Защитник превратился в мучителя

Лицо убитого было обезображено до неузнаваемости. На теле — множество повреждений. Но судмедэкспертов поразило другое. Кроме свежих синяков, ссадин и переломов, они обнаружили массу следов прежних побоев. Заключение было однозначным: до того как человек принял мучительную смерть, его избивали на протяжении нескольких недель, а возможно, и месяцев.

Утренний ужас

Участковый Юрий Марков спешил на суточное дежурство. Из своей квартиры в деревне Большая Ухолода Борисовского района он вышел, когда солнце только–только начинало выкатываться из рассветного сентябрьского тумана. В такую рань двор обычно пустынен. Юрий Михайлович был удивлен, увидев, что возле подъезда стоят четверо соседей. Трое — Михаил Верещагин, Валентина Гаспадарик и Марина Шапчиц — о чем–то возбужденно разговаривали. Четвертая — Валентина Погорельская — стояла рядом. Притихшая и восково–бледная. «Михайлович! Михайлович! — замахала руками, заметив милиционера, Марина Шапчиц. — Там — Зуев. Весь в крови. Может, живой, а может, неживой...»

60–летний Алексей Зуев лежал прямо за темно–коричневой дверью квартиры № 1. В луже крови. На лицо страшно смотреть — отталкивающая багровая маска. Тело было холодным. Пульс не прощупывался. Мертв. Марков тут же связался с дежурной частью. Кто, за что, почему так свирепо расправился с Алексеем? Ответы на эти вопросы следствие искало недолго.

Зеленая зараза

В квартире № 1 дома № 7 на улице Речной Алексей Зуев появился почти полтора десятка лет назад. С самыми благими намерениями. А именно мечтал наладить совместную — душа в душу — жизнь с ее хозяйкой Валентиной Погорельской. Младше его на год, одинокой, симпатичной и обстоятельной. Поначалу все складывалось вроде нормально. Жили не тужили. Работали. Вечерами смотрели телевизор. По выходным ходили в гости. Ну а потом... В дом вползла зеленая зараза. Опутала своими ядовитыми щупальцами. И уже не отпускала. Зуев стал пить. Беспробудно. Немерено. Все, что горит. В буйном хмелю шумел. Оскорблял. Дрался. Домашними скандалами дело не ограничивалось. Пьяный Зуев так же агрессивно вел себя и на людях. За что в деревне, где за метким словцом в карман не лезут, его прозвали Пиночет. Не помогали ни уговоры, ни слезы, ни милиция. Ее, чтобы утихомирить распоясавшегося сожителя, Валентина вызывала регулярно. С ним беседовали. Штрафовали. Спроваживали на «сутки». Три раза отправляли в ЛТП. Без толку. Зеленая зараза не ослабляла своей хватки. Наоборот. Хватка эта становилась все более цепкой и губительной. Зуев распрощался с постоянной работой. Чтобы добыть денег на спиртное, летом вязал и продавал веники. Остальное время года собирал и сдавал пустые бутылки. Пил. И в пьяном угаре продолжал третировать Валентину. Дошло до того, что стал выгонять из ее же собственной квартиры. Она мучительно думала, как обуздать зарвавшегося сожителя. Привести его хоть к какому–то более–менее нормальному знаменателю. И нашла–таки эффективный, как ей казалось, метод воздействия на Зуева.

Лекарство от скуки

Виктор Кудин слыл в деревне хулиганом. Таким он был, считай, с раннего детства. Учился через пень–колоду. Уже в 6–м классе стоял на учете в инспекции по делам несовершеннолетних. Ввиду регулярных пропусков занятий, а потому кошмарной неуспеваемости два года сидел в 9–м классе. Среднюю школу со скрипом окончил в вечернем варианте. Взрослая жизнь нисколько не изменила характер, привычки и повадки Виктора. К своим 23 годам поменял множество специальностей и рабочих мест. За легким и длинным рублем ездил аж в Воронеж, на тамошнюю атомную станцию. Вернулся разочарованным. Воронежский рубль оказался не таким уж длинным. И вовсе не легким. Устроился помощником станочника в местное частное предприятие. Было Виктору скучно и тоскливо.

