Перспективы участия Белоруссии в Едином экономическом пространстве
Уже на первом этапе формирования правовой базы Единого экономического пространства, который начался 16 августа 2006 года с решения Межгосударственного совета ЕврАзЭС, выявился целый комплекс противоречий между тремя странами. На его анализ и поиск путей выхода из тупика ушло значительное время. Между тем устойчивое развитие ЕЭП возможно только при условии однородности, единообразия его норм права, не говоря уже о безусловном характере их применения во всех государствах-членах этой МПО. Только 19 декабря 2009 года правительствам Белоруссии, Казахстана и России удалось согласовать компромиссный план действий, который предусматривал деление «базовых» документов на четыре пакета.
Поскольку первоначально считалось, что странам-участницам проекта ЕЭП необходимо согласовать двадцать принципиальных вопросов межгосударственного партнерства, то первый пакет из 14 документов запланировали подписать до 1 января 2011 года и ввести в действие до 1 июля 2011 года, а второй пакет из шести документов подписать до 1 июля 2011 года и ввести в действие до 1 января 2012 года. Позднее удалось методом объединения сократить совокупный пакет соглашений до 17. Это позволило подготовить некую правовую базу для пробного запуска проекта Единого экономического с 1 января 2012 года. При этом стоит отметить, что быстрее и легче всего правительствам «тройки» удалось прийти к согласию по вопросам единых правил технического регулирования, принятия мер по противодействию нелегальной трудовой миграции из третьих стран и правового статуса мигрантов, а также доступа к услугам естественных монополий в сфере электроэнергетики.
Что касается третьего пакета документов, затрагивающих весьма чувствительные стороны функционирования национальных экономик, то в силу неготовности сторон, прежде всего Белоруссии, было решено отложить на более поздние сроки введение в действие целой группы документов, а на отдельные соглашения наложить временный мораторий.
Государства-члены ЕЭП, например, оказались не в состоянии на макроэкономическом уровне согласовывать параметры национального долга, дефицита бюджета и инфляции. На фоне вполне благополучных России (темпы инфляции 6,1%[1]) и Казахстана положение белорусской экономики выглядит катастрофическим: отрицательное сальдо во внешней торговле товарами -4,4 млрд. долларов, услугами -2,1 млрд. долларов США; темпы инфляции в 2011 году – свыше 108%, базовый индекс цен 218,1%, цены на продовольственные товары выросли на 132,4%, на непродовольственные товары на 112,9%[2]. За 2011 год Республика Беларусь по темпам инфляции оказалась на первом месте среди стран СНГ и Европы, а в 2012 году должна выплатить свыше 8 млрд. долларов по внешним обязательствам. Внешний долг органов государственного управления РБ в 2011 году достиг 12,9 млрд. долларов, а валовой внешний долг вырос до 33,5 млрд. долларов. Крупнейшие аудиторские компании мира охарактеризовали экономику РБ как гиперинфляционную. В силу этого соглашение о макроэкономической политике ЕЭП было решено ввести в действие с 1 января 2013 года. Однако, скорее всего, реализация этого межправительственного соглашения будет в очередной раз отложена на неопределенный срок.
Особые усилия прилагала белорусская сторона к тому, чтобы изначально закрепить в правовых документах ЕЭП единые правила доступа к газотранспортным системам и «равнодоходность» цен на природный газ на территории всех стран-членов этого проекта. Однако Россия и Казахстан, как главные акторы добычи и экспорта газа, выразили готовность взять на себя такие межправительственные обязательства только с 2015 года. В Минске специально подчеркнули тот факт, что Россия, согласившись на условия Белоруссии, впервые сделала серьезный шаг в направлении создания равных конкурентных условий в границах Единого экономического пространства[3].
Возвращаясь к четвертому пакету соглашений, следует обратить внимание на то, что сложнее всего руководителям правительств трех государств оказалось решить проблему выработки единых принципов валютной политики и перехода к общей валюте в рамках ЕЭП, а также вопрос о таможенных пошлинах. Это привело к тому, что подписание потенциальных межправительственных соглашений по указанной проблематике, которые и формируют условный четвертый пакет, только готовится и введение в действие этих документов пока откладывается на неопределенную перспективу.
