От нулевой эффективности до опасных ЧП. На примере Гарлыка объясняем, что бывает с месторождением-«маугли»
Спор между ОАО «Белгорхимпром» и ГК «Туркменхимия» по построенному белорусами Гарлыкскому горно-обогатительному комбинату будет решать Стокгольмский арбитраж, но вопросов вокруг конфликта немало. Про технико-экономическую сторону проекта, перспективы освоения месторождения и выхода на проектную мощность Гарлыкского калийного комбината TUT.BY рассказали специалисты, участвовавшие в реализации туркменского проекта, Владимир Дашко и Александр Турчак.
Гарлык — это что и где
— К любому месторождению нужно относиться как к маленькому ребенку, если им не заниматься, не заботиться его правильным развитием будет «маугли», — подыскивает простые аналогии Александр Турчак, чтобы рассказать о том, как и с каким трудом разрабатываются месторождения полезных ископаемых.
На стенах кабинета специалистов висят карты с границами месторождений Верхнекамского калийно-магниевого и Гремячинского калийного, планы горно-обогатительных комбинатов Усольского, Гремячинского, Талицкого и Гарлыкского, 3-D модель горных выработок Нежинского ГОК. Начинаем с географии. Гарлыкское месторождения калийных солей расположено в 20−25 километров от госграницы Туркменистана с Афганистаном по Амударье, и в 15−20 километрах к востоку от границы Узбекистана.
Подземные запасы Гарлыкского месторождения калийных солей были разведаны в 60-ые годы прошлого века и утверждены Государственной комиссией по запасам СССР в 1967 году. Экономика проекта освоения месторождения в условиях СССР была не привлекательной, но в 1991 году были проведены исследования по освоению месторождения способом подземного выщелачивания: через пробуренные скважины нагнетали пресную воду, формировали камеры выщелачивания, откачивали растворенные калийные соли для дальнейшей переработки. Но технология «не пошла», решили возвращаться к шахтному способу отработки. Здесь в проекте и пригласили белорусов.
— Мы работали с геологами, которые выполняли геологоразведочные работы, отбирали керн — к нам приезжал Владимир Седлецкий, геолог, стоявший у истоков разведки месторождения, рассказывал, как они разведывали месторождение. Для него это было очень важно: каждый геологмечтает, когда же то, что он разведал, будет добыто. Информации от пробуренных в 60-ых скважин было достаточно для того, чтобы выбрать место расположения промышленной площадки, расположить стволы, разработать проект вскрытия шахтного поля. Параллельно должны были вестись работы по доизучению месторождения. Писали письма, предлагали туркменской стороне разные варианты совместного доизучения. Увы, понимания не нашли, — констатирует Владимир Дашко.
Запасы есть, выхода нет: на чем споткнулся Туркменистан
— Часто у специалистов возникает вопрос «низкая» стоимость комбината — 1 млрд долларов. Важно учитывать, что контрактом предусматривалось строительство Гарлыкского комбината только в границах промплощадки в отличие от контрактов на строительство аналогичных комбинатов в Беларуси и России. При этом туркменская сторона должна была обеспечить подвод всех внешних инженерных сетей и коммуникаций (железная дорога, автодорога, две воздушные линии электропередачи 220кВ протяженностью более 200 км, линии связи, газопровод, водопроводы), — рассказывает Владимир Дашко.
Решая проблемы с инфраструктурой, после 2010 года здесь построили автомобильный и железнодорожный мост через Амударью, железнодорожные станции в Келифе и на промплощадке горно-обогатительного комбината на Гарлыкском месторождении, цементный завод, городской поселок на 30 тысяч человек и восстановили сеть автодорог районного значения.
— Также планировалось существенно снизить затраты за счет мобилизации временных проходческих комплексов и строительной техники при их дальнейшем использовании после Гарлыка на строительстве комбинатов на Карабильском и Тюбегатанском (Лейлимекан) калийных месторождениях, — рассказывает специалист.
Два года назад, в марте 2017 года, ГОК торжественно открыли президент Беларуси Александр Лукашенко и Туркменистана Гурбангулы Бердымухамедов. Началась промышленная эксплуатация, на комбинате оставалось достаточно белорусского персонала, в том числе более сотни высококвалифицированных специалистов ОАО «Беларуськалий».
Работа ГОКа зависит от двух компонентов — добычи руды и работы обогатительной фабрики. Производительность подземного комплекса рудника рассчитана на 7,8 млн тонн руды в год. Установленное оборудование флотационной обогатительной фабрики может обеспечить выпуск 1,4 млн тонн готового продукта.
— В настоящее время производственные мощности фабрики простаивают из-за отсутствия исходного материала — калийной руды. Добыча руды в построенном белорусами руднике находится в зоне ответственности туркменской стороны. К моменту запуска комбината Беларусь подготовила туркменских специалистов для эксплуатации отделений фабрики и объектов рудника, но опыта у них было недостаточно, — рассказывает Александр Турчак.
