«Сегодня у Беларуси меньше суверенитета, чем в 1991 году». Шушкевич о Румасе, оппозиции и зависимости от России
Станислав Шушкевич — доктор физико-математических наук, профессор, член-корреспондент НАН Беларуси и первый руководитель независимой Беларуси. Именно он в 1991 году как глава страны подписал Беловежское соглашение. С 1998 года Шушкевич был неизменным лидером партии «Белорусская социал-демократическая Грамада». Буквально в начале этого месяца Станислав Станиславович перестал быть председателем Центральной Рады БСДГ, но на «политический отдых» не ушел.
Станиславу Станиславовичу через две недели 84 года, но его по-прежнему приглашают на научные конференции и чтение лекций по всему миру. Только в этом году Шушкевич побывал в университетах и исследовательских центрах Москвы, Англии (Кембридж, Оксфорд, Лондон, Кингстон), Баку, Киева, Мехико, Сеула, Вильнюса, Гданьска, Вроцлава, Вены. Чаще всего у бывшего руководителя страны спрашивают про прошлое, про Беловежское соглашение и про 1990-е. TUT.BY решил поговорить со Станиславом Шушкевичем про настоящее и будущее Беларуси, о том, есть ли у нас оппозиция и альтернатива сегодняшней власти.
«Сегодня у Беларуси гораздо меньше суверенитета, чем в 1991 году»
— Станислав Станиславович, в 1991 году вы подписали соглашение, которое объявляло Беларусь независимым государством. А сегодня, по-вашему, насколько Беларусь независима?
— Прежде всего уместно напомнить, что абсолютной независимости не бывает. Но юридически, вы правы, настоящий суверенитет впервые был достигнут Беларусью в 1991 году. Он реально начал действовать с 8 декабря 1991 года. До этого момента почти 200 лет Беларусь была колонией Российской империи. Колониальной сущности придавались величественные формы: союз братских народов, союз нерушимый республик свободных и тому подобное. А 8 декабря 1991 года всенародно избранный 12 июня 1991 года президент России Борис Николаевич Ельцин, используя свои конституционные полномочия, подписал у нас здесь в Беловежской пуще документ о Создании Содружества независимых государств и тем самым признал независимость Беларуси и Украины. Российский парламент — Государственная Дума — незамедлительно ратифицировала подписанное им соглашение. До 1991 года Россия никаким документом независимости Беларуси не признавала.
Если же говорить о независимости вообще, то могу сказать, что всегда государство отдает часть своего суверенитета кому-то другому, и иначе быть не может. Если это делается разумно, с выгодой, а, тем более, взаимной, то это только хорошо. Со временем ситуация может измениться. Вот сейчас на примере Брексита мы видим, нравы англичан оказались не вполне совместимыми с принципами европейцев в Евросоюзе. Британский референдум показал, что гражданам Британии дороже их английская самостоятельность. Хотя, по моему мнению, она уступает европейской. Тем не менее, Британия решила не отдавать Евросоюзу требуемую им долю своей независимости. Это ее право. Расхождение породило сложный процесс разделения, но это разделение неизбежно произойдет.
Вообще страны могут отдавать часть своего суверенитета, оформляя это соответствующими юридическими документами, и возвращать его, снова же в соответствии с соответствующими юридическими соглашениями.
— Вы сказали, что до 1991 года Россия не признавала независимость Беларуси. А сегодня она считает Беларусь независимым государством или по-прежнему воспринимает нас как колонию?
— Беларусь переживает непростой период своего государственного становления, усложненный тем, что пришедшая к власти когорта преследует прежде всего свои интересы, а не интересы государства и его граждан. Власть не ценит то, что было зафиксировано в Беловежском соглашении. Вопреки ему координационный центр по экономике был уже в 1996 году перенесен из Минска в Москву. Центростремительные силы победили и в других вопросах.
Последние справедливые выборы в Беларуси были в 1994 году. Все последующие так называемые «выборы» цивилизованные демократические страны не признали, так как они сплошь фальсифицированы. Мы имеем президента, который лишь на словах заботится о государстве и его гражданах, а на деле способен лишь господствовать, а не квалифицированно управлять. Фактически он является антибелорусским президентом, не ценит белорусских деятелей культуры, не инициирует программы возрождения белорусских национальных традиций, не выступает против продолжающейся принудительной русификации.
А для того, чтобы господствовать, ему нужно на кого-то опираться, выборы его сатрапы фальсифицируют в его пользу. Он начал с того, что объявил врагами России всех оппозиционно настроенных депутатов Верховного Совета Беларуси и разогнал парламент, заменив его «палаткой». Российской империи, которую хочет построить Путин, очень выгодно иметь во главе Беларуси такого правителя, который делает вид, что он независимый, а в действительности нет такого желания Путина, которое белорусский президент не выполнит. Кроме того, логически противоречивые заявления порождают очень много сложностей. Белорусский президент говорит, например, что выступает за территориальную целостность Украины, но при этом Крым считает российским.
