Видео. Любовь на войне

Переводчик сказал, что за одного убитого немца мы должны расстрелять сто человек… Жених, невеста и их 4-месячная дочь первые...

– Уже начал моросить дождь мы идём той стороной, где я живу, и там посреди деревни идут четыре партизана, прикладами вверх: спрашивают, немцы есть на свадьбе? Мы говорим, есть – ватага нас там ребят, – рассказывает житель деревни Застружье (Брестская область), ветеран ВОВ Николай БОНДАРУК. – Они, значит, заведите нас. Где? Мы говорим: два на танцах, а один немец там, где сама свадьба. Они остановились, пошептались и говорят: ведите туда, где танцы...

Год 1941-й. Григорий и Ксения любят друг друга беззаветно. Да вот только зажиточный отец девушки не хочет отдавать дочь за юношу-бедняка. Они долго встречаются тайком, а когда у них рождается дочь, родители всё-таки соглашаются на женитьбу. Это происходит уже в 42-м. Тогда, когда история их любви уже перестаёт быть похожей на сказку. Ведь женят Андрея и Ксению ещё и потому, что у семейных с детьми меньше шансов быть угнанными на работу в Германию.

– Получилось так, что на свадьбу отец невесты пришел с приятелем, он был Войт с нашей деревни. А они ж тогда находились под охраной представители немецкой власти. И они пригласили ещё трое немцев солдат. Войт пригласил с целью охраны. Он знал, что партизаны ходят, и он пригласил их, чтоб они охраняли – продолжает Николай БОНДАРУК.

Свадьба идёт своим чередом. Часть гостей уходит на танцы в соседнюю хату, с ними идут и двое подвыпивших немцев. Народные мстители решают стрелять в окна. В это время уже стемнело, и за окнами танцуют при тусклом свете керосиновой лампы, иначе партизаны бы увидели, что пистолеты фашистов в это время просто висят в углу на ремнях…

– Два выстрела почти одновременно, стекло из окон, паника. Одного убили насмерть, другого ранили… Часам к четырём утра уже гул техники машины. Встаём. Деревня оцеплена, кругом подвижные посты, пулемёты стоят на перекрёстках дорог, – вспоминает Николай БОНДАРУК.

Почему их деревня попала в круг фашистского ада, жители «Застружья» понимают только, когда к ним приходит немецкий переводчик.

– На корявом русском сказал, что по приказу Фюрера мы должны за одного убитого немца расстрелять сто человек, – рассказывает Николай БОНДАРУК.

На деревянных дверях домов жителей Застружья как бремя оккупации висят списки жильцов. Благодаря им солдаты Вермахта быстро составляют другой список – список смертников. Жених, невеста и их 4-месячная дочь в нём первые.

– Потом ведут по улице уже тех 97 человек, которых расстреливать. Их строят, раздевают до нательного белья. И ведут расстреливать. По семьям они шли, некоторые обнимали, ложились дети отец или мать, руками обнимали. И один немец ходил и расстреливал в затылок из пистолета, - вспоминает трагические события житель деревни Застружье (Брестская область), ветеран ВОВ Николай БОНДАРУК.

67 лет прошло с того ноября 42-го. Да и когда-то мальчишке Николаю Бондаруку, который видел фашистское зверство своими глазами, уже за восемьдесят. Какое-то время в Застружье ещё косо смотрели на партизан. Мол, пройди они тогда мимо, трагедии, быть может, и не случилось бы. Но прошло время, которое всё расставило по местам. И стало понятно – никто не знает, что случилось бы «если бы» партизаны поступили по-другому. Так или иначе, в нашей истории теперь навсегда останется боль от были, в которой жениха, невесту и ещё два десятка семей, затеянная не нами война не разлучила, а свела …в одну могилу…

К тому моменту как солдаты фашистской Германии полностью оккупируют Беларусь, почти во всех городах и сёлах большинство населения, по понятным причинам, женщины. И если их любимые отцы и мужья сражаются на фронте, глобально – за Родину и за Сталина. У женщин, на первый взгляд, минимальные задачи. Накормить детей и просто выжить. Но как это сделать – каждая решала для себя сама.

