Тройственный союз. Как специалисты оценивают перспективы интеграции в ЕЭП?
Источник материала: БелТА
20.06.2012 16:41
—
Новости Экономики
Беларусь, Россия и Казахстан Беларусь, Россия и Казахстан живут в Едином экономическом пространстве с 1 января 2012 года, и хотя внешне перемены пока мало заметны, на самом деле их много. На прошедшей в Москве конференции «Проблемы и перспективы развития белорусской экономики в контексте ЕЭП с Россией и Казахстаном» о перспективах и проблемах альянса говорилось немало. «Р» приводит наиболее интересные высказывания экспертов.
Сергей ГЛАЗЬЕВ, заместитель генерального секретаря ЕврАзЭС: «На фоне многочисленных разговоров, обсуждений перехода наших экономик на инновационный путь развития, решения задач диверсификации экономики, подъема высокотехнологичных производств, модернизации мы как-то упускаем из виду то, что сделано. Белорусская экономика отличается тем, что она уже соответствует всем вышеназванным параметрам. Она диверсифицирована, в ней доля сырьевых отраслей намного меньше, чем в других наших государствах ЕврАзЭС, она высокотехнологична, она специализируется на производстве сложных машиностроительных и пищевых товаров. Экспорт намного более, как принято сегодня говорить, «благородный», чем в других государствах союза. То есть страна во многом достигла высокого уровня экономического развития благодаря диверсификации и модернизации экономики, ее высокотехнологичных отраслей. Именно эту цель мы ставим перед всем нашим экономическим сообществом. Во многом в связи с этим структура торговли Беларуси в рамках ЕЭП тоже для нас является сегодня своего рода образцом. Если, скажем, для России вес ЕЭП во внешней торговле составляет 7—8 %, то для Беларуси это практически треть. И когда наши оппоненты говорили нам о том, что нет смысла создавать ТС и ЕЭП, потому что вес взаимной торговли во всей внешней торговле государств-участников намного меньше, чем это принято в других интеграционных объединениях (в ЕС этот вес больше 50%), мы говорили, что это временное явление, которое будет преодолено именно в связи с нашим общим развитием, с подъемом технического уровня экономики, с восстановлением кооперационных связей, в первую очередь в машиностроительных отраслях. В этом смысле Беларусь для нас своего рода образец развития кооперации и локомотив роста в высокотехнологичных секторах экономики».
Николай СНОПКОВ, министр экономики Республики Беларусь: «Беларусь на самом деле в большей степени вмонтирована в созданный союз. Имея 3 % в общем объеме ВВП, мы занимаем 32 % в общем объеме внешнеторговых операций между тремя странами. Поэтому для нас это чувствительно и важно. Формирование и функционирование ЕЭП в том справедливом, если можно так сказать, равнодоходном виде заложено в основных его соглашениях. С другой стороны, членство в ТС и принятые обязательства по выполнению соглашений привели к рискам и частично минимизировали инструментарий ограничительных мер, которым мы могли пользоваться до этого. В части унификации ввозных пошлин на автомобили произошел резкий рост импорта, что явилось одной из составляющих атак на белорусский рубль. Открытость и взаимные обязательства несут как положительные моменты, так и ограничение влияния на внутренние экономические процессы. Создание тарифных и нетарифных барьеров для импорта с целью предотвращения кризисов платежного баланса, ограниченность инструментария в части валютного регулирования, действенность принятых валютных ограничений в 2011 году во многом были размыты
Нам еще предстоит понять и количественно оценить все нюансы работы при выходе на следующую ступень интеграции, особенно в контексте обновляющейся картины развития и новых рисков в мировой экономике. Если интеграционные процессы рассматривать более расширенно, а мы полагаем, что надлежит рассматривать их именно таким образом, то это не только условия для более успешного развития взаимных торговых связей. Это объединение процессов отдельных стран на общем экономическом пространстве в единый воспроизводственный процесс. Фактически при таком понимании сути создания ЕЭП работа по его формированию должна начинаться с разработки совместных стратегий социально-экономического развития интегрируемых стран. В отличие от третьего участника ЕЭП — Казахстана, экономики Беларуси и России содержат потенциал конкуренции. Более того, наши точки роста и стратегические ориентиры во многом схожи. Это направленность на инновации, включающие информационные, нано- и биотехнологии. Большее значение приобретают социальные факторы в экономических программах наших стран. Вместе с тем вопрос о том, насколько тесно политика в части достижения этих приоритетов сейчас согласуется между странами, остается открытым, и именно здесь остается большое поле для работы в части минимизации рисков. От принятия значимых друг для друга экономических решений зависит безусловное продвижение к повышению совокупной выгоды».