В Казахстане и России, например, сложилась рыночная система, и в этих странах нет и речи о том, чтобы обязать предприятия продавать значительную часть своей валютной (СКВ) выручки государству. В Белоруссии с ее государственно-директивной экономикой такая норма применяется. Более того, Минск категорически был против того, чтобы такая норма в условиях функционирования ЕЭП была ликвидирована. В ответ Астана и Москва вынуждены были согласиться с белорусской стороной и объявить мораторий, «заморозить» отмену обязательной продажи валютной выручки государству субъектами хозяйствования Белоруссии до 2017 года.
Решительно выступило белорусское государственно-политическое руководство и против введения в Едином экономическом пространстве общей валюты. Заместитель председателя правительства Республики Беларусь Сергей Румас высказал мнение, что этот вопрос пока еще рано обсуждать, поскольку «введение единой валюты будет вершиной интеграции, а для этого нам надо последовательно пройти целый ряд шагов по выравниванию как макроэкономической политики, так и валютной для того, чтобы это решение могло быть реализовано на практике»[4]. Последние заявления президента РБ Александра Лукашенко говорят о том, что он считает введение единой валюты в ЕЭП вопросом долгосрочной перспективы и категорически против перехода на российский рубль или тенге[5].
Поскольку Россия вступила во Всемирную торговую организацию, то она вправе была ожидать от Казахстана и Белоруссии, которые также прилагают усилия для того, чтобы стать ее членами, автоматического изменения (главным образом снижения) таможенных пошлин с учетом требований ВТО. Но не тут-то было – в Минске сразу заявили, что между странами ТС-ЕЭП действует соглашение о едином тарифном регулировании, и решения об изменении таможенных пошлин будет принимать Евразийская экономическая комиссия, в частности, с учетом мнения Белоруссии[6]. Когда Евразийская экономическая комиссия приступит к решению этих важнейших вопросов остается непонятным.
Но все-таки главным, на наш взгляд, противоречием остается взаимодублирование двух интеграционных проектов – Союзного государства и Единого экономического пространства. Не является особым секретом и то, что президенты Белоруссии, Казахстана (не входящего в СГ) и России (по умолчанию) сегодня отдают абсолютный приоритет формированию Единого экономического пространства.
Между тем, Договор о создании Союзного государства (открытый для присоединения новых членов), формально вступивший в силу в 2000 году, в экономической сфере предусматривал осуществление тех же целей и задач, что и проект ЕЭП. Так, предполагалось создать единое экономическое пространство (ст. 2), обустроить общую внешнюю границу (ст. 7), установить правовые основы общего рынка и обеспечить свободное перемещение товаров, услуг, капиталов, рабочей силы в пределах территорий государств-участников, перейти к единой денежно-кредитной, валютной, налоговой политике и единым правилам конкуренции, торговли и таможенно-тарифной политики в отношении третьих стран, международных организаций и объединений (ст. 17).
Поэтому, с точки зрения исторической логики и интересов народов ряда стран, некогда входивших в состав Союза ССР, правильнее представлялось бы не «мертвить» бездействием проект создания Союзного государства, а модернизировать его правовую базу, сделав СГ привлекательным для Казахстана и, быть может, Украины. Здесь можно было бы задействовать и опыт становления Европейского союза, который с 1986 года развивался исключительно на принципах гибкой и разноскоростной интеграции. Это дало бы возможность новым государствам-участникам постсоветского интеграционного проекта оговаривать и закреплять для себя в правовом поле специальный статус (в том числе и право не участвовать в каких-то программах интеграции, блокировать решения наднациональных органов).
Огромные перспективы расширения и устойчивости проекта открыло бы официальное провозглашение принципа изъятия из сферы контроля наднациональных органов проблемы прав человека в странах-членах Союзного государства. По крайней мере, демократичный, но еще более прагматичный Евросоюз пошел на это в 2009 году, изъяв в рамках Лиссабонского договора из сферы действия Хартии фундаментальных прав Соединенное Королевство и Польшу (а позже Чехию и Ирландию) по их настоянию.
В любом случае следует подчеркнуть, что страны-члены ЕЭП сумели за несколько предшествующих лет преодолеть целый ряд противоречий, несмотря на довольно заметные различия в уровне экономического развития, темпах рыночных реформ, в структуре экономик и социально-политических параметров. Отрадно, что есть первые свидетельства гармонизации национальных интересов государств-участников проекта и появления точек взаимовыгодного партнерства в плане экономического развития.
Александр Фадеев, заведующий отделом Белоруссии Института стран СНГ