Пять вопросов об экономике. Александр Обухович про завышенные требования населения и авантюрные прожекты власти

Кирилл Рудый, помощник президента по вопросам экономики, ответил на ряд вопросов, заданных корреспондентом "СБ сегодня". Поскольку наше новое правительство до сих пор не удосужилось объяснить общественности, каким образом они собираются выводить страну из кризиса, остается попытаться это понять из высказываний помощника президента.

 

Конечно, обстановка складывается таким образом, что наша антикризисная программа может только опираться на антикризисную программу России. Которой пока нет. Слишком сильна наша зависимость. Это, конечно, плохо, но такова реальность. Потому детальной программы сегодня ждать и не стоит. Но хоть принципы понять, в каких направлениях правительство ведет поиск.

 

В этом плане ответы г-на Рудого некоторый материал дают. Но и вопросов вызывают массу.

 

Однако пройдемся по вопросам.

 

 

Г-н Рудый считает, что, во-первых, "практики" – технологи, бизнесмены ограничены узкой специализацией. В отличие от экономиста им не хватает кругозора, абстракции, для охвата всей широты экономики, прогрессивного мирового опыта.

 

Во-вторых, "практик" хорош в деталях, в рамках конкретной ситуации и экономической системы. В свою очередь, экономист пытается улучшить саму систему, сделать ее более рациональной.

 

В-третьих, экономистом движет общественная идея, "практиком" — частный интерес.

 

Ну, и какой такой "кругозор" позволяет правительственным экономистам поддерживать "белорусскую модель"? Какому такому "прогрессивному мировому опыту" она соответствует?

 

То, что "белорусская модель" умерла в судорогах кризиса 2011 года, по моему мнению, стало ясно даже ее пылким сторонникам. Это подтверждают и безуспешные попытки правительства М.Мясниковича 4 года, действуя в рамках модели, вывести страну из кризиса. Сегодня ее официальная апологетика основывается исключительно на потребностях предвыборной риторики.

 

К тому же никакой "практик" в сегодняшней конкретной экономической ситуации и в рамках существующей у нас экономической системы продуктивно работать не может. Об этом свидетельствует и массовое свертывание частного производственного бизнеса, и массовое распространение неполной рабочей недели и снижение зарплат на госпредприятиях.

 

И что, наши правительственные экономисты, засучив рукава, взялись за разработку перспективной экономической модели для Беларуси? Идет обсуждение в печати, проводятся конференции, интенсифицирован обмен опытом с другими странами?

 

Да ничего подобного. И НСУР-2030, и Концепция промышленной политики (базовые документы нашей экономической политики) рассчитаны на то, что "белорусская модель" будет действовать, по крайней мере, до 2020 года. И наше новое правительство исходит из того же.

 

(На самом деле – вряд ли. Текущий экономический кризис у нас за год-два не закончится, а резервов для выживания в нашей экономике почти не осталось. Российские кредиты способны только перекредитовывать наш внешний долг и, частично, позволять профинансировать общегосударственные расходы. А без кредитной поддержки, притока инвестиций количество банкротств и частных, и государственных предприятий будет быстро нарастать. В рамках "белорусской модели" коллапс экономики не за горами, до 2020 года точно не дотянуть.)

 

Сервилизм наших правительственных экономистов, готовых "обосновать" любой политический бзик, их неспособность ни выработать, ни продвинуть во властные структуры ту экономическую модель, которая адекватна складывающейся экономической ситуации в стране и вне ее, волей-неволей вынуждает ставить вопрос о целесообразности содержания за счет госбюджета ИЭ АН РБ, НИЭИ, БГЭУ. И, соответственно, вопрос о необходимости привлечь тех специалистов, которые эту работу в состоянии выполнить. В том числе и из-за рубежа. Дорого? Возможно. Но безграмотность "белорусской модели" обходится стране еще дороже.

 

К тому же власть присвоила себе монополию на экономический анализ. Бывший министр экономики Снопков даже хвастался, что независимые экономисты не могут дать квалифицированные предложения, поскольку не располагают нужной информацией. Все засекречено. Правда, чем дальше, тем больше зреет убеждение, что и власть не располагает нужной информацией: отчетность и статистика запутаны и искажены так, что выловить нужную для анализа информацию очень проблематично.

 

И стоит обратить внимание на вопрос корреспондента: "в экономике может разобраться каждый". Заблуждение, свойственное не только многим обывателям, но, к сожалению, и многим политикам на постсоветском пространстве. На деле и разработка экономической модели, и выработка экономической политики требуют сбора и обработки больших массивов информации, очень объемных расчетов. Тем более – в условиях непрерывно меняющихся внешних условий. Той работы, которая в Беларуси не делается. И задача такая не ставилась, и некому. И результат в виде грубых стратегических ошибок, когда экономическая политика строится из благих пожеланий, мы и ощущаем.

 

Политика – это искусство возможного. Экономическая политика – тем более. Завышенные требования населения (хочется жить, как в ЕС), авантюрные прожекты власти, без расчетов и обоснований, приводят только к нерациональному расходования и национального дохода, и национального богатства. А, в условиях глобализации, цена ошибок непрерывно нарастает.

 

 

По мнению г-на Рудого, госпредприятия — это инструмент решения государственных задач в экономике. В условиях рыночной экономики, прямой конкуренции государственные предприятия проигрывают частным. Причины - в системе управления, стимулах к работе.

 

Высокодоходные госпредприятия. Они сохраняются для продажи на случай структурных проблем бюджетного дефицита. Их приватизация часто рассматривается не как мера повышения их эффективности, развития конкуренции в отрасли, а как пополнение госдоходов (так называемая "денежная приватизация").

 

Из, в целом, правильного посыла, что госпредприятия – инструмент решения государственных задач, чисто по-шулерски делаются нужные автору выводы.

 

В мире давно известно: частный или государственный капитал в предприятии – не суть важно. В мире миллионы фирм управляются наемными менеджерами, для которых этот вопрос – не главный. Тем более, что в подавляющем большинстве крупных западных компаний в их капитале заметную роль играют пенсионные и муниципальные фонды, не сильно отличающиеся в своем поведении от государства. Вопрос в том, какие задачи ставятся перед предприятием и насколько они соответствуют имеющемуся у него капиталу.

 

И на Западе (например – Renault), и в Латинской Америке, и в Китае госпредприятия работают вполне на уровне частных, не сильно выделяясь. В том случае, если перед ними не ставится дополнительных задач. Например, в 50-х Renault своими заказами формировала во Франции станкостроение. Или в Донбассе до Майдана: частные шахты были рентабельны, государственные – убыточны. Но государственные были обязаны поставлять уголь на электростанции по заниженным ценам, и субсидии эти потери не компенсировали.

 

И наши госпредприятия 23 года, по требованию госорганов, содержали и лишнюю численность, и избыточные фонды, да еще и финансировали кучу мелких государственных нужд, от местных властей до соседних предприятий. Поэтому сравнивать частные и государственные предприятия не всегда корректно. Уж если г-н Рудый считает, что все отличие частных предприятий от государственных в системе управления и мотивации работников, то непонятно: что мешает нашей власти и поставить нормальную систему управления, и придумать мотивацию. Это все же легче, чем искать инвестиции.

 

И уж окончательным безобразием выглядит готовность г-на Рудого продать лучшие предприятия для закрытия бюджетного дефицита. До 2010 года предполагалось, что выручка от приватизации идет на инвестиции в госсектор. На крайний случай – на прирост золотовалютных запасов. В этом случае национальное богатство (конечно, при продаже по реальной цене) не уменьшается. При направлении выручки в бюджет деньги идут на проедание, национальное богатство уменьшается. И кто сказал, что власть имеет на это право? С моей точки зрения, в распоряжении власти – доходы страны, а уменьшать национальный капитал для покрытия собственного неумения хозяйствовать никто власти права не давал.

 

Другое дело, что и правительство М.Мясниковича, и нынешнее очень хотело бы запустить в стране процесс массовой приватизации по российскому или украинскому образцу. Чтобы спихнуть с себя ответственность за безграмотное управление реальным сектором и попользоваться процессом. Вот тут разговоры о "неэффективности госпредприятий" - просто идеологическая подготовка к запуску этого процесса.

 

 

По мнению г-на Рудого, денежная инфляция опасна в странах с недостаточно развитой рыночной экономикой. Эмиссионная поддержка экономики при высокой скорости обращения денег направляет эмиссионные деньги на потребление, что повышает потребительские цены. При неразвитом финансовом рынке эмиссионные деньги идут на доступные формы сбережений (товары длительного пользования, иностранная валюта), что также повышает цены и валютный курс.

 

 

Уж если, по мнению г-на Рудого, повышение спроса на экспортные товары, рост внутреннего производства и зарплат стимулируют инфляцию, то и остается непонятным, за счет чего власть намерена с этой инфляцией бороться. Во всяком случае, "жесткая кредитно-денежная политика" в редакции г-жи Ермаковой страну гробила и гробит (пока не видно, что от нее решили отказаться). Как сжатием денежной массы (с неизбежной волной неплатежей и необоснованно заниженным курсом доллара), так и неподъемными ставками кредитов, убивающими реальный сектор, и дурацкими ставками по депозитам, загоняющими страну все дальше в долги.

 

Разрушительный характер проводимой властями кредитно-денежной политики – тема отдельной объемной статьи. Приходится и учитывать, что некоторые ее аспекты – прямое требование наших внешних кредиторов. Но можно и констатировать: у власти нет никаких представлений, как стабилизировать ситуацию на белорусском финансовом рынке. Приоритет пока отдается идее: за счет внешних кредитов обеспечить видимость стабильности до выборов. Так что аналог 2011 года после выборов для нас более чем реален.

