарантией от поспешности, от забеганий вперед интеграционного паровоза. Как правильно отмечает Сергей Нарышкин: «Наделяя полномочиями Евразийскую ассамблею, наши государства будут руководствоваться принципами добровольности, суверенности, равенства и ответственности за принятые обязательства. При этом ни о каком возврате к СССР не может быть и речи. Наднациональные институты Евразийского экономического союза могут формироваться лишь в соответствии с конституциями наших суверенных государств».
Конечно, к Евразийскому парламенту можно прийти и поэтапно, скажем, через преобразование уже существующих межпарламентских структур. Но целью нужно иметь именно Евразийский парламент. То есть формирование путем прямого голосования объединенного парламента, существующего параллельно национальным парламентам, но специально отвечающего за союзное строительство. И еще нужно помнить: темп в политической композиции – это еще не качество, однако порой без него просто не получить ничего нового.