Наша цель — создать обновленный облик Беларуси (Продолжение)

Наша цель — создать обновленный облик Беларуси (Продолжение)

Уважаемые друзья!

Роль, место и статус профсоюзов сегодня существенно изменились. Даже разговаривая с вами по разным проблемам, вы понимаете, что я вас вижу во всех секторах деятельности нашего государства. В нашем государстве получило высокое развитие такое понятие, как социальное партнерство.

Результаты говорят сами за себя. На всех уровнях созданы и активно действуют советы по трудовым и социальным вопросам. Их число по сравнению с 2003 годом увеличилось в два раза. Растет количество тарифных отраслевых и местных соглашений, коллективных договоров. В настоящее время в республике заключено 530 соглашений и более 18 тысяч коллективных договоров.

Использование новых организационных подходов позволило обеспечить эффективную и конструктивную работу Национального совета по трудовым и социальным вопросам. Через этот совет профсоюзы участвуют в решении всех ключевых вопросов и проблем социально–трудовой сферы. Если где–то не участвуете, то вина не моя и вы где–то недорабатываете. Потому что ограничений нет — действуйте. Это будет на пользу.

На регулярной основе заключаются генеральные соглашения между Правительством, профсоюзами и республиканскими объединениями нанимателей. И там споры порой до зубодробилки, грубо говоря, доходят. И хорошо, что вы спорите: и профсоюзы, и наниматели. Это нормально, и я это очень приветствую. И когда вы не договариваетесь, очень негативно это воспринимаю. Но вы всегда находите компромисс, заключающийся в названном соглашении.

В последние годы достаточно широко стало использоваться коллективно–договорное регулирование трудовых отношений. Значительно возросла роль именно такого диалога между нанимателем и работниками. В результате многие вопросы решаются непосредственно в трудовых коллективах.

Когда принималось решение о договоре найма, переходе на контрактную систему, было много целей. Я вам откровенно об этом говорил и еще раз повторю, поскольку данная тема не умерла, хотя она уже не так звучит.

Вы видите, что мы корректируем, если есть разумное предложение. Последний раз — по бессрочным договорам. Если 5 лет отработал нормально, замечаний нет, то имеешь право на бессрочный договор. А почему нет? Нормальный человек, в коллективе их видят, почему руководителю не заключить бессрочный договор? Иногда руководителей надо подталкивать к таким договорам.

Меньше стало разговоров по контрактам, но они есть. Так вот самое главное для меня было, когда мы принимали это решение, что споры и условия труда работника и условия, которые обязан создать наниматель, должны быть опущены на уровень трудового договора. Обе стороны — работник и наниматель — должны садиться друг перед другом и договариваться. Ни сверху, ни профсоюзы. Если надо вмешаться, у нас в законодательстве предусмотрено: любой может вмешаться — от Президента до председателя профсоюзной организации.

Но и это еще не все. Без такого подхода дисциплины на производстве не будет. И нормальной дифференцированной зарплаты тоже не будет. Мы хотели этим самым приучить работников договариваться, идти, извините меня, и предлагать себя, продавать свои руки. За какие деньги? — договоритесь. Это рыночная вещь. А профсоюзный актив научить, как работать с работниками.

Почему я поторопился с введением контрактной системы? Потому что у нас нечем было бы латать дыры. Мы только от организации, от беспросветного труда (хотя такого у нас еще далеко нет) могли выскочить из той ямы, в которую попали. И я понял, что нам все равно надо людей приучать к этому, чтобы человек приходил, требовал свое, заключал договор, договаривался, шел и работал.

Как бы непопулярно это ни звучало, мы от этой системы отказываться не намерены. Но мы будем постоянно ее совершенствовать в направлении человека. Человека, который хочет трудиться и зарабатывать, а не прийти на предприятие, открыть рот и кричать еще спьяну — дай мне зарплату. И это есть. Я был руководителем и знаю. Недалеко сегодня мы ушли от этого.

Руководитель есть руководитель. Как в церкви говорят: это от Бога, святое. Но и работник, коль пришел, отработал своими ручками и заработал то, о чем договорились, — отдай ему. И тут я буду всегда на стороне обычного рабочего человека. Потому что для руководителя контракт — очень сильный инструмент. Но я хочу, чтобы он был сильным инструментом и в руках работника, обычного рабочего человека. А чтобы так оно и было, я хотел бы, чтобы профсоюзы постоянно держали эту тему на контроле.