Поэтому абсолютно очевидно, что сегодня у Беларуси гораздо меньше суверенитета, чем в 1991 году, а зависимость от Кремля более сильная. Кроме того, сегодня существуют какие-то уродливые формы нашего союза с Россией. Например, Союзное государство — это синекура для бездельников. Не знаю, что хорошего оно дает белорусам или россиянам. Я и многие другие испытываем из-за этого союза большие сложности: когда я лечу в Сеул, багаж туда сдаю спокойно, а когда обратно лечу через Москву, то должен в Москве получить багаж, а потом сдать его там же снова. Никаких преимуществ Союзное государство белорусам не дает, только усложняет все.
— Как Беларуси уменьшить эту зависимость от России?
— Это сложно. Надо, чтобы население этого очень сильно захотело и нашло мужество выразить свое желание публично. Но сегодня у нас оголтело работает пророссийская пропаганда, а лозунг у нее очень простой: все доброе у вас от России, а все дурное — от Запада. Если же сравнить благополучие граждан Беларуси с благополучием граждан Польши, Литвы, Латвии и Эстонии, то мы увидим, что средняя зарплата там в три раза больше. Конечно, там и тарифы ЖКХ другие, и налоги, но все равно они зарабатывают гораздо лучше и обеспечены существенно лучше.
А ирония здесь еще и в том, что в 1991 году мы стартовали с гораздо лучшими показателями, чем эти наши соседи. Все это говорит о том, что сегодня в Беларуси существует уродливая форма правления, когда желание господствовать больше умения управлять.
— Нередко можно услышать, что Беларусь после 1991 года повернула не туда: не осталась бы с Россией, сблизилась бы с Европой, жили бы сегодня иначе. Был ли вообще такой выбор у Беларуси в 1991 году?
— Знаете, практически такого выбора у нас тогда не было. По одной простой причине: если вы прочтете речи Ельцина и перед, и после его избрания президентом, то узнаете, что дружить с той Россией, которую он строил, нам было гораздо выгоднее, чем с кем-либо другим и не только как с источником энергоносителей. Иной путь Беларуси тогда не стоило выбирать. Все дело в том, что за эти годы Россия должна была приблизиться к Западу. А случилось, как мы видим, совершенно противоположное.
Мы, конечно, живем хуже Запада, но посмотрите на экономические показатели — по некоторым из них мы сегодня живем лучше России: у нас 5,7% населения находятся за чертой бедности, а в России их 20 миллионов человек — 15% населения. Кстати, если бы Россия пошла Ельцинским путем, сегодня она жила бы гораздо лучше и была бы достойным государством, а не Ордой.
— При этом, белорусские власти постоянно повторяют, что географическое положение Беларуси позволяет ей не выбирать между восточными и западными партнерами и она успешно балансирует между ними. Как по-вашему, нам это действительно удается? Или Беларусь все-таки дрейфует в сторону России и этого ей не избежать?
— Понимаете, есть некоторые унизительные позиции. Допустим, ситуация с языком в нашей стране: у нас должна быть государственная программа возрождения национального языка, культуры и традиций. сегодня это все заменяется какими-то непотребными символами: «Линией Сталина», столетием ВЛКСМ, праздником 3 июля. Предаются забвению достойные символы. Это все существует, потому что белорусскому руководству надо явить свое верноподданство России.
Кроме того, у нас достаточно силен «русский мир». Ведь есть люди, и мне это даже доказывали депутаты нашего парламента, которые по-прежнему по-большевистски считают, что у нас бело-красно-белый флаг появился во время фашистской оккупации 1941−44 годов. Я им посоветовал заехать в краеведческий музей в Варшаве, где на картине ХVI столетия изображена Оршанская битва, на которой море бело-красно-белых флагов. А сегодняшний флаг, по-моему, придумали люди, которые никакого понятия не имеют о геральдике и национальных традициях.
«Государство должно иметь программу возрождения белорусского языка, но не антироссийскую»
— Вы упомянули русский мир. Но сегодня в обществе есть запрос и на историю Беларуси, белорусский язык. Как говорят, идет процесс мягкой белорусизации.
— Русскоязычное невежество все равно побеждает. Понимаете, государство должно иметь программу возрождения белорусского языка. Не антироссийскую программу, как это некоторые трактуют, ни в коем случае, великая русская культура — это предмет гордости. Но невежественные люди воспринимают белорусскую национальную культуру как опасность. Когда после так называемого референдума заменяли флаги, бело-красно-белый флаг снимали и рвали. Разве так поступают? Сегодня в нашем обществе есть патриотически настроенные люди, грамотные, которые понимают, что такое патриотизм. А им власти приписывают нацизм. Это преднамеренная продуманная «ошибка».