– В немецких документах написано, что в Витебске, когда организовывали и объявили конкурс на приём женщин в дома терпимости, они были удивлены, что пришло количество больше, чем предполагалось, – рассказывает кандидат исторических наук Кузьма КОЗАК.

Почему в тот публичный дом в Витебске пришло столько девушек? Вопрос, на который с годами ответить только сложнее. Мало кто шёл на это без угрызений совести, скорее из-за страха голодной смерти. Редко, но были и случаи, когда в такие заведения попадали по заданию подполья.

– Имея связи среди немецких офицеров, где-то получить, могли передать информацию, по возможности где-то спрятать временно, - считает доктор исторических наук Анатолий ШАРКОВ. – Вполне могли оказать помощь где-то и в спасении военнопленных. Они могли сказать, что это родственники. Дело в том, что в первое время даже если находились родственники среди наших военнопленных, то немецкое командование отпускало домой.

Немецкое командование прекрасно знает, к чему приводят романы, которые завязываются между белорусскими девушками и немецкими солдатами как в, так и вне стен публичных домов. Но сделать с этим ничего не может даже сам Вильгельм Кубе...

- Существовали законы или директивы, которые не разрешали немецким солдатам или другим иметь общение, за такие проявления их наказывали и достаточно жёстко. Командование взыскивало с них административные наказания. Кроме того, они лишались отпуска высоких званий, - рассказал телеканалу СТВ кандидат исторических наук Кузьма КОЗАК.

Вот документ 1943 года адресованный всем немецким служащим, находящимся на территории Минска. Он так и называется: Об обращении с местными женщинами.

«Есть даже служащие, которые не находят ничего страшного в том, что они идут с местными женщинами по улице рука в руке. При этом совершенно забывается, что многие жёны красных офицеров и коммунистических функционеров намеренно ищут контактов с немцами для получения секретной информации. Местные женщины уже поняли, что немцы очень доверчивы и рассказывают об авиационных налётах, трудностях с продовольствием на родине. Однако в том случае, если служащие и не рассказывают ничего, они всё равно способствуют распространению слухов, так как местные женщины ссылаются на своё знакомство с немцами и вкладывают выдуманные ими самими слухи в уста своих знакомых немцев».

Центр Минска. Площадь Свободы. Здание, в котором с 41-го располагается Генеральный комиссариат. С его балкона будет вещать гауляйтер Кубе, а в это время в здании по соседству, сейчас здесь бутики и ресторан, тогда же это была тюрьма, будут сидеть не только десятки белорусских подпольщиков, но и немецкие солдаты. Арест на 10 суток тогда самое популярное наказание за свидания с местными девушками.

Однако пресечь такие отношения зачастую хочет не только германское руководство. Ведь большинство белорусских девушек и думать боятся не только о фашистских публичных домах – один из них, кстати, располагался, в Доме Офицеров – но и в принципе, о какой либо связи с врагом. Поэтому красивые белоруски зачастую себя просто уродуют. Они знают – их красота в условиях военного времени – как специфический способ ведения боя.

– Они всегда были грязными, пользовались чесноком, казались больными, – рассказывает кандидат исторических наук Кузьма КОЗАК. – Существовало такое мнение, если она красивая девушка, значит, она будет шпионкой и поэтому многих их арестовывали и многих расстреливали.

С 41-го по 45-й любовное чувство и помогает, и мешает. И бойцам советской армии и солдатам фюрера. И в оккупации, и на фронте. Но изжить его административными методами непонятно – то ли к счастью, то к сожалению – не удаётся ни тем, ни другим.