Но вы не должны заниматься популизмом. А вот рабочие где–то там обижаются. Разберитесь: виноват руководитель — скажите ему прямо, даже публично, даже вынося это наверх; виноват рабочий — говорите ему. Не будем открыто вести этот диалог, не будем прямо говорить друг другу — погибнем. Все от наших рук зависит. Кроме рук и мозгов, у нас ничего нет. Поэтому будем делать все, чтобы мобилизовать руки и мозги. Мы 25 — 30 процентов богатств, обобщенно говорю, можем получить в стране от нормальной дисциплины и организованности. Не надо никаких затрат. Если мы организуемся и с дисциплиной будем делать все, что делаем, только технологически правильно, мы получим 25 процентов прибавки как минимум. Плюс еще экономия.

Еще раз хочу подчеркнуть: не надо никакой истерии. Трудовой контракт — это цивилизованная форма взаимоотношений между работником и нанимателем. Если будут какие–то изъяны в этом процессе, информируйте. Мгновенно будут приняты решения так, чтобы было лучше. Лучше прежде всего для производства.

Мы немножко избаловали наш народ. Наши люди не видели, как бывает в других странах. Недавно я был в Армении. Не хочу никаких параллелей проводить, кто был — тот знает. И я думаю: вот бы наших рабочих всех сюда привезти, чтобы они посмотрели. Конечно, там объективно тяжело, зажали Армению в угол так, что не повернуться ни взад, ни вперед. Но как там рассуждают рабочие: они не говорят об уровне зарплаты или еще о чем–то — было бы куда–нибудь приткнуться.

Я встречался с крупным бизнесменом, который, если помните, публично пообещал построить у нас коньячный завод. Кстати, Сергей Сергеевич (Сидорский), везет проект. Надо его реализовать в будущей пятилетке. Что мы будем пить коньяки чужие. Хотят здесь работать, пускай строят, завозят спирты коньячные, и все остальное здесь должно быть, как у них. Он с этим согласился. Тогда, пожалуйста, продавай на нашем рынке свою продукцию. Они заинтересованы у нас работать.

И вот я разговаривал с ним, с обычными людьми и с его матерью. Ей под восемьдесят, руководит каким–то колхозом. Он отцу и матери купил разваленный колхоз, помог деньгами, они там все производят и реализуют.

Меня поразила эта женщина, которой почти 80. Узнав о том, что я что–то понимаю в сельском хозяйстве, начала рассказывать: элитный скот берегу несколько лет, но это никому уже не нужно. Могла его продать или бросить. Но она работала в советском колхозе. Такая вот душой прикипевшая к этому. Да и денег ей не надо. Вы, говорит, скажите президенту, Вы же с ним дружите, пусть он хоть обратит внимание, хоть посмотрит в нашу сторону и скажет нам спасибо, так мы еще больше будем беречь. Элитные семена, элитный скот — что осталось, что там было реанимировано, ведь практически все погибло. И вот этот человек, ну благо, что сын богатый, это сберег. И стариков, которые в колхозе работали, ученых (когда–то это было крупное хозяйство, ученых много было) они там содержат. Они ничего уже не делают, только приходят на работу и радуются, что туда приходят. Ну так привыкли люди. Обычная женщина, когда–то маленьким специалистом в бухгалтерии была, а сегодня говорит: «Вы знаете, я председатель ученого совета. Я в Австралию сутки летела (а ей 80 лет), мед на выставку везла, второе место заняла». То есть сохранили пчеловодство элитное, горное, армянское. С каким воодушевлением рассказывала и с такой обидой в адрес властей — мол, даже спасибо мне никто не сказал. А у вас же, говорит, не так.

Некоторые знают, даже не некоторые, а многие знают, как мы тут живем. У вас, говорят, люди разбалованы. Я отвечаю: «Я согласен». Наши люди этого не видели. Но я бы очень хотел, чтобы наши рабочие и крестьяне посмотрели на это вокруг, тогда бы они ценили то, что мы создали здесь. И не всегда бы, может быть, пальцем показывали и ругали нас за то, что чего–то не хватает.

Сегодня надо перенести каждому человеку центр тяжести и все внимание на себя. И посмотреть: а что я сделал для того, чтобы было в стране хорошо и богаче была страна? Как только поставит так вопрос — уверен, еще прибавим наполовину.