— Украинцев тоже после каждого майдана называли нацистами.
— Во-первых, у Беларуси ни с кем из соседей никогда не было таких противоречий, как у Украины с Россией. Это беда Украины, а по отношению к некоторым вопросам даже вина: не проявили мол должную сдержанность в борьбе с унижениями. Но в мире есть случаи, когда сложные отношения были урегулированы довольно мирно. Например, есть сложные вопросы русско-польских отношений. Скрыть острые углы нельзя, надо по их поводу высказать сожаление и сделать все, чтобы это больше не повторялось. У Польши это получилось. У Украины все было сложнее.
Например, Степан Бандера, с одной стороны, патриот Украины, с другой, я считаю большой ошибкой моего друга Виктора Ющенко решение сделать посмертно Бандеру героем Украины. Есть фигуры, о которых лучше забыть как о символах национального достоинства. Получается это не всегда, поэтому надо искать современные подходы. В конце концов, это право нации на самоопределение и оно превалирует в таких вопросах.
— Кстати, как вы оцениваете роль Беларуси, как миротворца, в решении конфликта на востоке Украины?
— Беларусь не пытается, не умеет и не имеет оснований решать этот вопрос. Беларусь — это площадка для переговоров, она территориально так расположена, и это хорошо. Создать условия для переговоров и для комфортного пребывания здесь лиц, придерживающихся диаметрально противоположных взглядов, это единственное, что может сделать Беларусь. Лукашенко же пытается продемонстрировать свою протокольную образованность, когда преподносит букет цветов Ангеле Меркель. А в целом экс-президент Украины Леонид Кучма сказал лучше: сегодня у Минских соглашений перспектив нет.
«В Беларуси нет оппозиции, есть неодиссиденты»
— Станислав Станиславович, в Беларуси сегодня есть оппозиция?
— Понимаете, есть большая путаница со словом оппозиция. Что такое оппозиция? Как правило, это когда в законодательном органе есть группа депутатов, которые являются противниками существующего политического режима и существующих политических подходов. Так вот такой оппозиции, в европейском смысле, в Беларуси нет и не может быть при нынешних условиях. Логичнее тех, кто протестует, называть неодиссидентами.
В так называемой палате представителей у нас лишь два самостоятельно мыслящих депутата: Анна Канопацкая и Елена Анисим, остальные — просто назначенные, независимо от того голосовали ли за них избиратели. Таково мнение наблюдателей из демократических стран.
— А Канопацкая и Анисим не назначенные? Как вы вообще оцениваете их работу в качестве депутатов?
— Не назначенные, но им, конечно, позволили быть депутатами. Канопацкая мне очень нравится — она молодая, энергичная. И Анисим тоже нравится, хотя у нее и совершенно заоблачные идеи, например, создание Белорусского частного университета имени Нила Гилевича. Я могу лишь пожелать успехов в реализации ее задумок, но нам нужен государственный Национальный университет, который не может быть частным, он может быть только государственным. Но реформировать, например, БГУ в сторону белорусскости — задача сложная при антибелорусскости власти.
— Недавно Александр Лукашенко, говоря о выборах, заявил: «Мы не будем довлеть над народом и продвигать какую-то одну кандидатуру. Мы должны подойти к выборам так, чтобы в умах людей даже не было альтернативы». Есть ли в Беларуси альтернатива сегодняшней власти? Среди, как вы их называете, белорусских неодиссидентов есть тот, кому белорусы могут поверить?
— Сложилась очень плохая ситуация. Безвыходность, безжалостный прессинг, избиение и подавление митингующих ослабили стремление белорусского общества быть демократической страной. Таких лиц, которые на высоком уровне могут управлять государством, у нас очень много, в том числе, и в госорганах. Но мало среди нашей оппозиции. Я думаю, у оппозиции две беды: они не имеют почти никакого опыта государственного управления, и имея одну цель — изменение политического режима конституционным методом — не могут договориться между собой и объединиться для достижения этой цели. Парадоксально, но вождей среди них больше, чем индейцев.
— А что вы думаете о новом белорусском правительстве, которое стало самым молодым в истории независимой Беларуси?
— Изучив деятельность Сергея Румаса, я понял, что это разумный человек, очень квалифицированный и грамотный. Но у него есть один колоссальный недостаток: он очень послушен. То есть он будет подчиняться в первую очередь не Конституции, не законам, а указаниям. Поэтому, как бы он ни старался вывести Беларусь из болота, он не сможет этого сделать. У него просто нет возможностей работать по закону, потому что в любой момент его в колоде могут поменять: сейчас он хотя бы формально туз, а так станет шестеркой в системе администрации.
