В могилевской тюрьме преступник хладнокровно задушил сокамерника

Об этом преступлении — в Могилеве убийца задушил сокамерника — слышали многие. Его обсуждают в интернете. Не только наши соотечественники. Одни не верят, что такое могло произойти в тюрьме, другие настаивают — к ответу надо привлекать не только матерого рецидивиста. Есть и те, кто не согласен с решением Могилевского областного суда, этой весной приговорившего виновного к расстрелу. Свое сожаление по поводу вердикта выказал и Евросоюз. Призывает нашу страну ввести мораторий на смертную казнь. Дескать, это жестоко, бесчеловечно и «не является эффективной мерой борьбы с преступностью». Может, оно и так. Но лично я искренне не понимаю, почему жизнь преступника заведомо ценится выше жизни другого человека. На счету приговоренного душегуба уже было три трупа. Сокамерник — четвертый. И — казнить нельзя, помиловать?

***

Свою биографию Иван Чернюк, после очередного убийства сокамерника ставший звездой интернета, мог бы изложить лаконично: мой дом — тюрьма. Выросший в неблагополучной семье, он рано познакомился с криминальным миром. Сидел за хулиганство, несколько раз — за тяжкие телесные, мотал срок за убийство. От родной семьи оторвался, своей не создал. Носило его, как сорняк, по свету. Ни жилья, ни документов. БОМЖ. Правда, в какой–то момент прибился к некоей даме. И... убил ее подругу. А заодно — приятеля. Страшная пьяная бытовуха, за которую ему и дали 25 лет. Отправили в колонию, оттуда — в могилевскую тюрьму N 4. Здесь 43–летний Чернюк и совершил четвертое убийство. Хладнокровно задушил сокамерника. По словам старшего помощника прокурора Могилевской области Аллы Кузнецовой, эти двое играли в камере в домино. На жизнь. Чернюк выиграл.

Впрочем, одного он не учел, что за убийство и сам получит «вышку». Что в игре, где, как ему казалось, он диктовал правила, не будет победителей.

***

Следователь управления Следственного комитета по Могилевской области Павел Стариков, лично беседовавший с матерым рецидивистом, описывает его так:

— Неуживчивый, двуличный, скрытный, хитрый. Склонен к нападению, побегу. К тому же шулер — не только в карты и в домино умудрялся мошенничать. Потому в своей победе и не сомневался. А сокамерник его, 23–летний Воронов, видно, об этом не догадывался. По словам сотрудников тюрьмы, он был спокойным, неконфликтным.

Впрочем, погибший неконфликтный Вася Воронов — та еще птица. Социальный сирота, рос в интернате и тоже нередко вел себя неадекватно. В тюрьму угодил за убийство родственника. За что–то разозлился на него, избивал руками и ногами...

И все же почему Воронов принял условия игры? Чернюк, даже не пытавшийся скрыть убийство и охотно давший признательные показания, божился: Василий сам искал смерти. Дескать, после той партии подошел: «Вали меня, я проиграл, а карточный долг — дело святое» (в данном случае — доминошный, но суть от этого не меняется. — О. К.). А он, Чернюк, даже проявил благородство: «Для меня этот долг ничего не значит, я тебя прощаю. А убил соперника по игре лишь потому, что тот стал грозить — если не ты меня, я тебя сам придушу».

В то, что Воронов решил свести счеты с жизнью, можно было бы поверить. Ведь еще будучи на свободе, его за склонность к суициду поставили на учет в психоневрологический диспансер. Было дело, пытался себя покалечить. И все–таки что–то не сходится. Ведь в предсмертной записке он начертал: знайте, это сотворил со мной Чернюк. В другой записке значилось: «В случае моей смерти все имущество завещаю лучшему другу Леве Скудову». Имущество небогатое — поношенная одежка, блокнот... Но сам факт говорит о том, что 22–летнего Леву Василий ценил и дружбой с ним дорожил.

***

С Левой Скудовым из Борисовского района уроженец Витебска Воронов познакомился в колонии. На свободе у Василия друзей не было, а тут сдружились на почве общих интересов. Скудов — лживый, хитрый, изворотливый, когда надо, умел быть душевным. Вот и после той игры в камере, где Лева поначалу выступал лишь в роли свидетеля, он якобы даже стал заступаться за Васю. Чернюк зарычал: не поможешь его убить, «грохну» тебя самого. И Лева струсил. В ходе следствия он менял показания. Но в итоге установили: именно он сидел на ногах Василия, когда Чернюк душил того его же собственным шарфом.

Судя по показаниям, Лева предал друга не только из–за боязни смерти. С Иваном Чернюком — нехорошо, но, как говорится, из песни слов не выкинешь — у них была любовь. Тот обещал «своей Ане» (так он называл Скудова): если поможешь убить Воронова, мы всегда будем вместе. Из тюрьмы выйдем, семью создадим...