– Я иду в землянку докладывать, а тут солдаты, о, к нам девушка прибыла, - вспоминает старшина медслужбы 136-го отдельного понтонно-мостового батальона в 1944-1945гг. Валентина МАЗАНОВА. – И вдруг из землянки выскакивает молодой лейтенант. А я как раз спускаюсь. Он в стороночку, проходите. И мы так взглядами встретились. Я думаю, какой молодой симпатичный офицер защемило сердце, дорогу мне сразу уступил…

Сначала они так и будут просто переглядываться. Она санинструктор, он – лейтенант. У неё уже медаль за отвагу и серьёзное ранение на счету. А он и не замечал, что когда-то шальная пуля, пройдя навылет, оставила след на её лице. Эту любовь в понтонной части и не скрыть было. Настолько искренней она была. Он уходил в разведку, а она не находила себе места. Его контузило, а она и тогда была рядом.

– Полмесяца в тяжёлом состоянии. Я около него всё время находилась, командир части так распорядился, – вспоминает старшина медслужбы 136-го отдельного понтонно-мостового батальона в 1944-1945гг. Валентина МАЗАНОВА.

Сейчас она смотрит на нары в импровизированной землянке и понять не может: как это мужчина и женщина спят рядом?!
– У нас была землянка и мне в стороночке делали отдельно, вместе с мужчиной нет, такого нельзя было допустить.
Даже со своим мужчиной?
– Нет ни в коем случае. И потом я была комсоргом роты. Авторитет бы сразу у меня упал, я это чувствовала, – рассказала Валентина МАЗАНОВА.

Те, кому авторитет во всех смыслах «даёт спать спокойно» были во все времена. Были они и на фронте. Это когда с ситуацией, в которой на 10 девчонок в сотни раз больше ребят, не все справлялись достойно. Факты любовных интриг в окопах в СССР потом замалчиваются долгие годы. И хотя во время войны они совсем не так часто имеют место сентиментальными влечениями, командование начинает заниматься всерьёз.

«Приказ по 208-му партизанскому полку имени Сталина. 26 мая 1944 года. Медсёстры настолько увлеклись своими любовными романами, что бросают на произвол судьбы раненых и больных, плохо ухаживают за ними и там же, прямо в госпитале, назначают встречи».
 
Пять суток ареста с содержанием на полковой гауптвахте и угроза военно-партизанским судом быстро возвращали на землю тех редких увлекшихся девушек. Но это в 44-м. А ещё в 42-м в некоторых партизанских отрядах, и тому имеются документальные свидетельства, издаются приказы прямо противоположные. Они не то, чтобы поощряют полевые романы, но разрешают средним командирам и всем, кто выше, жениться на своих боевых подругах. Правда, вскоре заметили: отдельные комбриги начали «злоупотреблять» и жить по принципу «я б имел трёх жён». Рядовые с этого или смеялись или завидовали, что неизменно сказывалось на воинской дисциплине. А потому приказы скоро аннулировали.

– Я чувствую, что не судьба у нас будет и пусть другая, глядя на эту фотографию, не осуждает меня. Это была фронтовая дружба и любовь, пронесённая через все атаки и бои, – вспоминает Валентина МАЗАНОВА.

Она до сих пор слово в слово помнит, что написала ему на фотокарточке в далёком 45-м. К тому моменту советские войска уже несколько месяцев стоят в Берлине, и девушка Валя всё чаще думает о возвращении в мирную жизнь. О Москве и учёбе на хирурга. Ведь она знает, у многих военное чувство заканчивалось вместе с войной. Но Николай, увидев грустную надпись, лишь немного обидится и побежит писать рапорт. Через пару недель они и распишутся. Прямо в Берлине. На долгих 60 лет жизни…

По официальной статистике в Великую Отечественную на фронте сражаются 800 тысяч женщин. Существуют и части, полностью состоящие из слабого пола.

Леонид Фёдорович об этом слышал. Но то, что его, 20-летнего парня сделают командиром женской батареи – такого ему даже ночами в госпитале не снилось. После предложения, от которого невозможно отказаться, уже опытный, но молодой лейтенант, едет в столицу. Сорок бойцов в юбках из 73-й зенитно-артиллерийской бригады ждут его в районе Ботанического сада. Казалось бы, цветник, но вскоре выясняется: если в нём вдруг запахло любовью, значит, для командира это пахнет жареным.

