Рупор латвийских националистов критикует выставку о малолетних жертвах нацизма
Казалось бы, ну что за дело рупору латвийских националистов газете «Латвияс авизе» до того, что 19 января 2012 года в Москве, в Государственном центральном музее современной истории России открылась выставка «Угнанное детство: судьбы детей, угнанных на территорию Латвии, 1943 – 1944 гг.»? Открылась и ладно.
Однако выставка эта - мощный удар по идеологии латвийской «политэлиты», краеугольный камень которой - отрицать преступления гитлеровских нацистов, а в особенности - верно служивших им коллаборационистов из, так сказать, «аборигенов».
Поэтому рупор «национальной мысли» не мог остаться в стороне. И разразился статьёй некоего Риналдса Гулбиса, бакалавра истории и магистра теологии, выученика Латвийского государственного университета.
Труд сей сводится к охаиванию не только самой выставки, но и ее устроителей - фонда «Историческая память» и его руководителя, историка Александра Дюкова.
Мол, тема выставки весьма противоречива, так как «Начальник штаба партизанских отрядов Латвии в своем оперативном донесении 7 пишет: 3 августа партизаны отряда товарища Самсонса (Вилис Самсонс, Герой Советского Союза, один из руководителей партизан-антифашистов во время Великой Отечественной Войны - авт.) в Мердзене, в 15 километрах от Лудзы на запад по шоссе Лудза - Краслава, взорвали и сожгли управу, взорвали и сожгли управу погоста в Бриги, в 4 километрах на запад от Зилупе, и почту. Старшина Лудзенского округа (естественно, ставленник гитлеровцев - других тогда просто не было) Я.Зирнис 26 августа докладывает, что красные провели 90 нападений из России, охватывая 12 погостов округа (60%). «Героические красные партизаны» - кавычки в оригинале - сожгли или подорвали управы погостов Бриги, Цибы, Истры, Мердзене, Шкяуне, и Курды».
И вообще «большевистские диверсанты» в 1943 - 44 годах распоясались и «…не только в восточной Латвии, но и на востоке Литвы воевали не против нацистов, а против латвийских крестьян, которые не поддерживали возврат власти большевиков» - пишет, ничтоже сумняшеся, Гулбис. И делает вывод: «Поэтому задание Латвийских батальонов охраны порядка в 1943 - 44 годах было защищать имущество и жизнь жителей Латвии от большевистского бандитизма в Латгалии. Чтобы крестьяне могли защищаться от красноармейских саботажников, им стали выдавать автоматы, пистолеты, патроны и расширять телефонные сети».
И, исходя из выше изложенного, г-н Гулбис делает следующий вывод: «В связи с этим возникают закономерные вопросы - почему в основу выставки взяты факты, которые односторонне характеризуют происходившее в 1943 - 44 годах в (внимание, господа! - авт.) восточной Латвии?».
Воистину, в огороде бузина, а в Киеве - дядька… При чем тут события в восточной Латвии и сожжение сотен белорусских и русских деревень и угон их жителей, включая малолетних, в неволю, в рабство, в лагеря смерти? Может, по теории Гулбиса, Белоруссия и Псковщина - исконно латвийские земли?
Как вы думаете, чем «бакалавр истории и магистр теологии» подкрепляет свои «исторические» выводы? Ссылкой на документы? Отнюдь нет, этим он себя не унижает, он ссылается на непререкаемый - для него, разумеется - авторитет. Мол, Эрик Екабсон, ассоциированный профессор историко-философского факультета ЛГУ, сказал - надо понимать, что фонд Дюкова далёк от исторической науки, у него конкретно политические цели. На этой выставке сознательно поднят факт коллаборационизма латышей и сопротивление латышских крестьян большевикам подано как примета такого коллаборационизма».
