Итан Цукерман: «Единственный способ освещения протестов - Facebook»

Вслед за падением режимов в Тунисе и Египте зашаталась власть в Ливии, демонстрации прошли в Китае, Бахрейне и даже Северной Корее. В случае с африканскими переворотами остается четкое ощущение спланированности, отрепетированности событий, их похожести. Всё как по шаблону: вспышки протестов вдали от столицы, оживление в блогах, призывы присоединяться через социальные сети - и вот уже полыхает столица.


Протесты в Ливии начались 16 февраля, 19-го был полностью отключен Интернет, а 25-го большая часть территории страны уже не контролировалась Муаммаром Каддафи. «Газета.Ru» предположила, что мы имеем дело с протестной активностью нового типа, революцией, управляемой через Twitter и Facebook. Вице-премьер России Игорь Сечин намекнул в интервью The Wall Street Journal, что в Египте имело место «манипулирование энергией народа», дирижируемое топ-менеджментом Google, и надо еще разобраться, что этот топ-менеджмент в Египте делал.

Возможна ли Twitter-революция? Действительно ли социальные сети становятся новой ударной силой, позволяющей свергать власть? Об этом обозреватель «БелГазеты» беседует с профессором Гарварда Итаном ЦУКЕРМАНОМ, который сделал для изучения Интернета примерно столько же, сколько сделал Стив Джобс для мира компьютеров.

- В конце концов, какой была роль Web и Facebook в египетской революции? Кто «прикончил» Мубарака? Интернет? Экономическое положение? Аналогичные события в Тунисе? И можно ли говорить, что в Африке проявил себя новый тип восстаний, в значительной степени основанный на сетевых активностях?

- В Тунисе Интернет был важен в основном как способ получить информацию о протестах и распространить ее по всему миру. Новостные компании, такие как Al Jazeera, не были допущены в страну. Единственным способом освещения протестов было использование видеозаписей, размещенных на Facebook. Сработал интересный эффект - люди в Тунисе увидели протесты в Сиди-Бузид по Al Jazeera, куда видеозаписи попали из Facebook. И они решили организовывать собственные протесты в тех городах, где жили. Социальные сети были критически важным ингредиентом в распространении протестов, но исключительно в связке со спутниковым телевидением.

Что касается Египта, там на первых порах протестные марши были организованы с помощью Facebook. Но протесты быстро распространились: к моменту, когда Интернет и SMS были отключены, на улицах было так много людей, что Интернет уже больше не являлся основной организующей силой, тут сработали логика толпы и законы распространения информации в ней. Точно так же новостные компании черпали видеозаписи из аккаунтов на Facebook, но в Каир были допущены иностранные корреспонденты, и это было некритично.

КИТАЙ В БЕЗОПАСНОСТИ, ЛИВИЯ - НЕТ?

- Первое место по количеству интернет-пользователей в мире занимает Китай. Означает ли это, что теперь и Китай должен присоединиться к «оси интернет-революций»? Что его пользователи Facebook взорвут страну? Какие другие потенциально нестабильные страны просматриваются?

- Давайте уточним: в то время как 400 млн. пользователей Интернета живут в Китае, очень немногим из них доступен Facebook. Потому что Facebook полностью блокирован в этой стране. Китайцы могут пользоваться исключительно социальным сетями, хостинг которых находится в Китае. Эти социальные сети очень серьезно цензурируются, и самый простой способ навлечь на себя проблемы там - призвать людей на улицы через социальные сети.

Действительно, неделю назад в Китае прошли протесты, но они были очень немногочисленными и сдержанными по сути. Так что я не ожидаю, что Китай последует по пути Туниса и Египта. Мой прогноз - будет волна протестов в Северной Африке и на Ближнем Востоке и, с нарастанием, - в регионе, окружающем Сахару.

- Удержится ли Каддафи?

- Я с трудом верю в то, что Муаммар сохранит власть после той жестокости, которую увидела вся страна. Но чрезвычайно сложно понять, как и что там произойдет, особенно с учетом очень ограниченной информации, которую мы получаем из Ливии. Глушение медиа - как онлайновых, так и офлайновых - было там очень эффективным: весь мир гадает о масштабах насилия.

КАК ПОПАСТЬ В ЯЩИК

- Как один из крупнейших в мире специалистов по проблеме медиавнимания вы не могли бы пояснить, чем руководствуются мировые СМИ, выбирая темы для освещения?

- По этому поводу в академическом мире не утихают споры, все пытаются понять, какие события становятся новостями, какие игнорируются. Мне представляется лучшим из написанного на эту тему книга норвежского ученого Йохана Галтунга «Структура иностранных новостей», в которой он анализирует то, как норвежские СМИ освещали события в Конго, на Кипре и Кубе в течение четырех лет. Этот автор сформулировал дюжину правил, которые объясняют, что становится новостью, а что - нет.

Согласно Галтунгу, события в том случае станут новостями, если они затрагивают мощные нации и обладающих властью людей. Более вероятно, что событие станет новостью, если оно произойдет быстро, начнется и завершится за один день (сравните интенсивность освещения однодневного суда над участником событий 19 декабря в Минске Василием Парфенковым и суда над двумя россиянами, Артемом Бреусом и Иваном Гапоновым, который отложен на 1 марта. - «БелГазета»). По этому правилу данные об экономическом росте в течение декады не являются новостью, а вот революция или землетрясение - да. Новости - это всегда что-то, что удивляет, обескураживает, но в некоем ожидаемом контексте. С большей охотой освещаются новости, которые подтверждают подозрения или даже предрассудки зрителей.