– Во время войны это строго настрого, особенно те подразделения, которые были полностью укомплектованы женщинами, строго-строго каралось. И командиры наказывались, которые это допускали. Те, командиры которые имели в своих батареях девушек, на которых собирались жениться. Троих таких девушек присылали к нам служить, чтобы они не встречались. И всё-таки эти командиры батарей, где-то раз в месяц они приезжали ко мне в гости, чтоб встретиться со своей девушкой, - поделился воспоминаниями командир 269-й отдельной батареи в 1944-1946гг. Леонид ШАХ.

Скрывая тайны чужого немадридского двора, командир и сам не раз попадает в интересное положение. Ведь он один, но сорок на него одного. Все как одна старше и с серьёзным образованием. Девушки «за глаза» любовно зовут его «младшой», а сам «младшой» не знает, где укрыться от пылких страстей.
 
– Одна убежала. Она как бы влюбилась в меня, но я знал… Я же ещё пацан... Боялся… Думаю, а вдруг возьмут да отправят в штрафную роту, зачем она мне нужна? Она вот с месяц ходила, потом убежала под Москву, и меня после этого месяц, наверное, СМЕРШ КГБисты, типа ты это допустил, из-за тебя она убежала, – рассказал Леонид ШАХ.

Но сердце командира недолго бьётся ровно. Свою подчинённую Любу он полюбил тихо и для всех незаметно.

– Это тоже не должны были знать подчинённые, не должны были знать её подруги, и вся батарея. Потому что этим самым я разлагал остальных… Раз тебе можно, почему же нам нельзя, – вспоминает Леонид ШАХ.

С Любой они распишутся только перед увольнением из армии. А до этого так и будут встречаться втихаря на её ночных дежурствах. Ведь ещё неизвестно, что страшнее: штрафбат или женская зависть. К тому моменту, из батареи командира Шаха убежала ещё одна девушка. Правда, на этот раз на фронт, но по той же причине неразделённой любви к «младшому».

В военные годы тысячи женщин, которые не входят в число военнообязанных, мобилизуют на основании приказов Сталина и по призыву комсомола. Все они своей рукой пишут рапорт, мол, ухожу на фронт на добровольных началах. Отчасти и поэтому мужчины относятся к девушкам как к полубойцам. Ведь если те ещё до войны не входили в число военнообязанных, то и во время её судить их за дезертирство нельзя. Правда, пользуются этим девушки чаще чтобы «дезертировать» с полевой кухни на место сражений.

– Я трохи хамоватый, говорю, зачем ты этих баб привёл? Зачем они нам? А у нас до этого в отряде была только одна женщина пожилая поваром, а тут две молоденьких, - рассказывает командир партизанского отряда им. Калинина (1941-1944) Анатолий ОЛЕЙНИК.

Бурочки из шинели на ногах, демисезонное пальто и винтовка чуть ли не больше её самой. Еву Ивановну командир партизанского отряда втайне присмотрел ещё той зимней ночью, когда их с сестрой в отряд привели. Но скоро Анатолий Михайлович понимает: мало того, что недотрога, так и ещё и про хозвзвод слышать не хочет.

Анатолий Олейник: «Я стал чуть-чуть сопротивляться и не стал её брать на операции Шуру сестру возьму, а её нет, а она такая упрямая на кухню не идёт, только в строевой взвод».

У девушки Евы свои понятия о войне. Она, как и тысячи других фронтовых красавиц хочет быть не только объектом воздыхания, но и настоящим бойцом. Но пока такие как она рвутся в разведку, партизаны посмеиваются и ищут щели в женской бане.

- У нас командир роты кореец приходит… улыбается. А я вас видел голыми... Ну что ты увидел, ну что у нас там? Рога? Хвосты? Так как и у тебя, – вспоминает командир разведывательно-диверсионной группы партизанского отряда им. Калинина (1942-1944) Ева ОЛЕЙНИК.

Совершенно секретно. Приказ от 15 октября 1943-го года.
«…Небоеспособность партизан и партизанок в отрядах можно объяснить только отсутствием военной подготовки с людьми, вновь принимаемыми в отряд, и совершенно неправильного отношения к женщинам-партизанкам. На основании вышеизложенного ПРИКАЗЫВАЮ: «… Изменить отношение к женщинам-партизанкам, считать их в отрядах равными с мужчинами, оказывать всемерное содействие в освоении оружия, имеющегося на вооружении отряда, посылать их на боевые задания вместе с мужчинами».

Осознав, что с упрямством Евы ничего ни поделать, будущий муж учит её сначала оружейному делу, а потом и подрывному. Через некоторое время партизанка уже возглавляет разведывательно-диверсионную группу и совершает 9 крупных диверсий на железной дороге. Всё это время симпатия к ней командира отряда только нарастает. Но сама Ева посмотрит на него другими глазами лишь после войны.

– Война сдерживала, я сдерживал себя по отношению Евы Ивановны, это же искалечить жизнь девочке, война, можно забеременеть, если начать жить, не знаешь судьбы, а завтра тебя привезут, и будут хоронить на кладбище, – Анатолий ОЛЕЙНИК.

Беременность во время войны с точки зрения высшего командования – явление исключительно позитивное. Демографическая ситуация катастрофическая, а потому любая девушка, забеременевшая на фронте, неизменно отсылается в тыл. При этом неважно: замужем она или это плод внезапно возникшего чувства. Правда, для одних это потом станет жизненной трагедией – их дети так и будут расти без отца, а для других – счастливым билетом.

– Это во многом спасало вот этих женщин от гибели, – считает доктор исторических наук Анатолий ШАРКОВ. – И, собственно, этот ребёнок рос, воспитывался вместе с ней, а она где-то в тылу работала.

– Мы читали письма родителей, нам разрешалось, мамаша пишет дочке примерно такое: Маруся вот твоя подружка Галя она недавно вернулась домой родила сына, и мы очень бы хотели бы чтобы и ты вернулась быстрее домой, – рассказывает командир 269-й отдельной батареи в 1944-1946гг. Леонид ШАХ.

Молодой командир Шах как только мог старался оградить своих зенитчиц от ненужных влечений. Пока рядом в Степянском лесу не остановились танкисты...

Узнав о том, что рядом находится батарея сорок девушек, – продолжает Леонид ШАХ. – Они начали вечером и ночью приходить ко мне на батарею. Когда я доложил старшему начальнику, то всё кругом оградили колючей проволокой, чтоб не проходили танкисты.

«Колючий занавес» рухнул уже на следующий день. «Преграду» милым свиданиям на своём железном коне снёс один из танкистов. Проволока вокруг женской батареи исчезла, а визиты мужчин продолжились. Но как их за это накажешь, коль им скоро возвращаться в самые горячие точки войны.

Эта история так и осталась бы доброй и весёлой, если бы не тот один случай на миллион, который омрачил её финал. У одной из солдаток дома оставался раненый на фронте муж. Но сердцу не прикажешь, зенитчица влюбляется в танкиста и на одном из общих праздников это оборачивается трагедией. В порыве ревности, влюблённый капитан убивает своего подчинённого. Впереди у него суд и штрафной батальон. А у девушки... Вскоре она получает письмо от мужа: а там всё коротко – только попробуй вернуться домой. Боец посчитала, что теперь у неё нет выбора, и на ночном дежурстве застрелила себя из винтовки…

– Кто-то сказал, что война на всех одна, а судьба у каждого своя. Было женщинам так трудно тяжело и страшно, при чём не умереть, а остаться калекой никому не нужной. И поэтому каждый искал немножко тепла и защиты. И вот казалось, когда рядом с тобой человек, мужчина, то вроде ты немножко защищён, можешь немножко успокоиться, – рассказывает машинистка полевого штаба 22-й армии 2-го Прибалтийского фронта в 1944-1945гг. Зоя ГОРОХОВА.

Зоя Павловна признаётся сразу: говорить на тему любви ей совсем непросто. Так вышло, что судьбу свою на войне она связала с женатым человеком. В 41-м ей 20 и она машинистка полевого штаба, ему 33 и он её начальник. Они день и ночь рядом, в одном углу прячутся от пуль и бомбёжек. А когда каждую секунду делишь страх – близость подкрадывается незаметно. Она без признаний и романтики, как и всё в эти годы с печатью военного времени.

Когда женщин мало, а мужчин много, то всё это напряжено ужасно и конечно дружба с кем-то определённая она защищала от посягательств остальных. Остальные успокаивались, они видели, что человек имеет друга, трогать её не надо, – считает Зоя ГОРОХОВА.

Их связь как раз из разряда тех, которые не вредят, а помогают работе. Потому отношения с будущим мужем тянутся всю войну. Но продолжения их в 45-м она не хочет. Ведь даже, несмотря на то, что отец и брат пропали без вести на фронте и идти ей совсем некуда, возлюбленного дома всё равно ждут жена и сын.

Зоя Горохова: «От дома от нашего ничего не осталось, от нажитого ничего не осталось, вот я одна в гимнастёрке и в военной юбке и делай что хочешь. А если человек говорит, что он с женой разводится, что он хочет быть со мной, я согласилась».

Не осуждать, а попытаться понять, что её вины в случившемся мало, она никогда никого не просила. Его развод тянулся ещё 4 послевоенных года. И пусть за спиной иногда укоризненно вспоминали обидное «ППЖ», Зоя Павловна продолжала отправлять ребёнку мужа огромные посылки. Шло время, у них появились свои дети, потом внуки и правнуки. И теперь это её главная гордость.

– Я почему об этом говорю с трудом? Я испытываю угрызения совести от того, что я связала свою судьбу с женатым человеком, обездолила вроде бы другую женщину и ребёнка. Очень обидно, больно и огорчительно, что ничего не изменишь. И зачем это было? И как это было... Если бы была возможность, я бы по-другому построила свою жизнь.

– Вы бы не связали свою судьбу с ним?

– Да. Потому что неслучайно говорят, на чужом несчастье счастье строить трудно.

Или горькая, или счастливая, но всегда такая искренняя любовь в картинах послевоенного времени – преобладающая сюжетная линия. От сцен несостоявшихся свадеб, долгожданных встреч и внезапных разлук неизменно будут наворачиваться слёзы. Это в героях фильмов фронтовики узнают себя, а их дети и внуки окончательно поймут: эти фильмы не врут.

С момента той победы прошли уже десятки лет, но фильмов о войне не стало меньше. Зато сама вечная тема стала ещё более человечной. Долгие годы подвиг верности, жертвенности и героизма любви человеческой добивался места на одном олимпе с подвигом любви патриотической.

И теперь они навсегда останутся вместе. Несмотря ни на что. Ведь ни одна любовь ещё никогда была однозначной.

Автор
Наталья Копотева

Режиссёр
Дмитрий Митрукевич

Оператор
Павел Романеня

Инженер видеомонтажа
Сергей Барановский

Компьютерная графика
Филипп Бондарович
Максим Алексеенко
Алексей Анацкий

Водители
Виталий Петрашевский
Иван Сенокосов
Евгений Бордок

Директор съёмочной группы
Геннадий Солдатов

Руководитель проекта
Людмила Ковалёва

ВЫРАЖАЕМ БЛАГОДАРНОСТЬ:

Национальному архиву Республики Беларусь

Достоевской средней общеобразовательной школе имени Ф.М. Достоевского и лично директору музея Анатолию Бураку

Руководству исторического комплекса " Линия Сталина "

Директору Исторической мастерской Кузьме Козаку