Чем завершится нефтяной спор с Россией
С начала года Москва и Минск ведут информационную войну по поводу поставок нефти. Одни не пошли на уступки и отказались поставлять нефть, продолжая транслировать мысль, мол, белорусы никуда не денутся, прибегут и купят по той цене, которую им уже озвучили. Дешевле-то нигде нет. Вторые таким посылом оскорбились и пошли искать счастья по миру, попутно начав ремонтировать «трубу» «Дружба», по которой течет российская нефть в Европу. Это стало немного нервировать «Транснефть», которая договорилась уже до того, что готова даже заполнить «вражеский» украинский нефтепровод. Смею предположить, что развязка спора не за горами. Российская нефть (а не только от Михаила Гуцериева) вернется на белорусские НПЗ. Вопрос — в каком объеме. Но более интересно — продолжит ли Минск дальше заниматься популизмом.
Если друг оказался вдруг
Причина спора в премии, которую Беларусь не хочет платить российским нефтяным компаниям. Ранее это был стимул российским нефтянникам работать с Беларусью. Поскольку Минск покупал сорт Urals по сути по внутренней цене в РФ. А потом ее перерабатывал в нефтепродукты, которые продавал практически по мировой цене на экспорт. Эта была та самая маржа, которая позволяла существовать белорусскому экономическому чуду. Но в Москве эту дельту относили в разряд союзных дотаций.
Правда, вот уже несколько лет из-за налогового маневра российская нефть становится все дороже. В прошлом году ее стоимость для Беларуси составляла 80% от мировой цены, в этом году это уже 83%. В 2024 году, когда завершится налоговый маневр, это будет 100%.
Справедливости ради стоит сказать, Минск не без оснований настаивает на том, чтобы снизить цену на нефть. Если оставить в стороне союзническую риторику, а взять просто премию, то следует сказать, что Urals сейчас заметно подорожала. Нет большого смысла в премии. Но помимо налогового маневра, который привел в 2020 году к росту цены на нефть на 20 долларов за тонну, ухудшилось и качество российского сырья, что требует больших усилий при ее переработке. Кроме того, Минск потерял «перетаможку», не получил компенсацию за «грязную» нефть, не добился повышения тарифов на транзит, которые в Беларуси и так самые низкие. Можно вспомнить, что Минск также настаивал на полной компенсации негативного эффекта налогового маневра, требуя предоставить белорусским НПЗ аналог российского обратного акциза на нефть. Однако Москва в ответ предлагала унифицировать налоговое законодательство, то есть углубить интеграцию, что чревато потерей суверенитета Беларуси. Поэтому понятно желание Минска хотя бы выторговать скидку за счет устранения премии при поставках Urals.
Но давайте немного абстрагируемся от сути спора и посмотрим на структуру экономики. Ведь почему все так сейчас возбудились? Потому что резкое снижение доходов от экспорта нефтепродуктов может больно аукнуться не только по неодушевленному ВВП страны, но и каждому белорусу. При этом надо сказать честно — к этому все и шло. Потому что была очень странная и рисковая политика ставить в основу экономики заработок от переработки того, чего у тебя почти нет. Да, кто-то может возразить, мол, какой дурак не воспользовался бы моментом? Тем более все было просто и понятно. Не надо было особо напрягать извилины, а просто зарабатывать шальные деньги, получать дешевое топливо и ублажать электорат. Да и в целом радоваться жизни. Но наступает момент, когда родник иссякает. Владелец ресурса, он же монополист, поднимает цену до мирового уровня. И что делать тогда?
Российские нефтяные компании являются монополистами в поставках нефти на белорусские заводы. В 2019 году они поставили все 18 млн тонн. Поэтому россияне, понимая свой особый статус, могут диктовать свои условия. «Жениться» же на монополисте не хочется. А альтернатива есть? Теоретически — есть. Но это очень дорого. Что такое дорого, Беларусь уже проходила в 2010—2011 году. Правда, как говорят участники рынка, до сих пор это аукается. Долг перед Венесуэлой оказался на порядок больше, чем у Каракаса перед Минском.
Сейчас нет проблемы, чтобы привлечь сырье из других стран на белорусские нефтеперерабатывающие заводы. Проблема в том, насколько эффективной будет переработка этой нефти. Сегодня Urals дешевле любой альтернативы. По некоторым подсчетам, поставки нефти Беларуси из России на условиях 2019 года будут дешевле других поставок с мирового рынка минимум на 1,6 млрд долларов в год при объеме в 24 млн тонн. Минску было бы хорошо, если бы нашелся благодетель, готовый покрыть эту разницу.