В США, где я живу и работаю, еще одним ингредиентом, предопределяющим интересность новости, являются деньги. Мое предположение: чем богаче нация, тем более часто она будет появляться в новостях.

ПЕРЕХОДИМ НА АНГЛИЙСКИЙ?

- Какую роль играет язык, на котором говорят в стране? Вы высказывали предположение, что события в Тунисе освещались слабо, т.к. Тунис не относится к англоговорящему миру…

- Большое внимание зрителя привлекают истории, происходящие в странах, которые сам зритель считает важными, с которыми чувствует некую эмоциональную связь. Когда США освещали протесты в Иране в 2009г., главным движущим фактором нарастания внимания к этой проблеме было то, что большинство американцев считали Иран опасной страной и хотели бы услышать, что там что-то изменилось, что Ахмадинежад ушел.

Большинство американцев не найдут Тунис на карте. Но Франция и Тунис имеют долгую историю отношений, они связаны прежними колониальными отношениями, французы продолжают посещать Тунис для отдыха и бизнеса. Так что можно было ожидать, что во Франции новости из Туниса будут более ожидаемы, чем в Англии или США. Кроме Франции, революцию там освещали также арабские телеканалы, т.к. многие страны на Ближнем Востоке и в Северной Африке имеют политическую и экономическую ситуацию, сходную с тунисской, и могут ожидать «повторяемость опыта». Если такое происходит в Тунисе, оно может случиться и у нас - вот как думал зритель.

ЛИБО ПРОСЛАВЬСЯ, ЛИБО ИСЧЕЗНИ

- Сколько дней или часов должно пройти, прежде чем такие истории, как в Египте или Ливии, попадут на первые полосы мировых газет, на крупные ТВ-каналы?

- Мое наблюдение: события становятся новостями либо немедленно, либо исчезают навсегда. Я следил за протестами в Таиланде и на Мадагаскаре, которые так и не получили международного внимания. Точно так же должно было произойти и с Тунисом. Но случилось неожиданное: после ухода Бен Али тунисская революция вышла в первые ряды. Все, что было дальше, вкладывалось в формулу Галтунга «людям интересно подтверждать опасения»: как только вспыхнуло в Египте, все сразу же начали ждать падения режима. И с удовольствием следили за развитием событий.

- Многие эксперты с горечью отмечали, что во время событий 19 декабря Euronews о снегопадах в Лондоне говорил больше, чем о насилии в Минске.

- На то было несколько причин. Во-первых, ваши протесты случились в то время, когда мировые новостные сети вводят своего рода time off для плохих новостей. Никто не хочет видеть по ТВ грустные истории накануне Рождества. Во-вторых, подстроенные выборы, протесты, жестокое подавление протестов - все это было предсказуемо, т.к. касалось Беларуси. В этом не было элемента удивления, изумления. В-третьих, в отличие от Туниса, в вашем случае не было ощущения каких-то назревающих огромных изменений. Все было печально и беспомощно: казалось, что власти в Беларуси полностью контролируют ситуацию и протесты на улицах не способны бросить вызов системе в том смысле, в котором это было сделано в Тунисе.

КТО КОГО ДОЛЖЕН ПОКУСАТЬ?

- Какова роль насилия в привлечении внимания мировых СМИ?

- Мне кажется, смерти во время протестов в Тунисе помогли привлечь внимание к этой истории. И я думаю, что самоубийство, с которого там все началось (уличный торговец овощами с высшим образованием совершил суицид после конфликта с представителями властей, которые конфисковали его товар. - «БелГазета»), было как раз той деталью, на которую все обратили внимание. Смерть всегда сообщает журналистам о том, что ситуация в той или иной стране подошла вплотную к критической. Что кризис серьезен и о нем надо говорить. Смерть не всегда является причиной для репортажа, но всегда представляет собой хороший индикатор, что тут есть о чем рассказать.

- Возможно, причиной, по которой никто не отреагировал на белорусскую попытку революции, был ее провал? Можно ли говорить о том, что истории успеха более интересны для СМИ, чем истории поражений?

- Я бы сказал, что главное - это сюрприз. Никто не ожидал падения Бен Али, так что его падение превратилось в большую новость. Все ожидали, что Лукашенко останется и что демонстранты будут избиты. Когда так и произошло, это было неинтересно. Когда собака кусает человека - это не новость. Когда человек кусает собаку - вот это история. К сожалению, произошедшее и происходящее до сих пор в Беларуси - скорее о собаке, кусающей человека. Вы уж простите мне мой пессимизм.


СПРАВКА «БелГазеты».Итан Цукерман, профессор Гарварда, теоретик новых медиа, автор исследований по медиавойнам и Интернета. В 1993г. окончил Вильямс Колледж со степенью бакалавра философии. В 1993-94гг. по Фулбрайтовской стипендии работал в университете Легона (Гана), был занят в Национальном театре Ганы, где изучал этномузыку. Является основателем ряда web-организаций, таких как Global Voices, объединяющей англоязычных блогеров со всего мира. Живет в горах Беркшир на западе штата Массачусетс с женой Рэйчел и сыном Дрю.