Поэтому еще раз говорю, что контрактной системе быть! Но людей надо защищать и поддерживать при этом. Да, и не думаю, что у нас уже все руководители такие варвары, что всех там режут, душат и ненормально заключают контракты.

Понимаю, что в этой аудитории от меня ждут более широкого разговора. Тем более что вам предстоит возвращаться в свои коллективы и информировать об итогах съезда. Поэтому еще раз очень кратко по основным вопросам.

Об оплате труда. Высокий жизненный уровень белорусских граждан — не просто цель, это смысл всей проводимой государственной политики.

Мы делали и будем делать все для постоянного повышения материального стимулирования работников всех сфер.

Будет продолжена либерализация в области оплаты труда. В каком направлении, я уже вам сказал. Трудовые коллективы, руководители, специалисты получат практически полную свободу по распоряжению денежными доходами предприятия, выполнив все свои обязательства перед государством. Словом, получили — делите.

Размер зарплаты в реальном секторе экономики должен зависеть только от эффективности хозяйствования.

Нельзя забывать и о социальной сфере. В гармоничное развитие общества огромный вклад вносят работники здравоохранения, образования, культуры. Им тоже должен быть обеспечен достойный уровень жизни. Поэтому и там заработная плата должна расти. Я вам уже сказал: если вы будете ориентироваться на государственный сектор, ради Бога, ориентируйтесь. Думаю, так и надо делать. Примерно где–то с 1 ноября будет увеличен размер минимальной зарплаты, что позволит значительно усилить социальную защищенность всех работников.

Мы поддержим материально и граждан, временно оказавшихся без работы, но эту «контору» потихоньку будем сжимать — так называемое пособие по безработице. Почему? Потому что у нас сегодня «требуются, требуются, требуются».

Сидорский С.С.: 37 тысяч безработных, 55 тысяч вакансий в стране.

Лукашенко А.Г.: Поэтому идите и работайте. Кое–кому выгодно сидеть и получать пособие со всеми вытекающими последствиями при начислении пенсий, трудового стажа и где–то болтаться. Благо гречка пропала в Москве, вывезли из Беларуси в Москву, завтра еще что–то пропадет, туда повезут и так далее. Поэтому мы это все видим и эту «контору» потихоньку будем сжимать, имея в виду, что будем поддерживать только тех, кто действительно попал в ситуацию, когда не может какое–то время трудоустроиться. И в этом направлении Министерству труда и соцзащиты и Правительству надо поработать в ближайшее время.

О занятости населения. В настоящее время уже недостаточно говорить просто о занятости. Надо работать над обеспечением экономически эффективной занятости. Сегодня у нас на ряде предприятий остро стоит проблема избыточной рабочей силы, но при этом одновременно, как уже отмечалось, имеется дефицит квалифицированных рабочих и специалистов. Иными словами, вопрос не в том, чтобы выбрасывать людей на улицу. Необходимо, чтобы квалификационные характеристики претендующих на рабочие места соответствовали запросам нанимателя. Все не могут быть юристами, экономистами, менеджерами. Нужны кадры высокой квалификации по рабочим специальностям. И это большой дефицит. Любой генеральный директор (они сидят здесь в центре зала), скажи ему, что это квалифицированный рабочий, немедленно его возьмет, не глядя. Нам нужны квалифицированные работники. Пора привыкать к тому, что уже надо напрягаться, шевелить мозгами. Сегодня рабочий — это не вчерашний рабочий. Нас не красит, что в Беларуси среди молодежи обозначилась тенденция снижения привлекательности рабочих профессий.

Профсоюзы должны найти свою нишу в этом процессе. Например, создать какую–то информационную базу о вакансиях рабочих мест, помочь трудоустроиться в целом или в поисках первого рабочего места для молодых специалистов в частности.

Беларусь постоянно упрекают в том, что у нас не соблюдаются права человека. Казалось бы, уже должен выработаться иммунитет против этих голословных обвинений. Но каждый раз думаешь, насколько абсурдно это звучит в отношении страны, где безработица на уровне статистической погрешности. К примеру, до 30 процентов даже сейчас в Испании, ну за 20 — точно. 10 процентов — в США. И процент в Беларуси.