Тимур СУЛЕЙМЕНОВ, член коллегии Евразийской экономической комиссии (ЕЭК): «Мне кажется, один из важных аспектов, который мы еще не проговорили в деталях, но который будет важен для Республики Беларусь, — это, наверное, приватизация. Эта проблема — оптимальной структуры собственности в экономике — стоит не только перед Беларусью, а перед всеми странами. Об этом говорили и российские руководители. Это стало реальностью для Казахстана, который более рыночный и либеральный в силу того, что в ходе реализации антикризисных мероприятий у нас были определенные государственные приобретения, поэтому нам необходимо понимать, что с ними дальше делать. Таким образом, проблема приватизации в Беларуси, реприватизации в Казахстане или, допустим, дальнейшей приватизации в России стоит достаточно остро. И выработка путей, как эту приватизацию проводить, каков оптимальный баланс собственности, — объективная реальность, в первую очередь для Беларуси в силу текущих экономических факторов. В частности, как я знаю, в Беларуси есть программы фондового рынка и так называемого народного IPO, которые предполагают вывод части акций с государственных предприятий на Белорусскую фондовую биржу. Аналогичная программа была принята в Казахстане, и началась ее реализация. Первые ласточки у нас будут уже во втором квартале текущего года: от 5 % до 15 % государственного пакета будет предложено в первую очередь гражданам Казахстана. Как я понимаю, аналогичная программа предлагается и в Беларуси, но здесь я хотел бы обратить внимание на фундаментальную разницу. В Казахстане, в силу того, что мы провели пенсионную реформу довольно давно и у нас она накопительного характера (не смешанная и не солидарная), у Пенсионного фонда существуют огромные накопления, которые так или иначе нужно использовать. Это порядка $ 20 млрд., что довольно значимо для Казахстана. Депозиты населения (порядка $ 60 млрд.) тоже довольно значимы. То есть для проведения народного IPO и приватизации национальных компаний с тем, чтобы население Казахстана так или иначе в нем поучаствовало, существует спрос. И Пенсионный фонд ищет пути повышения своей доходности, и населению, естественно, тоже нужно поднимать и пассивный доход, и в то же время те, кто финансово более грамотен, могли бы участвовать и на фондовом рынке. И в Беларуси эта ситуация несколько сложнее. Вот одна из тех идей, которая меня сейчас посетила, что, конечно, в программе и белорусской, и казахстанской написано, что к участию допускаются только граждане. Может быть, взвесив все «за» и «против», мы придем к выводу, что можно распространить данную программу не только на граждан своей страны, но и на граждан стран, с которыми мы состоим в союзнических отношениях. Это, конечно, позволит обеспечить эту приватизацию, то есть вывод этих предприятий из госсобственности в частные руки, в корпоративное управление и т.д. При этом будет обеспечена защита интересов наших стран от скупки наших активов, в том числе национальных компаний, извне. Поэтому, может быть, это то, о чем нам стоит также подумать в рамках практических прикладных программ, которые в наших странах существуют.
В рамках евразийской экономической интеграции появление еще одного игрока в виде казахстанских инвестиций должно влиять и на оценку белорусских активов, и на диверсификацию инвесторской базы при проведении приватизации. Поэтому наличие таких конкурирующих игроков, как Россия и Казахстан, поможет провести приватизационный процесс на максимально выгодных и прозрачных условиях. И казахстанское правительство тоже будет гораздо более открытым к стимулированию своих инвестиций в Республику Беларусь, чем до 2010 года. И это тоже, на мой взгляд, заслуга, пока еще потенциальная, Единого экономического пространства».