А белорусские НПЗ сейчас сами в больших долгах, завершают модернизацию. Нам обещают, что в скором времени глубина переработки достигнет рекордных 90%. Поэтому сможем едва ли не любую нефть из альтернативных источников перерабатывать и даже быть конкурентными на российском рынке. Правда, за эти годы выработался определенный критический взгляд на модернизацию. Просто в Беларуси ряд заводов, в модернизацию которых вложили сумасшедшие деньги, не оправдали ожиданий, более того, они требуют господдержки. Как бы и с НПЗ так не вышло. Это сейчас тоже беспокоит. Но даже если модернизация пойдет по плану, то сомнительно, что Минск сможет при мировой цене нефти зарабатывать на экспорте топлива огромные деньги.
Значит, Беларуси нужны новые источники роста. А что мы создали за то время, пока удачно торговали нефтепродуктами? По большому счету — только ПВТ. Но и это довольная хрупкая конструкция. Если убрать льготы, то айтишники соберут манатки и уедут. Аналогично — если Запад введет санкции. Или Россия в рамках интеграции будет настаивать на ограничении особых экономических зон.
Поэтому властям надо активнее заниматься структурными изменениями, хотя сейчас их будет провести гораздо сложнее и больнее. Но когда это можно было — торжествовал популизм, деньги проедались или вкладывались в сомнительные проекты, в общем царила эйфория от того, что дешевая нефть будет вечно. Но друг оказался вдруг…
Добро пожаловать в реальность
Что касается нефтяного спора, то предположу, что ждать развязки осталось недолго. В начале февраля иссякнут и собственные запасы Беларуси, и подойдет к концу лимит Михаила Гуцериева, рассчитанный на весь первый квартал. Остановить заводы, которые сейчас работают на минимальной загрузке, — себе дороже. Альтернативная нефть пока не просматривается. Но вероятность того, что она будет найдена, существует. Правда, без российского сорта Urals, на который заточены белорусские НПЗ, скорее всего, не обойтись. Придется смешивать его с альтернативой. И как-то так продолжать выживать и думать, как быть дальше. При этом при принятии решений руководству страны надо больше прислушиваться к профессионалам.
Очень здраво во время недавних ремонтных работ на тему альтернативных поставок порассуждал главный инженер «Гомельтранснефть Дружба» Андрей Вериго. Цитирую практически без купюр.
— Рынок нефти — один. Нет американского, японского или российского рынков. Если мы однажды откажемся от идеи, что рынок нефти имеет национальный или союзнический признак, и пойдем к идее единого рынка, то это будет основой [энергетической] безопасности страны, которая должна быть заложена.
Я уверен, что Россия в ближайшие годы сохранит за собой 90% процентов нашего рынка. Это экономическая неизбежность, целесообразность. И не нужно это воспринимать как агрессию с той или иной стороны.
Беларусь — чистый импортер нефти. У нас мизерное количество собственной нефти. Россия — чистый экспортер. И она свой ресурс рассматривает не только как экономическую составляющую, но и как элемент влияния и экспансии. Мы, как импортер, должны строить свои отношения таким образом, чтобы это влияние не перешло определенную границу.
Сегодня мир пришел к тому, что нужно выходить на открытые рынки, идти в море, брать нефть и везти к себе на сушу. Да, этой нефти будет мало, допустим максимум 20 процентов от всего объема. Она будет самая дорогая по логистике. Но эта нефть будет гарантировать, что завтра или послезавтра при перебоях основного источника поставки страна будет чувствовать себя стабильно, энергоносители будут поступать в нужном количестве и не произойдет перебоев ни в производстве химической продукции, ни в производстве моторных топлив.
Что касается качества нефти, то это не йогурт, она такая, какая должна быть для перерабатывающего завода. НПЗ в Беларуси, Польше, Германии, Чехии, Словакии и Венгрии изначально были адаптированы для переработки российского сорта Urals, который характеризуется достаточно большой плотностью и содержанием серы. Совершенно другую нефть белорусские заводы не могут потребить. Поэтому то, что мы привезем с моря, должны быть похоже на Urals или подходить для смешивания с Urals.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции