Экономика в погонах. Чалый рассказывает, почему это не работает и чем грозит

Как остановить поезд и разогнать экономику

— Когда вы убираете из Совмина всех, кто хоть что-то понимал в том, как работает макроэкономика и экономика в целом, остается то, что остается. Практическая экономика — наука о балансах. И какой может быть экономика, если ею пытаются управлять люди в погонах? Примерно как в знаменитом анекдоте про прапорщика, остановившего поезд командой: «Поезд, стой! Раз-два!», — говорит Чалый.

К примеру, новый премьер-министр Роман Головченко уже заявил, что бюджет 2021 года считается из целевого сценария, хотя обычно кроме оптимистичного целевого был базовый, более консервативный и реалистичный, и бюджет считали из него. «Бюджет на будущий год предлагается формировать исходя из целевого сценария экономического развития. Это ВВП на уровне 103,5%, среднегодовой курс белорусского рубля к доллару в районе 2,4 рубля, среднегодовая цена на нефть — около 40 долларов за баррель», — рассказал Головченко.

— Представление о макроэкономике как о системе балансов пропало. И тема эта вообще ушла из повестки. Это особенно видно по тому, что сам Лукашенко занялся микроменеджментом. Вместо того, чтобы ставить подчиненным стратегические задачи и объяснять, как их следует решать, президент выполняет задачу кризисного менеджера, вводит в строй долгострои, вроде поликлиники в Гомеле и путепровода в Витебске, — отмечает эксперт.

То есть содержание этой кампании со стороны власти в том, чтобы называть свои поражения победами.

— Путепровод, построенный в 50-ые давно требовал реконструкции, его пытались восстановить в 2011 году, но в 2015-м в бюджете кончились деньги. В 2018-м мост объявили аварийным, и только сейчас его, наконец, достроили. Там же президента попросили посодействовать в завершении строительства кольцевой вокруг Витебска. Это участок протяженностью 10 км, работы требуют 120 млн рублей. И он пообещал это сделать за пятилетку… Аналогичная история с поликлиникой, которая строилась десять лет.

Еще один лейтмотив кампании — шельмование прошлого. Причем с каждым днем 90-е становятся все ужаснее. Активу Гомельской области президент говорит: «Это были очень тяжелые времена. Они были тяжелые не только тем, что мы были босые, без штанов, голодные, не только потому, что у нас не было средств для того, чтобы жить и существовать. Проблема заключалась в том, что мы не знали, как сделать лучше. Где-то на ощупь, где-то исходя из того небольшого опыта, который у меня был, но я для себя принял решение, что этот процветающий и красивейший уголок не только Беларуси, но и Европы, нашей планеты, должен жить, мы его ни в коем случае не должны бросить на произвол судьбы».

— Даже зарплату сравниваем с 1995 годом, а сейчас, рассказывают доверенные лица президента, что если два супруга получают по 400 рублей, это уже можно квартиру снимать и еще на жизнь остается, — говорит Чалый.

И комиссары в пыльных шлемах…

— Надо, чтобы все росло, но при этом действует множество ограничений. То есть решение задачи в этих граничных условиях не находится, но надо пытаться. Мало того, что нет плана, а есть мечтания, для достижения которых не прописано шагов и нет ресурсов. Как у Манилова в «Мертвых душах» — «а хорошо бы построить дом с таким высоким бельведером, что можно оттуда видеть даже Москву и там пить вечером чай на открытом воздухе и рассуждать о каких-нибудь приятных предметах».

При этом реальный план действий для укрепления экономики есть, есть масса документов от МВФ, есть отчеты Всемирного банка. Но этими советами Беларусь пользоваться не может, потому что там — враги.

— Свои идеи есть, и мы их анализировали на примере автореферата одной диссертации. Идеи вроде «а давайте не учитывать затраты на труд» — это сродни недавнего «давайте отойдем от правовой оценки». Действительно, почему не считать, что люди у нас работают бесплатно.

Чалый прокомментировал ситуацию с назначением представителей государства в коммерческих банках и провел аналогию с 1917-м годом: тогда большевики победили, но осталось много людей старого режима, которые продолжили работать на своих местах.

— В армии они назывались военспецами — те, кто знал, как что работает, но поскольку они социально чуждые элементы, доверять им было нельзя. Поэтому к ним приставляли комиссаров в кожаных пальто и с парабеллумами, которые должны были, руководствуясь революционным чутьем, следить, чтобы не было саботажа, диверсии и т.п. У нас сейчас ситуация аналогичная. Спецам нужен комиссар. А как по-другому может работать правительство военной диктатуры? — задается он риторическим вопросом.

«Спецам нужен комиссар. А как по-другому может работать правительство военной диктатуры?»

Собственного понимания того, как это работает, нет, но нужно ощущение контроля. Можно приехать на завод, посмотреть как все работает, что на выходе — тут все в принципе понятно. Но две сферы у нас долго не трогали, ИТ и денежно-кредитную.

— Там ни черта не понятно, что на входе, что на выходе. Сложно тут встроить своих людей в цепочки. Как тут поставить своего человека во главу, если не понятно, чем и как управлять? Сейчас поставлена задача — все-таки управлять. Уже, казалось, давно разбитые на голову сторонники канализации денежной эмиссии побеждают, — уверен Чалый.

Отставок нет, отставки последуют

Аналитик напомнил заявления главы государства при недавнем назначении и переназначении членов правления в Нацбанке.

— Как говорят мне источники, не заслуживающие никакого доверия, цель встречи была — посмотреть в глаза этим людям. Понятно, что они — старорежимные военспецы, непонятно, что делают. Но как оценить степень их преданности, лояльности?

К примеру, Лукашенко заявил, что «надзор провалился, не сработав на упреждение».

— А иначе как объяснить, что у нас с 2016 года, по версии письма из КГК, действовала организованная преступная группировка по получению процентов в коммерческом банке? А иногда даже пени и залога? — иронизирует Чалый. — Как так — банк стал инструментом обогащения для своего руководства?! То есть, вроде, вы — негодяи, во всем виноваты и все просмотрели (не понятно, что именно, пока описывается в основном обычная хозяйственная деятельность). Значит, надо кого-то назначить виноватым, сделать кадровые выводы. Но нет, все оставлены, переназначены, некоторые даже повышены.

Есть версия, которая объясняет, почему отставок не случилось, говорит Чалый. Это важные символические фигуры, которыми рано жертвовать по такому малозначительному поводу.

— Ими пожертвуют позже, на них навесят «собак» покрупнее. Нужен же кто-то виновный за то, что случится впереди.

Противоречия — наше все

Совещание с регулятором оказалось чрезвычайно противоречивым по целям, которые поставил глава государства — от смягчения денежно-кредитной политики до повышения доверия к национальной валюте.

Чалый напомнил недавнее распоряжение Лукашенко «О дополнительных мерах по решению актуальных вопросов жизнедеятельности населения», куда «собрали обращения всех обиженных граждан, по принципу братской могилы скомпилировали».

— Так вот по этому же принципу было построено совещание с Нацбанком. Мы не знаем, какие цели перед вами поставить, зато у нас есть много жалоб на действия финансовой системы. Звери-банки — требуют вовремя проценты по кредитам платить. А если просрочка — пеню начисляют, а то и на залог нацеливаются. Как нелюди ведут себя, — иронизирует эксперт. И задача сформулирована максимально просто: работать вы будете так, чтобы возражений не было.

«Общайтесь с директорами и коллективами, надо подставить свое плечо, — призвал он. — Не предъявляйте избыточные условия, не ставьте барьеры. Идите навстречу по реструктуризации долгов, хотя бы в качестве временной передышки. Вы знаете, что во всех странах (от США до Китая) есть такие послабления», — заявил Лукашенко.