Руслан ГРИНБЕРГ, директор Института экономики РАН: «Есть одна проблема, которая должна волновать нас очень сильно. Дело в том, что при всех различиях в экономике Казахстана, России и Беларуси мы наблюдаем процесс, который, к сожалению, не останавливается. Это процесс примитивизации экономики. В России он особенно очевиден, в Беларуси — в меньшей мере, и связано это с тем, что она не была сырьевой страной. И как бы кто ни относился к Президенту Беларуси, но похоже, что любой руководитель должен был заниматься приблизительно теми же делами, что и Лукашенко. Самая тяжелая судьба среди всех «несчастных» республик, которые стали самостоятельными, у Беларуси. Она лишена тех ресурсов, которые привыкла потреблять Россия и, если откровенно, паразитировать на них. И, конечно, в этих обстоятельствах Беларусь выбрала оптимальный путь преобразования экономики — постепенный, без рывков. Но, с другой стороны, тоже непонятно, как дальше развиваться стране, которая не входит в Евросоюз и сотрудничает с Казахстаном и Россией. Я должен сказать, что у нас здесь есть один выход, чтобы сохраниться среди государств, которые сами не знают, куда идут. Мы живем в очень ускользающем мире — идет переоценка ценностей. Но ясно одно, и это я хотел подчеркнуть: из всех тенденций, которые обнаружились после кризиса, главной стала тенденция возвращения реальной экономики».
Андрей СПАРТАК, директор Всероссийского научно-исследовательского конъюнктурного института: «Сегодня хороший показатель того, что интеграция развивается, то, что, говоря о Беларуси, мы совершенно не можем не говорить об интеграции. Это на самом деле здорово. Процесс действительно зашел слишком далеко. Что я хочу сказать совсем коротко. Беларусь у нас продемонстрировала совсем неплохие достижения с точки зрения темпов роста и с точки зрения обновления реального сектора, скажем, с неразвитыми рыночными институтами. Одно из исследований Российской экономической школы на примере Беларуси поставило определенные сомнения в необходимости наличия развитых институтов для достижения успехов. По сути дела, Беларусь на определенном временном отрезке развивалась так же успешно, как Чили, государство, которое полностью открылось и либерализовало все и вся. Из этого вытекает то, что существуют разные пути достижения целей: через либерализацию, через государственное регулирование и т.д. И на определенном отрезке времени могут работать те решения, которые в традиционной экономической парадигме кажутся неоптимальными».
Михаил ДЕЛЯГИН, директор Института проблем глобализации: «Я хотел бы зафиксировать две аксиомы, которые мы все понимаем и которые являются движущей силой нашей интеграции. Первое, с точки зрения России. Россия не может в хозяйственном отношении существовать без трех стран — Украины, Казахстана, Беларуси. Мы существовать не можем в экономическом плане, поэтому экономическое развитие и интеграция — это идея не коммерческая, а стратегическая. Далее, за 20 лет у нас сложились немного значимые культурные различия. И эти культурные различия очень полезны для России. Мы остро нуждаемся в опыте Казахстана по модернизации с человеческим лицом, по созданию модернизированной элиты. Мы остро нуждаемся в демократии по-украински, которая плохо, смешно, но работает, и мы это совсем недавно видели. И мы остро нуждаемся в опыте построения и существования добросовестного и при этом социально ориентированного государства, которое мы видим в Беларуси. Опыт Беларуси, с точки зрения состояния государства, весьма полезен. А для наших специалистов по нашему государству — это опыт другой планеты. Таким образом, мы нуждаемся не только в заимствовании, не только в развитии экономического сотрудничества, но и в заимствовании культурных штампов, культурных образцов и в обогащении себя этими образцами.
Существует проблема, на которую обратили внимание белорусские журналисты, за что им огромное спасибо. Они обратили внимание на то, что, как только на Беларусь нападает Евросоюз, сразу же у нее возникают коммерческие споры с Россией: набрасываются российские бизнесмены и начинают больно «подкусывать». С точки зрения российского бизнеса, понятно: партнер ослаб, значит, можно из него выдрать кусочек. Но это является юридическим доказательством того, что наши отношения строятся в недопустимо значительной степени не на стратегической, а на коммерческой базе. При этом у нас есть общая цель — интеграция. Когда у нас отношения переводятся в разряд «ничего личного — только бизнес», договориться, по крайней мере, по-хорошему нельзя. У нас есть хорошие изменения, что мы склоняемся на самом деле к стратегическому сотрудничеству, что коммерческие интересы отодвигаются на второй план, как им положено, наверное, потому что наши уважаемые руководители сообразили, что, с узкокоммерческой точки зрения, мы особого интереса друг для друга не представляем».
