Непобедимая и легендарная. Почему коррупция имеет все шансы пережить борцов с ней

Озвученные масштабы коррупционной сети в здравоохранении Беларуси перекрыли недавние разоблачения в энергетике, транспорте, на таможне. Десятки задержанных (список, очевидно, не закрыт), сотни тысяч долларов изъяты. И это в самой гуманной и жизненно важной для каждого белоруса сфере. Система откатов и манипуляций с госзакупками выстраивалась и работала годами. И жесткая антикоррупционная риторика ей не мешала. А правоприменительная практика — скорее наоборот.

Когда за последние пару месяцев сразу несколько знакомых из числа крупных белорусских бизнесменов не сговариваясь посетовали — мол за коррупцию в стране взялись, так сейчас все проекты вообще колом встанут, а раньше хоть за деньги что-то решить можно было — стало совсем грустно. Потому что проблема есть, а выхода нет.

«Не дай бог коррупция или еще что-то. На злобу дня — вы видите, что происходит в стране. Пощады в этом отношении никому не будет. Это касается всего руководящего состава», — в очередной раз жестко прошелся по коррупционерам президент.

Однако мировой опыт попыток разобраться с коррупцией свидетельствует, что беспощадность борьбы благополучно сочетается с ее безуспешностью. Вот в Китае в 2013—2016 году более 1,3 млн чиновников наказали за коррупционные преступления (а наказание там — не в пример нашим «год в тюрьме, два в колхозе» — вплоть до пожизненного заключения и смертной казни). Но единственный способ «помериться» коррупциями — сравнить позиции в рейтинге стран по индексу восприятия коррупции — показывает, что Китаю с его местом в восьмом десятке стран рапортовать о решении проблемы пока рано.

В Беларуси отношение к коррупционерам куда более лояльное. Почти как к пьяницам. То есть сперва «ай-ай-ай какой ужас», а потом — через чистилище в виде убитого колхоза — в новую жизнь и к новым должностям. Надо ли ужесточать? А смотря за какие грехи. По крайней мере даже самые непримиримые борцы с коррупцией недоумевают от случаев, когда в суде выясняется, что злоупотребление было, а ущерба — не было. Как в деле Шарейко. Или когда «коррупция» фактически вынужденная, затыкающая дыры неразворотливой госмедицины — как в «деле кардиохирургов», когда Беларусь чуть не лишилась своих лучших врачей.

И здесь можно плавно перейти к причинам коррупции. Одна из главных — низкий уровень дохода у чиновников и бюджетников. В сочетании с другой головной болью Беларуси — тотальным госрегулированием и монополией государства на многие услуги — проблема масштабируется многократно. Вроде: дали палку и сказали, крутись как хочешь. А хотят, как правило, много. Чтобы хотели скромнее, в Гонконге, к примеру, для чиновников презумпцию невиновности заменили на презумпцию коррумпированности — докажи, что купил не за взятки, и тогда ты чист.

Впрочем, желающих так скорректировать конституцию, больше, кажется, не нашлось. По крайней мере, в России от такого предложения решительно отказались. Но Путин предложил свой антикоррупционный пакет. Тут тоже жестко. К примеру, предлагается проверять расходы должностных лиц и после их ухода с госслужбы. Если цена коттеджа или нового внедорожника не сопоставима с «белыми» доходами семьи, имущество изымут в пользу государства.

Набор жестокостей можно продолжать долго. В Грузии разогнали МВД, новых сотрудников набирали по конкурсу и под совсем другие зарплаты. В Индии затеяли такую денежную реформу, которая не только коррупционеров ввергла в ступор.

Но заметных и устойчивых успехов этот путь не обеспечивает. Число желающих прильнуть к живительному бюджетному источнику или получить «благодарность» может и падает, но затем на смену боязливым приходят новые, менее разборчивые, и все уходит на очередной круг.

Без решения вопроса о доходах работников госсектора (они должны быть сопоставимы с частником — к примеру, у министра и топ-менеджера частной компании), прозрачности и простоты административных процедур (привет нашей системе госзакупок в сфере здравоохранения), открытости расследования коррупционных проступков и отбывания заслуженного наказания (чтобы вчерашние заключенные буквально через пару месяцев без шума и пыли не оказывались при новых должностях) рассчитывать на победу над коррупцией не приходится.

Можно считать ее неизбежным злом и имманентной сущностью государства. В конце концов, она прошла с человечеством сквозь тысячелетия, от шумерских царей до русского народного «возьми калачи, только дело не волочи». Можно закрутить гайки, чтоб не повадно было. Можно проанализировать реальные истории успеха стран-лидеров по уровню восприятия коррупции (а это вся верхушка рейтинга индекса человеческого развития), реформировать экономику и двинуть нелегким и небыстрым путем создания открытого правового государства.

Главное — определиться, что мы хотим иметь на выходе. А пока в Беларуси даже сведения о доходах и имуществе чиновников, публикуемые и в России, и в Украине, — тайна за семью печатями. Более того, наша страна остается единственным государством — членом Группы государств по борьбе с коррупцией (ГРЕКО) из 49, которое не разрешило публикацию каких бы то ни было докладов о себе. То есть это коррупция, но это наша коррупция. Без советчиков обойдемся.

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции