Мать казненного Ковалева: отец Влада так и не позвонил нам

Мать казненного в Белоруссии Владислава Ковалева сказала в интервью "Московскому комсомольцу", что ее сына после задержания много били.

Когда Ковалева узнала о том, что ее сына задержали, она собрала его вещи, купила продукты и отправилась в Минск. "Заключенный, который сидел в соседней камере с сыном, позже рассказывал, что 15 апреля передача еще стояла у дверей камеры, пока моего сына всю ночь избивали, чтобы выбить признательные показания", – сказала Ковалева.

Второго казненного по делу о теракте в минском метро, Дмитрия Коновалова, не только били, но и пытали. "Диму сильно избили в первый день задержания. Об этом Влад рассказал на суде. Подтвердила слова моего сына и Яна, которую тоже арестовали. Она говорила, что в первые дни после ареста Диме вызывали "скорую", у него отказали почки. Коновалова пытали самыми изощренными методами. И когда транслировали видеодопрос Димы в суде – он не то что сидеть, он говорить не мог, его все время тошнило", – сказала Ковалева.

Она сообщила, что сначала ее сыну назначили государственного адвоката, который начал его "топить". Тогда Ковалева решила сама нанять защитника. Она обошла в Витебске все адвокатские конторы, но защищать ее сына согласился только Станислав Абразей. Благодаря нему следователям не удалось "повесить" на Владислава Ковалева один взрыв – его казнили только по обвинению в недонесении и преступлениях Коновалова.

Ковалева также сообщила: "Мой Влад на первом допросе по наивности все подписал. Ему дали понять: либо ты соглашаешься на наши условия – и тебе скостят срок, либо получишь по полной программе. Тогда же его предупредили: "Не вздумай менять показания на суде, иначе грозит пожизненное". Но сын не пошел на поводу у следствия и на суде поведал, как все происходило на самом деле – каким образом выбивались показания, передал разговор со следователями".

Ковалева сказала, что те потерпевшие, которые ходили на судебные заседания, относились к ней очень хорошо. "С первых дней суда я жила в семье потерпевших. Мы стали друзьями со многими. Когда я приезжала в Минск, эти люди всегда были рядом – встречали меня с поезда, предлагали ночлег. Даже обижались, если я кому-то не сообщала о своем визите. Когда на суд собирались люди, то все интересовались: "Наших мальчиков привезли?". Представляете, их никто ни разу не назвал террористами", – сказала Ковалева.

Она сообщила, что родители Коновалова пришли в суд только один раз. "Их доставили под конвоем и так же увезли, – сказала Ковалева. – Первое время я еще общалась с мамой Димы. Она все время плакала. Когда я не увидела эту женщину на суде, то пришла к ней на работу в детский сад. Но к тому моменту ей, видимо, запретили со мной общаться. Она избегала встреч. Я попыталась с ней встретиться после приговора. Но когда позвонила в домофон ее квартиры, услышала голос ее мужа: "До свидания".

Ковалева сообщила, что ее сын в своем последнем слове попросил прощения у Коновалова за то, что оговорил его во время следствия, и подробно рассказал о том, что происходило в СИЗО. Дмитрий Коновалов отказался от последнего слова. Он встал и еле слышно произнес: "Не надо...". "Знаете, в чем я могу упрекнуть маму Коновалова – в том, что она не наняла сыну адвоката. Будь у Димы хороший адвокат, он бы не молчал. Ведь мы так и не узнали, что ему говорил государственный адвокат, чем его запугали, что с ним делали в камере. Помню, когда в суде зачитывали книгу посещений СИЗО КГБ – оказалось, что мальчишек ни на секунду не оставляли одних. С ними постоянно кто-то "работал". Даже в психиатрической клинике, где ребята провели 20 дней, – следователи посетили Коновалова более 55 раз, Влада – более 40", – сказала Ковалева.

Когда у Любови Ковалевой спросили о том, интересовался ли судьбой сына отец Владислава, с которым она развелась, она ответила: "Мы не общаемся с этим человеком. С момента задержания Влада он так ни разу и не позвонил нам. Соболезнования не высказал".

Ковалева считает, что правда о терактах всплывет не скоро. Она сказала: "Должны пройти годы, чтобы мы узнали правду. Но, скажите, как мне жить с тем, что я не уберегла ребенка? Для кого я его растила? Для Лукашенко? Я оказалась бессильна в этой ситуации, я ничего не смогла сделать. Но в любом случае я сделала все, чтобы моего сына не считали нелюдем".