— Сейчас руководить экономикой поставили людей, которые представляют ее пультом, где много рычажков. И ты садишься, как за руль трактора, и начинаешь двигать. Вот Лукашенко требует «задать устойчивый тренд на смягчение финансовой политики и постоянный рост кредитования экономики». Но говорит «при этом, конечно, будем сдерживать инфляцию». Это классическая мантра секты канализаторов денежной эмиссии — мысль о том, что можно так напечатать денег, что они на инфляции не скажутся, так как пойдут на производство чего-то нужного. На самом деле это работает, но в очень ограниченных условиях. И мы их описывали: процентные ставки нулевые или близкие к ним (как сейчас в развитых странах), при этом использование производственных мощностей ниже оптимального. Тогда ты фактически замещаешь выпадающий спрос, экономический выпуск растет, а инфляция не разгоняется, потому что производится то, что производили бы при полной занятости.

В Беларуси традиционно совершенно иные условия и иная проблема — выпуск того, что рынку не нужно, работа на склад. Плюс есть избыточная занятость.

— Что происходит, если мы печатаем деньги и они доходят до реального сектора. Никакого замещения выпавшего спроса не происходит, создается избыточный спрос на ненужную продукцию, которая производится неэффективными предприятиями. И этот избыточный спрос нарушает макроэкономическое равновесие и инфляция — естественное следствие этого, — объясняет Чалый.

И как эту инфляцию сдерживать? Вероятно, речь пойдет снова о ценовом контроле — настоящем, советском, с КГК, профсоюзами и т.п.

Эксперт уверен: судя по всему, решение о запуске станка принято и реализуется, дискуссия на этот счет закончена.

— Всё, экономикой управляют люди в погонах. Какие дискуссии? Кто будет слушать этих старорежимных спецов? Они — носители другого образа мышления и другой экономики. Сейчас все будет по-другому, — говорит Сергей Чалый.

«Решение о запуске станка принято и реализуется, дискуссия на этот счет закончена».

На всех встречах повторяется одно и то же — мы умеем делать все, только не хватает исполнительской дисциплины. Очевидно, что если задача правительству и Нацбанку сформулирована на основе «работы с письмами граждан», решение ее может нарушать базовые принципы и законы экономики.

— Если говорится: вы давайте, ослабляйте, а мы цены как-нибудь сдержим, то в какой-то момент товары просто перестанут продаваться по тем ценам, которые им назначают. Будет товарный дефицит — по крайней мере, по импорту.

Очень важно представлять, как работает экономика именно с точки зрения балансов.

— Вот пульт, вот рычаги. Ты двигаешь тягу — экономика должна расти. Но тут же двигается инфляция. Настоящая экономика — это взаимосвязи. Это не кабина бульдозера с независимыми рычагами. Тут все зависит друг от друга. Задача — оптимизация системы. Но конечно, важнее отличать БТР от танка. Смешная шутка, как про шагреневую кожу (Лукашенко сказал премьеру России Михаилу Мишустину, рассуждая о том, что он в должности недавно: «У вас еще нет этой шагреневой кожи, когда можно что-то пропустить мимо ушей»).

Кстати, похоже, президент подзабыл, о чем Бальзак писал в «Шагреневой коже», но могла бы получиться красивая метафора — ведь шагреневая кожа — символ уходящего времени, цены исполнения собственных желаний, исполнение каждого твоего указания сокращает ресурсы.

В шаге от победы — провал?

Балансы нарушены, уверен Чалый.

— Так пусть банковская система работает на благо народа! Хотя я не понимаю, как может быть «на благо народа» нарушение макроэкономической стабильности. Любые такие манипуляции заканчиваются инфляционно-девальвационной спиралью и можно даже примерно назвать время, когда это произойдет. Временной лаг между безобразиями, которые начинает власть, то есть между началом эмиссии, и всякими неприятными проявлениями давления на курс — четыре месяца.

По прогнозу эксперта, уже в сентябре будет статистика по росту требований коммерческих банков к реальному сектору, и из темпа роста можно будет оценить объем последствий для экономики.

— Если предположить, что сейчас деньги вливаются в систему, а симптомы этого есть, исполнение всех желаний реального сектора уже обещано, то несложно представить последствия. Лукашенко говорит, что если мы потеряем предприятия, то следующими будут банки. Но если мы потеряем банки, то следующего может не быть ничего.