 

 

 

По мнению г-на Рудого, конфликт между безработицей и социальной политикой в стимулировании экономики есть. В этой связи социальная политика должна быть направлена в большей мере не на социальную защиту, а на создание рабочих мест. Социальная политика, выраженная в высоком уровне социальной защищенности граждан, действительно сдерживает рост экономики.

 

В той теории, на которую опирается г-н Рудый, возможно, так и есть. Но в нашей белорусской действительности мы имеем, наряду с падением объемов производства, растущий дефицит рабочей силы. Прежде всего – квалифицированной. Даже скрытая безработица (сохранение на предприятиях и в госаппарате излишней численности) носит, в основном, структурный характер: работники госаппарата, заводоуправлений, вспомогательный персонал. В этом секторе рынка труда нет особых проблем с мотивацией и дисциплиной, здесь сокращение рабочих мест предопределено объективными причинами. И трудоустройство высвобождаемой в этом секторе рабочей силы, при их квалификации, возрасте (много пожилых женщин), действительно представляет социальную проблему.

 

У нас, при нашем уровне пособий по безработице, при низких зарплатах, стимулирующих миграцию, социальная политика сама по себе рост экономики не сдерживает. Другое дело, что сложившийся в стране уровень расходов на социальную политику сегодня превышает возможности нашей экономики. Но это является следствием не столько завышенного уровня социальной политики, сколько следствием провала политики экономической и безответственности власти в предыдущий период, когда социальная политика формировалась на основе благих пожеланий, а не на основе реального состояния нашей экономики. Раздуть социальные расходы в период благоприятной конъюнктуры легко, а свернуть их, когда наступают трудные времена, намного труднее.

 

Не очень понятна и мысль г-на Рудого о том, что социальная политика должна быть направлена на создание рабочих мест. До сих пор предполагалось, что за это отвечает не социальная, а экономическая политика. Создание рабочих мест в рамках социальной политики скорее ассоциируется с практикой создания, за счет госфинансирования, временных низкоквалифицированных рабочих мест в особенно острый период экономического кризиса. Чтобы снизить уровень безработицы на время, пока удастся преодолеть кризис. Например, при Ф.Д.Рузвельте в США, с этой целью финансировались работы по расчистке лесов.

 

Такая политика возможна, если есть уверенность, что кризис скоро закончится. Никаких признаков этого в белорусской экономике не наблюдается.

 

 

По мнению г-на Рудого, открытость экономики не является причиной внешних шоков. Их появление — это сигнал о снижении конкурентоспособности. Поэтому открытость требует постоянного повышения конкурентоспособности.

 

 

 

Все это – школярские рассуждения на пустом месте. Для небольшой Беларуси, почти не имеющей собственных природных ресурсов, импорт больших объемов сырья, материалов, комплектации – объективная необходимость. Политика занижения курса доллара, безграмотная промышленная политика привели к росту импортоемкости экспортной продукции до 70%. При росте зарплат сверх 300 долларов быстро нарастает и потребность в потребительском импорте. Общегосударственные расходы, социальная сфера тоже требуют валютных расходов. Чтобы все это оплатить – требуется экспорт. На внутреннее потребление можно направлять лишь то, что остается после оплаты импорта. Вот и вся логика. Какая тут переориентация на внутреннее потребление?

 

Да, основная наша проблема, после общей недостаточности рынков сбыта ввиду узкой экспортной номенклатуры и насыщения внешних рынков, - необходимость повышения конкурентоспособности нашей продукции. Но в XXI веке повышение конкурентоспособности достигается не призывами и накачками директоров, а инвестициями в повышение производительности труда и качества выпускаемой продукции.

 

У нас и общее накопление в стране отрицательное (раньше – проедали советское наследство, сейчас – все больше лезем в долги), и инвестирование имеющихся скудных ресурсов безобразно неэффективно. Говорить о "переориентации на внутреннее потребление" можно только при полной безграмотности.

 

Общий вывод. При несомненных заслугах нынешней власти в государственном строительстве, развитии социальной сферы, инфраструктуры проблема развития производства товаров и услуг, которое должно было бы дать ресурсы для функционирования и государства, и социальной сферы, полностью провалена. И 4 года правительства М.Мясниковича с кредитно-денежной политикой "от Ермаковой", и сегодняшние потуги нового правительства сохранить хотя бы видимость стабильности перед выборами – зря потраченное время, за которое кризис в нашей экономике только углублялся. А из ответов г-на Рудого на вопросы "СБ-сегодня" никак не следует, что новое правительство хотя бы представляет, как выводить страну из кризиса.