Может, эти двое, давая показания, только изображали сумасшедших, пытаясь скостить себе срок. Но с головой у обоих точно не все в порядке. Психолого–психиатрическая экспертиза, признавшая их вменяемыми, констатировала и у того и у другого расстройства личности.

Вот как сам Скудов рассказывал о произошедшем: «Когда я стоял у кровати, Ваня сказал мне: «Аня, ты что, дура, иди закрой глазок, а потом держи Воронову ноги, чтоб не дрыгался и не создавал шума в камере. А то придет контролер и мы «спалимся». У нас тогда ничего не выйдет, и нас перекидают по «хатам». Тогда я от испуга пошел, закрыл глазок куском газеты... И тут Ваня начал давить Васю, затягивать у него на горле шарфик... Ушло две минуты, чтобы убить человека, моего друга».

***

Принцип домино — падая, одна костяшка увлекает остальные — сработал и в этот раз. За убийство, задуманное и совершенное Иваном Чернюком, поплатился не он один. Скудова, легко подпадающего под дурное влияние, приговорили к 16 годам лишения свободы в колонии строгого режима, присовокупив к старому сроку новый. К ответственности призвали и сотрудников тюрьмы. По словам заместителя прокурора Могилева Евгения Фурманова, двоих понизили в должности, трое получили выговоры:

— Нарушения очевидны, в тюрьме ненадлежащим образом присматривали за осужденными. Прокурорская проверка, проведенная сразу после инцидента, установила: убийца, матерый рецидивист, должен был находиться в одиночной камере. Там он и был, пока его не перевели в общую. Тюремное руководство объяснило это «оперативной необходимостью». Но наши работники таковой не нашли.

Непонятно и почему сотрудник колонии, обнаружив заклеенный глазок, сразу не зашел в камеру... В общем, что говорить — виновны. Только вот главный зачинщик — Чернюк, хоть с себя вины и не снимает, уверен: наказание ему назначили слишком суровое. Хочет жить душегуб, подал апелляцию в Верховный Суд.

***

Многие, узнав о том, что он приговорен к «вышке», теперь дискутируют, казнить его или миловать. Одни хохмят в интернете: «Надо пропагандировать эту игру среди осужденных за убийства. Пусть сами друг друга поубивают», «Самоликвидируются... хорошая новость... меньше ртов кормить», «Надо поддержать организацию среди таких упырей командных турниров», «Белорусское домино идет на смену русской рулетке! Предлагаю смертную казнь заменить игрой. Учитывая исключительную тяжесть совершенных преступлений, суд приговаривает гражданина N. к игре в домино до первого поражения».

Другие уверены, приговор справедлив: «Туда ему и дорога. Жалеющие, вы хотели бы пересечься с таким беглым игроком, скажем, в лифте?», «На двух уродов меньше. Жаль, что из–за них работники тюрьмы пострадали», «У нас в стране к высшей мере приговаривают редко. А давали бы «вышку» за любое убийство, кроме «по неосторожности», совсем другой расклад преступности бы был», «Кто там просил отмены смертной казни? Убийца — хороший человек или отъявленный мерзавец?!»

Впрочем, у тех, кто не согласен с приговором, свои аргументы: «Смерть — слишком быстрое избавление от мук. Думаю, многие, приговоренные к пожизненному, о ней мечтают», «Я б не убивал, это ж почти бесплатная рабсила. Их надо на крайне вредные предприятия, повкалывают пару лет, сами загнутся», «А вдруг ошибка, и он раскается, перевоспитается?», «Ни один убийца не думает в момент совершения преступления о наказании. Этот страх им уже преодолен. Но отношение к жизни как к абсолютному праву каждого и есть истинный гуманизм как основа внутреннего здоровья любого цивилизованного общества. Правы те, кто говорят, что, расстреливая, мы не наказываем, а заглушаем собственный страх».

Как бы то ни было, а последнюю точку в этом деле поставит Верховный Суд. Если оставит все без изменений, это будет первый в нынешнем году «расстрельный приговор» на Могилевщине.

Кстати

В этом году подобное уголовное дело рассматривали в США. В американском штате Вирджиния казнили на электрическом стуле осужденного, убившего двоих сокамерников. 42–летний Роберт Глисон тоже сидел за убийство. Обреченный на долгий срок и медленную смерть в неволе, он решил «ускорить процесс». Задушил одного сокамерника, после — другого. И попросил вынести ему смертный приговор, пригрозив, что иначе продолжит убивать. Смерть Глисона стала первой казнью в США в 2013 году.

Имена преступников в материале изменены, ведь окончательный вердикт по делу еще не вынесен.

Советская Белоруссия №98 (24235). Пятница, 31 мая 2013 года.

Автор публикации: Ольга КИСЛЯК