Допустим, Америка. Нынешний президент — это не президент толстосумов, а президент демократический, как его называют. Представитель более средних слоев, хотя, наверное, все они одинаковые. Но этот все–таки пошел на то, чтобы выполнить свое обещание по здравоохранению. Помните? До 50 миллионов человек (пять наших республик) и даже больше — хоть подыхай на улице, если нет денег, нет страховки. И он хотел принять соответствующий закон. Видели, как торпедировался этот закон? Примут — и все равно не введут в жизнь, не реализуют. Богатые не хотят платить. Поэтому не все так просто.

Я поручал Премьер–министру: посчитайте и скажите людям, что мы, в принципе, готовы тысячи долларов заплатить. Но давайте договоримся: за коммунальные услуги, квартирная плата, за здравоохранение, образование — платите, как в Европе. Они за все платят: за школу, детские сады — по полной программе. Там все частное. Пришел в частный детский сад, тебе говорят: вот цена. Готов, не готов — иди ищи, там много садов. Есть подешевле, где кормят, где не кормят, где один час, где два часа, — выбирай.

Николай Александрович Ладутько говорил, что тысячи долларов не хватит, если наши люди без дотаций будут сами платить. Сегодня покрытие расходов на коммунальные услуги населением — 34 процента. А 66 откуда? От 100 отнять 34 — получится 66. Это откуда?

Сидорский С.С.: Больше миллиарда долларов мы из бюджета компенсируем населению страны. Каждый год.

Лукашенко А.Г.: Миллиард долларов! То есть три триллиона с лишним рублей для того, чтобы поддержать народ. Мы можем раздать эти деньги. Образование, здравоохранение — это огромные траты. Там человек бедный не может думать об образовании, это редкость. Только у кого есть деньги. Когда вы потребовали, что чуть ли не все хотят быть с высшим образованием, мы создали такую возможность. Мы и так готовим специалистов больше, чем в советские времена. Тогда я настоял: если человек хочет за деньги, пусть идет образовывается. И потихоньку и конкурсы ввели, переводить стали при отличной успеваемости на бюджетное обучение и так далее. Это тоже дорогого стоит. И это стоит гораздо больше, чем коммунальные услуги, которые мы компенсируем.

У нас сложилась такая система. Мы можем перейти на другую. Скажу откровенно, у меня когда–то, лет пять назад, была такая задумка это сделать. Думаю, нет, я посмотрю, как это пройдет в России. Они на это пошли. Помните, бунты были по коммунальным... Сейчас развалили все. Нет ни коммунальных служб, нет ничего. Какой частник будет это все обслуживать за эти копейки? Схватились и развалили. Поэтому я остановился и думаю: нет, пока мы дошлифуем эту систему, а когда у нас экономика в два раза вырастет, когда мы свободно сможем платить людям хорошую зарплату, мы потихоньку... У нас когда–то уже было, что люди покрывали почти половину коммунальных платежей. Даже под 70 процентов. Потом скатились опять. Кризис и прочее. Людям платить нечем было. Поэтому мы опустились, видите — сейчас меньше сорока. Поэтому потихоньку, потихоньку мы будем двигаться без всяких революций. И это тоже надо людям понимать.

Поэтому не надо говорить о том, что у нас не соблюдаются права человека...

Я всегда при встрече с западными коллегами подчеркиваю: вы нам говорите, мы хорошие ученики. Если вы видите, что мы что–то не так делаем, вы нам подскажите, но не понукайте. Мы вернемся к этому вопросу, рассмотрим его внутри, с позиции «соответствует интересам нашим или нет», напрягает это наших соседей или нет, во вред или нет нашим соседям — России, Польше, Прибалтике, Украине и так далее. Всему миру это противоречит или нет, если нет, то мы будем идти своим путем. Что тут не так?

Уже в пятый, наверное, раз публично хочу сказать. Развалился Советский Союз. До развала все было упаковано. Каждая страна на этом шарике имела свое место. А тут бах, 15 появилось новых. И каждая со своим руководством, интересами, суверенитетом. Независимости потребовали, какого–то своего места под солнцем. И не надо арифметически думать, что был Советский Союз, на части развалился и вот его часть. Хорошо бы было, если бы так. Нет, появились новые государства. Конечно, мы начали шевелиться и искать свои интересы. Особо Беларусь никого из соседей не напрягала, не воевала, не мешала никому. Мы сразу заключили договор по границам. И с Украиной уже готов договор, мы его ратифицировали. Только с Россией остался в силу того, что мы союзники. Мы сразу же подписали договоры, заявив, что нам лишнего и чужого не надо: вот наши границы, мы согласны с ними, никаких споров — мы здесь будем жить. Это наши интересы. А они, оказывается, вошли в противоречие с другими интересами.