Сергей СИДОРСКИЙ, член Коллегии Евразийской экономической комиссии: «Следует согласиться с тем, что мы в Беларуси сознательно выбрали модель социально ориентированной экономики и рассматриваем ее как модель, которая могла бы стать и должна была бы стать примером для подражания на всем постсоветском пространстве. Но вы знаете, что все государства приняли свои модели развития, свои программы, и уверенная социально-экономическая модель белорусского государства в течение всей нашей независимости этих лет движется и развивается. Безусловно, в этой ситуации идет политика и критика о том, что много государства. Так, много или мало государства или либерализации — это вопрос для полемики и таких обсуждений, как сегодняшнее. В Беларуси эта политика себя оправдала в полной мере. Особенно это подтверждается во время кризисов. Смотрите, кризис 98 года с сопутствующим падением экономик, и на этом фоне движение белорусской экономики. Кризис 2008 года, когда белорусская экономика проходила его наименее болезненно по сравнению с другими государствами. И что самое важное в экономике, с развитием промышленных предприятий идет развитие того человеческого потенциала и интеллекта тех, кто сегодня находится в самой экономике с поддержанием государственными структурами институтов социального развития. Вот это очень важно понимать, говоря о преимуществах белорусской экономики.
Безусловно, сегодня мы говорили о тех программах, которые действуют в Союзном государстве, в ЕврАзЭС. Трансформация этих программ для нас была очень важна, чтобы перевести предприятия сначала на четвертый, а сейчас на пятый и шестой технологический уровни. Можно было по-разному подходить к преодолению кризиса. До сих пор нет ответа, почему он возник. А Президент страны дал четкий и понятный практический ответ. Мы понимали, что, поддерживая и развивая нашу экономику, мы развивали и все наши государства Содружества. Можно было идти этой же моделью, но не развивать экономику под три государства, потому что Беларусь была в самом деле привержена всегда интеграции двойки, пятерки и сегодня в Едином экономическом пространстве. Тогда еще, возвращаясь в 2001—2002 гг., мы делали 11 тыс. тракторов и поставляли их за пределы нашей страны. Сегодня мы делаем 60—70 тыс. тракторов. Мы развивали свою экономику и свои предприятия для того, чтобы работать на внешних рынках наших стратегических партнеров. И говоря о конкурентоспособности белорусской экономики, не нужно забывать о том, что мы торгуем сегодня не только с Россией, Казахстаном, нашей пятеркой и странами СНГ, мы торгуем более чем со 168 странами мира. И, как известно всем присутствующим в зале, поставка продукции за пределы таможенной территории Евразийского экономического пространства — это сертификация, адаптация и подтверждение качества и конкурентности той продукции, которая сегодня есть на внешних рынках. И произнося сам тезис о конкурентоспособности белорусской экономики, надо обязательно иметь в виду ее экспортный и внутренний потенциал на постсоветском пространстве. Поэтому тезис о том, что мы готовы работать на российском и казахстанском рынках, а наши коллеги — на нашем рынке, — абсолютно правильный. Мы должны в этой ситуации выработать совместную промышленную политику для наших государств. Что мы сделали с Казахстаном, какие перспективы? Еще два года назад, когда мы начали вести переговоры о таможенном пространстве, мы с нашими казахстанскими коллегами, принявшими на политическом уровне решение о развитии своего государства в парадигме модернизации, договорились объединить усилия и приняли мощную, хорошую программу интеграции белорусско-казахской экономики на ближайшую перспективу. То есть казахские коллеги сегодня вправе выбирать, будут белорусы тракторный завод строить на территории Казахстана или придет другой инвестор. Но мы прописали эти вопросы, видя интеграцию, видя общечеловеческие вопросы, общие технологические подходы. Безусловно, инициативные белорусские программы Союзного государства, и не только, сработали и дали свой результат. Я приведу только один пример — дистанционное зондирование земли, сегодня об этом шла речь. За три года от идеи интеграции России и Беларуси мы прошли путь до создания мощнейшего научно-технического предприятия шестого технологического уровня по созданию спутника непосредственно в Беларуси. Заказы сегодня и от российских коллег, и от восточных и западных соседей. Это есть пример взаимодействия и интеграции стран Таможенного союза с выходом на внешние рынки.