В общем, «мирно пахавшие латвийские крестьяне» ненароком оказались в Псковской области и в Белоруссии, и не заметив в раже "сельхозработ» какие-то деревеньки, слегка их попалили. А жители их сами ломанулись в Латвию, навстречу «светлому будушему в трудовых лагерях» типа «Саласпилс». Видимо им, особенно детворе, так понравились «усердные латвийские хлеборобы», что они ни о чем другом и не мечтали, кроме как «перенять опыт», горбатясь на их угодьях и ночуя в сараях, хлевах и собачьих будках… Вот как захватывает, оказывается, возможность бесплатно потрудиться…
Еще один творец официальной истории «новой Латвии», некто Улдис Нейбургс, тоже цитируем в труде г-на Гулбиса. «Выставка однозначно тенденциозна, потому что рождает предпосылки для мнения о том, что преступления 1943 года в Латгалии (опять Латгалия! - авт.) дело рук латышей и что в тот момент Латвия была сама по себе, а не оккупированной нацистами. То, что нацисты привлекли жителей Латвии, ясно, вопрос в том, как это надо интерпретировать.»
Ну что тут скажешь? Дело-то оказывается всего лишь в интерпретации. И, судя по всему, изюминка этой интерпретации по Нейбургу в том, что на «защищавшихся от большевиков крестьян» из полицейских батальонов и айзсаргов и прочих «команд Арайса» следует смотреть когда как. Если им предъявляют обвинения в преступлениях против человечности, то они несчастные «привлеченные нацистами жители оккупированной Латвии». А когда те же «раки» в «мешках» с этикеткой «латышский легион Ваффен-СС», то они тут же превращаются в
«защитников родины и свободы»…
Но самое интересное вот в чем: «Правда же в том, что латвийские крестьяне, которые брали из Саласпилса детей, спасали их жизни. И то, что им пришлось идти в пастушки и исполнять другие сельхозработы, было вполне законно. Ибо кому в то время не приходилось работать?» - патетически вопрошает г-н Нейбургс.
И впрямь - разве не гуманнейшим образом поступили те, кто, разрушив жильё, не дал детям пропасть, а, угнав с Родины и «всего лишь» разлучив с родителями, дал им «счастье» поработать на «добрых крестьян» до кровавых мозолей за объедки с барского стола? Тем более, что многим, приблизительно трети, из «спасенных» все-таки повезло, и с ними обращались как с людьми…
Ну а далее «авторитет» заявляет, что «возможно наступило время, когда среде латвийских историков больше не следует реагировать на случаи, когда вопросы истории Латвии интерпретируются в России».
То есть, г-н Нейбургс, по сути, дезавуировал начисто работу совместной комиссии историков Латвии и России, априори заявив, что все, что не вписывается в его «историю», попросту не следует брать во внимание… И, судя по всему, его подход к исторической науке уже работает - цитировавший Нейбургса автор публикации в «Латвияс авизе» Гулбис вовсю использует его методы. Ибо если бы он обладал хоть малейшей тягой к установлению истины, то не прошел бы мимо причин, по которым
«красные партизаны» столь рьяно разносили вдребезги управы пагастов.
Об этих причинах автору этих строк рассказывали и Вилис Самсонс, и Василий Кононов, и еще ряд бывших борцов с гитлеровцами и их приспешниками. Дело в том, что именно в управах пагастов сосредотачивалась информация о тех жителях Латвии, кто подлежал угону в «тысячелетний рейх» на принудительные работы. Именно там скапливались, перед их отправлением в высшие инстанции, доносы осведомителей, как штатных, так и добровольных. Именно эти управы служили штабами и складами оружия для полицаев и карателей…
О том, адекватными ли были ответные действия «мирных латвийских крестьян», превративших приграничье с Латвией в выжженную безлюдную пустыню, и говорить не хочется - все дело в интерпретации, ответят «авторитеты».
А в общем, не повезло господам гулбисам, нейбургсам и екабсонам - к их сожалению, еще живы как участники тех событий, так и те, кто узнал от них правду о происходившем. Живы еще и жертвы «мирно пахавших» полицаев и айзсаргов. И как ни интерпретируй Историю в угоду одержимым манией ее переписывания заказчикам, стремящимся выставить убойников и негодяев «белыми и пушистыми», правда все равно выйдет наружу.
Выйдет из пожелтевших, чудом сохранившихся писем, потрескавшихся фотографий, из архивов, из уст тех, кто пережил и Саласпилс, и рабский труд на «добрых крестьян», помнит об этом и не даст забыть детям и внукам своим. Из уст тех, кому «интерпретаторы» истории вряд ли осмелятся посмотреть в глаза.
Впрочем, может и осмелятся, и даже выдержат взгляд - в зависимости от цены заказа на услугу.
Альфред Крумин, политолог (Латвия).