«Коммунистическое прошлое я не считаю большим пороком»
— В БСДГ тоже новое молодое руководство — вас на посту председателя заменил Сергей Черечень. Он бывший коммунист. Как это согласовывается с целями партии, которую он возглавил?
— В советское время я долго не был коммунистом, и не потому, что не хотел. Считал, что коммунисты в большинстве своем достойные люди, кроме тех мерзавцев, которые вылезли наверх и там творили ужасные вещи. Когда же партийные органы назначили меня проректором по науке радиотехнического института, я, во-первых, получил возможность вступить в КПСС, а, во-вторых, вступил в партию коммунистов, так как работать проректором беспартийному было просто невозможно: партком института, в который я не был вхож, давал мне указания, равносильные приказам.
Поэтому коммунистическое прошлое при нашей системе воспитания я не считаю большим пороком. Многие молодые люди верят в коммунистические идеи. Это результат их односторонней образованности. При более глубоком вдумчивом изучении истории и обществоведения достойный человек не может оставаться коммунистом.
— В своем недавнем интервью «Народной воле» Сергей Черечень сказал, что «партия БСДГ уже долгое время не вела активной деятельности, значит, не представляла особой опасности для вертикали и не вызывала интереса у спецслужб». В интернете я видела шутку, что мол, раз партия неинтересна даже спецслужбам, то такая партия и не нужна в стране. Вы согласны с этим?
— Во-первых, какие спецслужбы заявили, что они перестали интересоваться партиями? Государственные в Беларуси обязаны заниматься политическим сыском везде, где попахивает политикой. Второе: назовите мне партию, которая по-настоящему активна в условиях сегодняшнего драконовского законодательства. И у нас в партии есть активные люди, которые ходят в Куропаты. Но там больше тех, кто ни к какой партии не относится. Иные порывы активничать грубо пресекаются сотрудниками государственных спецслужб в штатском.
И пару слов о партиях. Вряд ли кто-то знает, что наше законодательство — враг настоящих политических партий. Закон давит все партии кроме придворных экономически. Для содержания партии необходимо находить серьезную сумму денег ежемесячно, например, на оплату офисов. Хотя мне лично нередко предлагали деньги на оплату работы партии, но я никогда не взял ни одного рубля.
— Кто предлагал?
— Наши белорусские бизнесмены. Хотели дать денег на оплату наших долгов, аренды. Но я всем говорил: хотите помочь? Вот вам счет на оплату нашей аренды в Гомеле, Бресте или Витебске, оплатите его. Деньги запрещалось брать категорически. И где-нибудь вы видели обвинение нашей партии в том, что мы живем на европейские гранты или присваиваем себе партийные деньги? Не было такого и быть не могло.
— А сколько сегодня активных членов партии БСДГ?
— У нас есть списочный состав — заявления на вступления. Их порядка трех тысяч. Но активистов сегодня на порядок меньше, то есть раз в 10 меньше. Сегодня активистам очень сложно себя проявить. Для этого надо или выдвигать законодательные инициативы, или выходить с протестом. В последнем смысла я не вижу — сегодня у нас протесты запрещены.
Но, опять же, никто не знает, как повернется история. Если бы мне в конце ноября 1991 года кто-нибудь сказал, что СССР перестанет юридически существовать через месяц, я бы сказал, что он не вполне нормален. Но когда мы подумали, как это можно сделать, все получилось. Так что эвристические находки иногда позволяют решить и сложнейшие вопросы.
— Кстати, Черечень довольно молодой политик со своим бизнесом, достаточно зарабатывающий. На политиков какого типа сегодня есть запрос у белорусов? Или им все равно, кто будет обещать зарплату 500 долларов?
— У белорусов запросов на политиков никогда не было, нет и не будет. У них есть запрос на «как лучше жить». Сейчас, например, люди живут лучше, чем после войны. Это факт и этим бравирует Лукашенко. Еще он бравирует стабильностью, но самая большая стабильность, как мы знаем, на кладбище. К тому же, когда стабильность обеспечивается бесследным исчезновением харизматичных политиков, восторгаться ею не стоит. Надо строить не стабильность, когда обогащается лишь верхушка власти, а капитализм, народный капитализм типа шведского. Как говорил Черчилль, коммунизм предполагает равенство в нищете, а капитализм — неравенство в достатке.
— Вы говорите, что белорусы индифферентны к политике. А как вы оцениваете марши нетунеядцев, которые в 2017 году прошли в Беларуси. Тогда население массово вышло выразить свой протест.
— То, как поступили с такой категорией людей, которых относят к тунеядцам, подло. Это в большинстве своем несчастные люди, которым надо помочь, а не налагать на них оброк. Но в нашей стране все перевернуто: их еще и давят активно, заставляют за медицинское обслуживание платить неподъемные деньги. Налог на тунеядцев — это узаконенное крепостное право. Беларусь должна развиваться в другом направлении.