Безусловно, мы должны четко понимать, что дальнейшие шаги — создание единого рынка труда, единого рынка капитала — тоже будут соответствовать этим подходам, насколько мы в ближайшей перспективе с переходом от Таможенного союза к ЕЭП вычленим главное, что должно стимулировать работу наших промышленных, коммерческих предприятий на внутреннем рынке. Нельзя и неправильно закрывать друг от друга рынки. Я согласен с коллегой (Делягиным. — Прим.): да, правильно мы перешли от коммерческого понимания к пониманию важности глубокой экономической интеграции как стратегической цели нашего сотрудничества. И от этого, начинаем понимать, выиграют все. И рост белорусского экспорта говорит только о том, что сегодня ресурсы, которыми располагают страны таможенной тройки, работают на интеграцию.
Отдельная тема — ВТО. Безусловно, когда мы создавали Таможенный союз, мы четко понимали, что в течение трех лет предстоят тяжелейшие переговоры о едином таможенном тарифе. 98 % таможенного тарифа мы согласовали и согласились с тем, что на ближайшую перспективу эти документы действуют и нужно разрабатывать некие соглашения, которые будут стимулировать развитие и движение товаров. Что происходит сейчас? К сожалению, по той информации, которую мы имеем в Беларуси (она была закрыта: Россия вела переговоры закрыто, и Казахстан ведет переговоры закрыто), мы стоим перед фактом, что будут приняты условия вступления Таможенного союза с понижающими ставками тарифа. Это говорит о том, что сегодня мы снова пытаемся отступить от той согласованной позиции, которую создавали. Поэтому нам надо работать в более тесной связке для достижения максимального интеграционного эффекта».
Владимир ЯСИНСКИЙ, директор по аналитической работе, член правления Евразийского банка развития: «Главным бенефициаром всех вариантов, особенно глубоких вариантов интеграции, является Беларусь. То есть до 2030 года прибавка к ВВП Беларуси от глубоких форм интеграции составит свыше $ 170 млрд. А если мерить в процентах к ВВП, то это свыше 14 %. В то время как для той же Украины в случае ее вхождения в Таможенный союз и ЕЭП этот показатель составляет примерно 6 %, для Казахстана — 3,5 %, для России — 2 %. С учетом объемов российской экономики этот показатель понятен. Причем если говорить о дополнительных плюсах для белорусской экономики в результате развития ЕЭП, то получается, по сути, удвоение экспорта в страны — участницы ЕЭП. Это более благородная структура экспорта, это повышение роли машиностроительных видов деятельности. Беларусь, по сути, будет в выигрыше по наиболее важным направлениям экономического развития. Собственно, как и любая другая страна. С учетом структуры белорусской экономики этот выигрыш, как видите по цифрам, более очевиден и весом».
Источник: РЕСПУБЛИКА.