России, видите ли, не понравилось... Помните (вот все слушают и принимают это, может быть, даже с пониманием или на ура): «Это зона жизненных интересов российского государства — Армения, Грузия, Беларусь, Украина». Я им говорю: «Ребята, подождите, а наша зона где? Наши интересы где? Почему это вы ставите интересы свои в Беларуси, на белорусской территории вперед наших интересов? Нет, — говорю, — Дмитрий Анатольевич (Медведев), и прежнему руководству говорил — сначала наши интересы, а потом ваши в Беларуси. В России — ваши интересы, но и наши там есть интересы. Мы из этого исходим. Давайте из этой формулы выстаивать отношения». — «Нет...» Выход: или на колени под Кремлем, или гордо, сжав зубы, строить свое государство. Ответ однозначен в этом зале. И не только в этом зале.

Вот это главная, концептуальная вещь, откуда все началось. Дальше, конечно, что? «Лукашенко не устраивает. Что же он так вот, видите, вопрос ставит?» А как я могу поставить? Дело же не в Лукашенко, дело в вас. Я поставлю его по–другому — вы не воспримете это. Скажете: мы такого Президента не выбирали, мы выбирали Президента, который будет стоять за наши интересы. Я и стою. Если бы у вас были другие интересы и вы бы очень хотели вступить в состав России, да Господь с вами, мы найдем форму, где я услышу, что вы хотите быть очередной губернией, северо–западным краем России. Через год мы все сделаем. Но вы же так не хотите! Поэтому я и провожу эту политику, как бы мне трудно ни было. И во что это выливается, вы сейчас наблюдаете...

Нас поздно «наклонять». Мы состоялись как государство. И мы свою землю, этот небольшой клочок земли (по меркам России и всей планеты), никому не отдадим. Бороться за свою страну, ее свободу, независимость и благополучие, отстаивать интересы наших граждан — это задача любого Президента.

Не буду я, будет Козик, Петров, Сидорский, Сидоров — они все равно вынуждены будут проводить эту политику. Все равно. Да они уже с кровью, с молоком матери, можно сказать, впитали такую политику. Они не смогут проводить иную политику.

И тем не менее я часто подчеркиваю: мы все преодолеем в течение нескольких месяцев. Все преодолеем и выйдем на нормальные отношения.

Но это же было сказано два года назад, что для белорусов счастьем бы было, если бы они вступили в состав России. Тогда были бы равные цены на газ...

Ну слушайте, так дешево покупать белорусов! Я попросил руководство России больше этого не говорить, потому что популярность вообще в Беларуси потеряют.

Нет у нас антагонизма по большому счету. Надо просто остановиться, подумать, исходя из того, что белорусы все–таки народ, нация и мы знаем свое место. И потом, ну мы чем от русских отличаемся? Да ничем. Дерево от одного корня выросло. Зачем сегодня драться? Не хотите вы продавать по этой цене газ, ну ладно. Зачем это обставлять и оскорблять людей, что белорусы «нахлебники», «гиря на ногах», зачем? Скажите, что вы хотите вот по этой цене. Мы скажем, что вот по этой цене будем вам что–то предоставлять. Не надо атаки информационной, грязной. Это оскорбляет больше, чем эта цена на газ. Да выживем мы с любой ценой на газ...

Поэтому не надо особо переживать, глядя на эти все перипетии. Надо воспринимать это с пониманием. Вы люди грамотные и образованные, и надо видеть то, что есть сегодня суверенная и независимая страна — Беларусь. Ей быть на карте мира. И никто уже, какой бы силой ни обладал, это не разрушит. И наше единство в том числе. Какие бы ни были отношения, но возникла тяжелая ситуация у наших братьев–россиян, пожароопасная и прочее, премьер премьеру позвонил — отряд туда. И даже те россияне, которые там без лопат сидели, когда наши приехали, и лопаты нашли. Видят — белорусы тушат, и они пошли следом за нами. И мы ведь Рязанскую область потушили раньше, чем кто другой. Вместе с русскими, россиянами. Так что здесь плохого? И то они в этом плохое нашли. «Батька прислал операторов, журналистов, сейчас будет всю нашу грязь снимать, а потом говорить». Зачем мне ваша? У нас своей грязи хватает, дай Бог разобраться.