Валентине Погорельской Виктор Кудин приходился племянником. Поэтому она и обратилась именно к нему за поддержкой и защитой. Мол, повлияй на сожителя. Ты же такой молодой, шустрый, сильный. А как известно, сила солому ломит. И Кудин принялся влиять на пьяницу Зуева. Это влияние он называл «воспитанием». Оно стало для молодого безбашенного парня чем–то вроде лекарства от скуки. И сводилось к... примитивному мордобою. Как только Зуев выкидывал какое–нибудь пьяное коленце в отношении тетушки, Кудин был тут как тут. И «воспитывал» градом весомых затрещин. Виктор жил с матерью и старшим братом–погодком Александром. Иногда привлекал к «педагогическому процессу» и его. Регулярные избиения Зуева Кудин не скрывал. Наоборот, постоянно бахвалился. Типа вон какого крутого «леща» «выписал» давеча Пиночету. Зуев, чувствуя свою несомненную вину перед сожительницей, никому не жаловался. После очередной порции тумаков он становился тише воды ниже травы. Только горбатого, как известно... Проходило время. Заживала разбитая физиономия. Отходили помятые бока. И все возвращалось на круги своя. Это бесило «воспитателя». Избиения становились все более жестокими и чувствительными.

Кровавая точка

В тот роковой сентябрьский день Кудин встретил тетушку возле сельского магазина. Лицо ее «украшал» свежий фиолетовый фингал. «Опять?» — взъярился племянник. Погорельская рассказала, что сожитель сошел с катушек еще три дня назад. Снова избил и выгнал из квартиры. Все три дня она скрывалась от мучителя у соседки Марины Шапчиц. «Надо ставить точку», — подвел итог разговора Кудин.

...Он бил пьяного Зуева смертным боем. Кулаками. Ногами. Мешком таскал по квартире. Впечатывал лицом в стенку. До тех пор, пока тот не впал в кому, выйти из которой ему было уже не суждено.

По дороге домой Кудин встретил пенсионерку Нину Костюкевич. Увидев, что у того руки буквально по локоть в крови, она ужаснулась. Убийца с ухмылкой пояснил: «Опять Пиночета воспитывал. Теперь засохнет...»

Труп Зуева на следующее утро обнаружила Марина Шапчиц. Погорельская попросила подругу сходить в ее квартиру и посмотреть, утихомирился ли сожитель. Марина увидела обезображенное окровавленное тело. До смерти перепугавшись, сообщила об этом приятельнице и подняла соседей.

Минский областной суд приговорил Виктора Кудина к 13 годам исправительной колонии усиленного режима. Коллегия по уголовным делам Верховного Суда оставила этот вердикт без изменения.

Комментарий

Геннадий Клещенок, заместитель председателя Минского областного суда:

— История, которая произошла в Борисовском районе, это история самоуправства. И история того, к чему такое самоуправство может привести. К сожалению, некоторые наши граждане забывают о том, что их действия (даже совершаемые в отношении родственников) так или иначе должны регулироваться существующим законодательством. И здесь следует сказать вот о чем. У нас правовое государство, в котором созданы соответствующие органы, уполномоченные защищать права граждан, независимо от их имущественного и социального статуса. Сегодня эти органы применяют профилактические, воспитательные и, безусловно, карательные меры, адекватные совершенным правонарушениям либо преступлениям. О том, что такая работа ведется целенаправленно, повсеместно и непредвзято, свидетельствует хотя бы такой факт. За последнее десятилетие у нас не зафиксировано ни одного случая, когда бы кто–либо из должностных лиц правоохранительных органов был осужден за укрывательство преступления. Таким образом, у наших граждан нет никаких оснований прибегать к неким «воспитательным мерам» с криминальной окраской. Наоборот, созданы все условия для того, чтобы любые вопросы решать в рамках существующего правового поля.

Автор публикации: Дмитрий НОВИКОВ