Сергей ГЛАЗЬЕВ, заместитель генерального секретаря ЕврАзЭС: «На фоне многочисленных разговоров, обсуждений перехода наших экономик на инновационный путь развития, решения задач диверсификации экономики, подъема высокотехнологичных производств, модернизации мы как-то упускаем из виду то, что сделано. Белорусская экономика отличается тем, что она уже соответствует всем вышеназванным параметрам. Она диверсифицирована, в ней доля сырьевых отраслей намного меньше, чем в других наших государствах ЕврАзЭС, она высокотехнологична, она специализируется на производстве сложных машиностроительных и пищевых товаров. Экспорт намного более, как принято сегодня говорить, «благородный», чем в других государствах союза. То есть страна во многом достигла высокого уровня экономического развития благодаря диверсификации и модернизации экономики, ее высокотехнологичных отраслей. Именно эту цель мы ставим перед всем нашим экономическим сообществом. Во многом в связи с этим структура торговли Беларуси в рамках ЕЭП тоже для нас является сегодня своего рода образцом. Если, скажем, для России вес ЕЭП во внешней торговле составляет 7—8 %, то для Беларуси это практически треть. И когда наши оппоненты говорили нам о том, что нет смысла создавать ТС и ЕЭП, потому что вес взаимной торговли во всей внешней торговле государств-участников намного меньше, чем это принято в других интеграционных объединениях (в ЕС этот вес больше 50%), мы говорили, что это временное явление, которое будет преодолено именно в связи с нашим общим развитием, с подъемом технического уровня экономики, с восстановлением кооперационных связей, в первую очередь в машиностроительных отраслях. В этом смысле Беларусь для нас своего рода образец развития кооперации и локомотив роста в высокотехнологичных секторах экономики».
Николай СНОПКОВ, министр экономики Республики Беларусь: «Беларусь на самом деле в большей степени вмонтирована в созданный союз. Имея 3 % в общем объеме ВВП, мы занимаем 32 % в общем объеме внешнеторговых операций между тремя странами. Поэтому для нас это чувствительно и важно. Формирование и функционирование ЕЭП в том справедливом, если можно так сказать, равнодоходном виде заложено в основных его соглашениях. С другой стороны, членство в ТС и принятые обязательства по выполнению соглашений привели к рискам и частично минимизировали инструментарий ограничительных мер, которым мы могли пользоваться до этого. В части унификации ввозных пошлин на автомобили произошел резкий рост импорта, что явилось одной из составляющих атак на белорусский рубль. Открытость и взаимные обязательства несут как положительные моменты, так и ограничение влияния на внутренние экономические процессы. Создание тарифных и нетарифных барьеров для импорта с целью предотвращения кризисов платежного баланса, ограниченность инструментария в части валютного регулирования, действенность принятых валютных ограничений в 2011 году во многом были размыты
Нам еще предстоит понять и количественно оценить все нюансы работы при выходе на следующую ступень интеграции, особенно в контексте обновляющейся картины развития и новых рисков в мировой экономике. Если интеграционные процессы рассматривать более расширенно, а мы полагаем, что надлежит рассматривать их именно таким образом, то это не только условия для более успешного развития взаимных торговых связей. Это объединение процессов отдельных стран на общем экономическом пространстве в единый воспроизводственный процесс. Фактически при таком понимании сути создания ЕЭП работа по его формированию должна начинаться с разработки совместных стратегий социально-экономического развития интегрируемых стран. В отличие от третьего участника ЕЭП — Казахстана, экономики Беларуси и России содержат потенциал конкуренции. Более того, наши точки роста и стратегические ориентиры во многом схожи. Это направленность на инновации, включающие информационные, нано- и биотехнологии. Большее значение приобретают социальные факторы в экономических программах наших стран. Вместе с тем вопрос о том, насколько тесно политика в части достижения этих приоритетов сейчас согласуется между странами, остается открытым, и именно здесь остается большое поле для работы в части минимизации рисков. От принятия значимых друг для друга экономических решений зависит безусловное продвижение к повышению совокупной выгоды».