«Лукашенко говорит, что если мы потеряем предприятия, то следующими будут банки. Но если мы потеряем банки, то следующего может не быть ничего».

Еще одна проблема — военспецы, к которым приставлены сейчас верные люди, теряют всякую мотивацию что-то делать.

— Какая единственная мотивация может быть у думающего человека на госслужбе? Надежда принести пользу стране — и это работало. Спецы работали и с 2015 года достижения были потрясающие. Особенно в отсутствии достижений в других секторах. И рост доверия к рублю был, и доля валютных депозитов сокращалась, мы нормально проходили периоды роста курса доллара, как в марте-апреле. Никакой паники не было, процентная ставка падала, инфляция снижалась. Всё работало. Причем инфляция снизилась до такого уровня, что вот-вот могли начать исполняться влажные мечты власти, вроде ипотечного кредитования, длинных кредитных ресурсов. Люди уже почти готовы были покупать номинированные в рублях длинные долговые инструменты. То есть пять лет работы после катастрофы гибридной девальвации конца 2014 года, когда стоял вопрос о том, что сработают ковинанты по внешним синдицированным займам и у нас вся банковская система сложится, как домино. Теперь весь запас прочности можно буквально за пару месяцев разрушить. И какой смысл работать? Если то, что ты героическими усилиями собирал по крупицам, преодолевая масштабное сопротивление, никому не надо… Руки опускаются, — констатирует Чалый.

Если политика власти последнего времени направлена на то, чтобы демотивировать людей, то условных своих она тоже демотивирует.

— Ок, давайте сделаем главу Нацбанка помощником правительства по зарплате и обеспечению поддержки работы предприятий. И наконец вы получите демотивированных управляющих экономикой. Это очень сильное разочарование, — считает он.

При этом Александр Лукашенко требует от руководства Нацбанка подумать, как восполнить недостаток длинных и дешевых денег для кредитования инвестпроектов, особенно со сроком окупаемости 7−10 лет.

— Они же были на подходе! И не валютные, не под 6,5%, под которые вы получаете средства при почти нулевых мировых процентных ставках (вот она — цена вашей надежности, вашего особого пути). Еще чуть-чуть, и вы могли переходить в статус нормальных экономик! Мы много раз говорили про первородный грех развивающихся стран — невозможность кредитования в собственной валюте. Оставалось замедлить рост цен до 4−4,5% — это уже почти ненаблюдаемая инфляция. И всё, можно выпускать длинные рублевые инструменты. Как раз на те 7−10 лет, которые вы хотите, — объясняет Чалый.

Он напоминает, что в Беларуси основа ресурсной базы банков — средства населения. И это первое, что «убежит», когда люди почувствуют, что запахло жареным.

— Но решение уже найдено. Как у нас правительство отвечает за экспорт, так сейчас банкиры должны отвечать за привлечение ресурсов. Прекрасно. Давайте поставим банки в гигантскую короткую валютную позицию. Пассивы — долларовые. Активы — рублевые. А потом через четыре месяца мы получим известное слово на букву «д» — девальвацию. И теперь гигантская дыра будет уже не в балансах предприятий (как после девальвации 2014 года), а у банков. И тут единственная логика, которую я вижу, — второе слово на букву «д». Да, дефолт. Давайте напомним — 1998 год, Россия. У банков была гигантская короткая валютная позиция — курс стоит, берем валютные пассивы, вкладываемся в ГКО (ставка — до 140% годовых доходила), и потом снова покупаем доллар за те же 6 рублей. Так вот одним из важных решений правительства по тому дефолту — кроме неисполнения государственных обязательств по внешним долгам — был запрет на исполнение внешних валютных обязательств коммерческими банками. Это я подсказываю, что может понадобиться делать, — говорит эксперт.

В качестве резюме Сергей Чалый рассказал анекдот про человека сидящего на суку и пилящего его.

— Проходит рядом женщина, жена (сейчас это в тренде), и говорит: «Что ты делаешь? Ты же упадешь». Он, естественно, продолжает пилить, падает. И говорит: «О, накаркала»! Так работает и система балансов в экономике.

И не говорите потом, что кто-то «накаркал».