Поэтому выстроим мы наши отношения и с Украиной, и с Россией. Все непросто. В какой–то степени это объективно. И объективность заключается в том, что возникло много независимых государств, которые хотят определять свою судьбу и судьбу своего народа так, как они считают нужным для этого народа не в ущерб нашим соседям.

И если нас в чем–то упрекают, в какой–то диктатуре, еще в чем–то, это блеф. Умный человек понимает, что диктатура в Беларуси невозможна. Потому что для этого нет ресурса. Диктовать в мире может сегодня только одно государство, даже не Россия, и не Китай, и не Бразилия, — Соединенные Штаты Америки. Что они и демонстрируют. Захотели войну развязать в Ираке, перебили людей: сейчас вон превратили страну во что? Вывели войска. В Афганистан вошли, в который раз их тогда предупреждали, что не повторите ошибку Советского Союза, не лезьте туда, там победить невозможно. Обама выводит и оттуда войска. Вот это — диктатура. А какая тут может быть диктатура с такой открытой экономикой и с такими ресурсами? То, что Президент имеет полномочия здесь большие — да ради Бога, какие полномочия профсоюзам дополнительно надо передать? Мы передадим.

Притом это я говорю всерьез. Леонид Петрович (Козик) приходил ко мне: «Александр Григорьевич, вот этим мы хотим заняться». Особенно когда безвременье было, что неизвестно, чем заниматься профсоюзам. Это не меньше пяти — семи направлений за эти годы. Хотите еще что–то? Скажите. Только чтобы был результат. И не надо Президенту тащить на плечах вопросы, как, например, сохранить картошку. Президент должен стратегическими вопросами заниматься.

Я буду тогда сидеть тихонько, никуда не лезть и буду просто наблюдать. Контролеров и наблюдателей хватает. Они только будут смотреть, как те или иные функции осуществляются. И у меня должен быть ресурс и право: если в государстве что–то не так — быстро поправить. А не так, что пошли, устроили диалог, устроили дискуссию, полгода дискутируем. Народ по телевизору смотрит — ну что, сдурели вообще или государством будут заниматься?

Это же у нас уже было, мы это проходили, и мы от этого ушли.

Надо всегда вовремя принимать решения. Пусть даже неправильно, но решение должно быть принято. Понадобится — поправим. А если растопырившись стоишь и решения нет, такое государство никому не нужно.

Поэтому не надо это связывать с какой–то диктатурой. Каждый должен работать на своем месте и делать свое дело. А Президент на то и Президент, чтобы вмешиваться по любому вопросу.

И не надо так, как пытаются преподнести: мол, вмешался, когда в национальном парке сутенеров задержали. Но задерживали же, как, знаете, рыбу в сеть: кто попал, того и повязали. Люди ходили, ходили к Президенту. Начинаю разбираться — куда же денешься, надо разбираться. Недавно читаю: Лукашенко потому начал разбираться, что у него там, в Лясковичах, на Припяти, публичный дом личный. Господи, думаю, ну соображать же надо...

Я бы этот пример не приводил, специально это делаю. Хочу, чтобы вы понимали, что я не тот человек, который пройдет мимо брошенной пачки сигарет и не скажет Ладутько: «Почему у тебя мусор валяется?» Я не тот человек. Я привык так работать: иду, если вижу, что–то не так — сразу же требую исправить. Если я не уверен, я же опытный кит, тогда требую: разберитесь.

Поэтому если судьбе будет позволено нам с вами работать, исходите из того, что страна ваша. Переживать вы за нее должны, как я переживаю, простите за нескромность. Когда я ездил мимо нынешнего парка Победы, который мы с Николаем Ладутько и его помощниками назвали (хорошее, кстати, название), и видел, что там, в бурьяне, эти девчонки загорают, с детишками ходят, это ненормально. Так он за полгода сделал, вы видели что.

Относитесь к своей стране именно так, как к собственному дому. Нашей стране быть. Мы с вами будем ее хранить. Хранить не только для наших детей. Потому что сами еще хотим пожить на своей земле, чтобы кому–то не кланяться. Давайте сделаем все для того, чтобы наша страна действительно была сильной и процветающей. В этом и я ваш союзник, и вы мои союзники.

(Аплодисменты.)

Фото: БЕЛТА