Без белорусского сопровождения горных работ туркмены за семь месяцев эксплуатации рудника выдали только 0,27 млн тонн руды. И основная причина, говорят эксперты, небольшой опыт туркменских специалистов, отсутствие планирования горных работ, неэффективность использования горнопроходческого и горнодобычного оборудования.
Уже в ближайшее время туркменская сторона должна завершить на основании разработанной белорусскими специалистами документации проходку выработок околоствольного двора и отработку двух очистных блоков и вынуждена будет остановить горные работы, так как не разрабатывается документация на эксплуатацию рудника и соответственно не ведется плановая подготовка очистных блоков, рассказывает эксперт, показывая на схеме горизонтальные линии, отходящие от шахтного ствола, — отмечает Турчак, показывая на плане горизонтальные линии — подземные выработки, отходящие от шахтных стволов.
Есть ли вероятность техногенной катастрофы?
Вопросы эффективности проекта уходят на второй план, если вспомнить ЧП в шахтах, которые периодически случаются практически у всех горных производств даже на прекрасно изученных и подготовленных к освоению месторождениях. А самое страшное — выбросы газа, сопровождаемые взрывами и затоплениями рудника. Александр Турчак показывает красные точки на схеме Гарлыка — здесь уже были выбросы газа.
— Горно-обогатительный комбинат — это живой организм с динамично развивающейся сетью подземных выработок, изменяющимися горнотехническими условиями отработки, непостоянным по качеству составом добываемой руды и малозначительные недоделки не влияют на отлаженный технологический процесс. Специалисты-горняки говорят: месторождение можно считать полностью изученным только после его полной отработки. Подземные работы на месторождениях калийных солей всегда сопряжены с риском затопления рудника и другими чрезвычайными ситуациями. Предотвратить их можно только за счет постоянного мониторинга состояния геологической среды и горно-геологических условий рудника, целого комплекса научных исследований, включая геофизические, гидрогеологические и другие, — отмечает Владимир Дашко.
Сейчас, обращает внимание белорусская сторона, научного сопровождения проекта в Туркменистане фактически нет, работы идут по белорусской проектной документации, но без надлежащего сопровождения. А уже на нынешнем начальном этапе появилась реальная опасность возникновения локальных аварий и инцидентов, насколько нам известно уже в выработках происходят рассолопроявления и газодинамические явления.
— В ближайшее время техногенная катастрофа не произойдет, шахтное поле только начало отрабатываться, шламохранилище и солеотвал не заполнено отходами и в производстве не обращаются взврывоопасные вещества, — успокаивает Владимир Дашко. — Но при дальнейшей эксплуатации рудника эти риски будут возрастать в случае непривлечения туркменской стороной компетентных специалистов.
Объект будет эксплуатироваться, это неизбежно. При любом сценарии (работа своими силами, возвращение белорусских специалистов, привлечение инвестора) для решения задач научного и проектного сопровождения Гарлыкского ГОК придется создавать отраслевой институт горнодобывающей и горно-перерабатывающей промышленности Туркменистана. И здесь без опытного партнера не обойтись, а круг их весьма ограничен, и проблемы белорусов, с которыми не рассчитались за выполненные работы, прекрасно известны всем участникам рынка, отмечают специалисты.
— Вместо решения глобальной проблемы — диверсификации экономики Туркменистана созданием горнодобывающей отрасли, приносящей валютные поступления, стороны скатываются до «кухонной» склоки в которой нет победителей, — констатируют эксперты.
Опыт бесценен
Кажется, больше всего белорусских участников проекта в Туркменистане задевает предположение, что пошли в такой проект от невостребованности на других рынках. Эксперты уверяют, что это не так. К примеру, после Гарлыка белорусы уже достраивали и запускали Усольский комбинат «Еврохима».
— Туркменистан — это та ступенька, которую мы успешно преодолели, построили ГОК, ввели в строй. Это сразу показывает наш уровень и наши компетенции. После этого нас пригласили в несколько проектов, востребованность выросла и у научных специалистов, и у проектировщиков, и у строителей, — рассказывает Владимир Дашко.
Немаловажный вопрос для белорусской стороны — экспорт строительных услуг, возможность заработать для тысяч строителей, горнопроходчиков, технологов. И, безусловно, опыт участия в крупном международном проекте, опыт наладки и эксплуатации оборудования нового поколения.
Но, заканчивая разговор, мы снова возвращаемся к судьбе месторождения. Уникального, подчеркивает собеседник:
— Здесь и запасы, и низкая себестоимость энергоресурсов (в Туркменистане они существенно дешевле, чем в России), позволяющая сделать рентабельным почти любое производство. И короткое плечо до основных потребителей калийных удобрений, Китая и Индии. И новое современное оборудование. Но если недосмотреть — будет «маугли». Но мы пока надеемся, что здравый смысл возьмет верх.