"Снесли нашу молодость и детство". Как живется в трехэтажке 50-х годов под боком у Минск Мира
Дом на Брилевской, 46 построили в 1956 году. В то время и несколько десятилетий после практически под окнами у жильцов взлетали и садились самолеты. Со временем рейсов становилось все меньше, а в 2015 году аэропорт «Минск-1» полностью прекратил существование, а напоминанием о нем осталось здание аэровокзала. Сейчас небольшой домик на Брилевской соседствует с огромными в сравнении с ним высотками Минск Мира. О том, как изменилась жизнь, когда появился ЖК, Realt поинтересовался у жителей дома и микрорайона.
Если посмотреть на этот дом на карте, он словно стоит на острове: с одной стороны дорога, с другой — огромный Минск Мир. В жизни тоже заметны яркие контрасты. Во дворе сушится белье, на турнике висит самодельный умывальник, сделанный из двухлитровой пластиковой бутылки, а мужчина чинит автомобиль лежа на земле — все атрибуты для тех, кто хотел бы поностальгировать по прошлому. Людей здесь совсем не много. За час можно не встретить никого из соседей.
Дом выглядит миниатюрным на фоне высоток Минск Мира, которые выросли буквально через дорогу. Здесь всего три этажа и три подъезда. В среднем из них четыре квартиры, в крайних по восемь. Кстати, нумерация подъездов отсчитывается справа налево.
В доме есть несколько арочных балконов, которые привлекают внимание.
«Знакомые часто спрашивают: не сносят вас там?»
— Сейчас в этом доме живет много молодежи, далеко не всех знаю уже, — рассказывает Ирина (имя изменено), которая живет в этом доме с 70-х. — Раньше, конечно, плотнее все общались — когда росли вместе, дружили. Хорошо помню, как в детстве мы ходили в гости семьями: родители общались между собой, а мы — с детьми. Взрослым было, что обсудить, потому что многие работали вместе и были связаны с лётной темой.
Жительница вспоминает, что в детстве с друзьями часто ходили гулять в частный сектор, который располагался неподалеку.
— Но дружили в основном с «местными» из многоквартирных домов — не только из нашего, но и из соседних домов на улице. Кстати, некоторых из этих зданий уже нет. Например, 44-й дом снесли в конце 80-х.
Вопрос сноса, рассказывает Ирина, волнует и ее.
— Я не слышала, чтобы где-то конкретно звучали планы о сносе нашего дома, но от знакомых я порой слышу такой вопрос: «Ну что там, не сносят вас?». И сама уже начинаю задумываться. Ну, на мой век, думаю, хватит. Да и дом недавно отремонтировали. Не думаю, что ремонт делали бы перед сносом.
Ольга в детстве жила на улице Брилевской, училась в школе на Чкалова. Воспоминания об этом районе, говорит женщина, остались самые приятные.
— Конечно, эти новостройки сейчас очень портят настроение, — признается женщина. — В детстве же мы постоянно обитали в старом аэропорту. В нашем классе было очень много детей летчиков и в районе, в основном, жили семьи летчиков. Это был очень милый район: нам, детям, было любопытно наблюдать, как взлетают и садятся самолетики. И вот интересно, что шум этот никого не раздражал, а новостройки прямо мозолят глаз. Сердце сжимается от тоски и печали. Спасибо, что не снесли здание аэровокзала.
А вот Елена вспоминает, что за самолетами не только наблюдали, но порой и летали.
— Моя внучка раньше не могла поверить, что это возможно: «Летали прямо от дома? И не надо было ехать в аэропорт за 40 километров?», — смеется женщина. — Были рейсы и в Украину, и в Питер, и в Москву, и даже в Хельсинки. Да много куда. Помню, мои подруги, с которыми мы ездили в отпуск, смеялись: «Это нам надо рано просыпаться, а Ленка только с кровати встала — и уже одной ногой в аэропорту».
Что касается Минск Мира, выросшего практически по соседству, Елена рассуждает рационально.
— Мне, честно говоря, эти дома не мешают, но я понимаю тех, кто воспринимает строительство в штыки. И самая главная причина, мне кажется в не в том, что снесли какие-то здания, стало шумно или как-то еще, самая большая боль для людей в возрасте, что «снесли» нашу молодость и детство.
«У Мінск Міры зусім не бачу сталых людзей»
Антон живет не в 46-м доме, но район старого аэропорта знает отлично. Здесь жили его бабушка и дедушка, а также родители. Сам молодой человек успел сменил несколько квартир в домах старой застройки, а сейчас переехал в Минск Мир.
— Мне здаецца, што гэта вельмі натуральна: калі доўга жывеш на адным раёне, то звыкаешся і табе ўжо цяжкавата некуды пераязджаць. Можа, калі б я жыў у Чыжоўцы ці ў Сухараве, то ставіўся б да гэтага неяк інакш. Але ж тут — два прыпынкі ад цэнтру.
Молодой человек вспоминает, как обсуждали, что в районе должен появиться жилой комплекс.
— Размовы пра тое, што аэрапорт будзе закрывацца і на ягоным месцы павінна нешта з’явіцца, хадзілі вельмі даўно. Я чуў гэта з пачатку 2000-х. Вядомма ж, людзі, якія ўсё жыццё жывуць у гэтым раёне, абмяркоўвалі, як гэта будзе, ці будуць руйнаваць нашыя дамы.
Цяпер мне ўжо цяжка сказаць, з якімі думкамі мы прымалі гэтыя навіны, мо нават і не задумваліся. На той момант гэта была такая вялікая прамзона: адсоткаў на 90 — тэрыторыя аэрапарта і авіярамонтнага завода, яшчэ там было літаральна пару будынкаў.
Калі на пачатку 80-х адкрыўся аэрапорт за горадам, нагрузка на стары аэрапорт пачала змяншацца, і ўжо дзесьці на пачатку 2000-х там пачалі ладзіць нейкія мерапрыемствы. На святы ставілі сцэну — звычайна быў гук на весь раён. Ты мог нікуды не выходзіць, а ўсё пачуць так, праз вокны. Часта праходзілі гонкі, а яшчэ выставы сельскагаспадарчыя.
Что насчет шума, Антон вспоминает:
— На Брылеўскай жа была і дарога пад вокнамі, і чыгунка за гэтай дарогай, а праз вуліцу пачыналася лётнае поле, дзе яшчэ лёталі самалёты. Я гэтага ўжо не заспеў, але быў жа час, калі самалёты садзіліся ледзь не кожныя дзесяць хвілін. Але ж ёсць усе гэтыя расповеды пра тое, як людзі, якія прыязджалі сюды ў госці, не маглі заснуць, бо шыбы ажно звінелі ў вокнах, а мясцовыя ўсе спалі.
Ды я і сам памятаю з дзяцінства, калі былі начныя рэпетыцыі вайсковых парадаў (тады яны праходзілі з Уручча і ішлі да Слуцкай шашы), я прасіў, каб мяне бацькі адмыслова будзілі, бо цікава было паглядзець. Я не прачынаўся сам ад таго, што ў мяне пад вокнамі гадзіну ішла гэтая тэхніка.
В Минск Мире Антон замечает какие-то минусы, но, говорит, это не то, чем обычно не довольны в местных чатах.
— Я ўсё яшчэ не зусім звык да таго, што гэта раён, дзе няма старых. Я іду па вуліцы і не бачу людзей старэйшых за сябе — ад гэтага дзіўныя адчуванні. Я не кажу, што калі ўбачу пенсіянераў, то пабягу з імі абдымацца, але ж гэты момант мяне крыху напружвае. Яшчэ я бачу сметніцы для асобнага збору смецця. Гэта цудоўна і я за. Але ж я ніколі тут не ўбачу цудоўных гісторый, як на сметніцы стаіць даваенная шафка ці то ляжаць нейкія кніжкі. Вядома ж, у новым раёне такога няма. І таго, што магло быць у раёне хрушчовак, тут ніколі не будзе на маім жыцці.