Тимур СУЛЕЙМЕНОВ, член коллегии Евразийской экономической комиссии (ЕЭК): «Мне кажется, один из важных аспектов, который мы еще не проговорили в деталях, но который будет важен для Республики Беларусь, — это, наверное, приватизация. Эта проблема — оптимальной структуры собственности в экономике — стоит не только перед Беларусью, а перед всеми странами. Об этом говорили и российские руководители. Это стало реальностью для Казахстана, который более рыночный и либеральный в силу того, что в ходе реализации антикризисных мероприятий у нас были определенные государственные приобретения, поэтому нам необходимо понимать, что с ними дальше делать. Таким образом, проблема приватизации в Беларуси, реприватизации в Казахстане или, допустим, дальнейшей приватизации в России стоит достаточно остро. И выработка путей, как эту приватизацию проводить, каков оптимальный баланс собственности, — объективная реальность, в первую очередь для Беларуси в силу текущих экономических факторов. В частности, как я знаю, в Беларуси есть программы фондового рынка и так называемого народного IPO, которые предполагают вывод части акций с государственных предприятий на Белорусскую фондовую биржу. Аналогичная программа была принята в Казахстане, и началась ее реализация. Первые ласточки у нас будут уже во втором квартале текущего года: от 5 % до 15 % государственного пакета будет предложено в первую очередь гражданам Казахстана. Как я понимаю, аналогичная программа предлагается и в Беларуси, но здесь я хотел бы обратить внимание на фундаментальную разницу. В Казахстане, в силу того, что мы провели пенсионную реформу довольно давно и у нас она накопительного характера (не смешанная и не солидарная), у Пенсионного фонда существуют огромные накопления, которые так или иначе нужно использовать. Это порядка $ 20 млрд., что довольно значимо для Казахстана. Депозиты населения (порядка $ 60 млрд.) тоже довольно значимы. То есть для проведения народного IPO и приватизации национальных компаний с тем, чтобы население Казахстана так или иначе в нем поучаствовало, существует спрос. И Пенсионный фонд ищет пути повышения своей доходности, и населению, естественно, тоже нужно поднимать и пассивный доход, и в то же время те, кто финансово более грамотен, могли бы участвовать и на фондовом рынке. И в Беларуси эта ситуация несколько сложнее. Вот одна из тех идей, которая меня сейчас посетила, что, конечно, в программе и белорусской, и казахстанской написано, что к участию допускаются только граждане. Может быть, взвесив все «за» и «против», мы придем к выводу, что можно распространить данную программу не только на граждан своей страны, но и на граждан стран, с которыми мы состоим в союзнических отношениях. Это, конечно, позволит обеспечить эту приватизацию, то есть вывод этих предприятий из госсобственности в частные руки, в корпоративное управление и т.д. При этом будет обеспечена защита интересов наших стран от скупки наших активов, в том числе национальных компаний, извне. Поэтому, может быть, это то, о чем нам стоит также подумать в рамках практических прикладных программ, которые в наших странах существуют.
В рамках евразийской экономической интеграции появление еще одного игрока в виде казахстанских инвестиций должно влиять и на оценку белорусских активов, и на диверсификацию инвесторской базы при проведении приватизации. Поэтому наличие таких конкурирующих игроков, как Россия и Казахстан, поможет провести приватизационный процесс на максимально выгодных и прозрачных условиях. И казахстанское правительство тоже будет гораздо более открытым к стимулированию своих инвестиций в Республику Беларусь, чем до 2010 года. И это тоже, на мой взгляд, заслуга, пока еще потенциальная, Единого экономического пространства».
Руслан ГРИНБЕРГ, директор Института экономики РАН: «Есть одна проблема, которая должна волновать нас очень сильно. Дело в том, что при всех различиях в экономике Казахстана, России и Беларуси мы наблюдаем процесс, который, к сожалению, не останавливается. Это процесс примитивизации экономики. В России он особенно очевиден, в Беларуси — в меньшей мере, и связано это с тем, что она не была сырьевой страной. И как бы кто ни относился к Президенту Беларуси, но похоже, что любой руководитель должен был заниматься приблизительно теми же делами, что и Лукашенко. Самая тяжелая судьба среди всех «несчастных» республик, которые стали самостоятельными, у Беларуси. Она лишена тех ресурсов, которые привыкла потреблять Россия и, если откровенно, паразитировать на них. И, конечно, в этих обстоятельствах Беларусь выбрала оптимальный путь преобразования экономики — постепенный, без рывков. Но, с другой стороны, тоже непонятно, как дальше развиваться стране, которая не входит в Евросоюз и сотрудничает с Казахстаном и Россией. Я должен сказать, что у нас здесь есть один выход, чтобы сохраниться среди государств, которые сами не знают, куда идут. Мы живем в очень ускользающем мире — идет переоценка ценностей. Но ясно одно, и это я хотел подчеркнуть: из всех тенденций, которые обнаружились после кризиса, главной стала тенденция возвращения реальной экономики».
Андрей СПАРТАК, директор Всероссийского научно-исследовательского конъюнктурного института: «Сегодня хороший показатель того, что интеграция развивается, то, что, говоря о Беларуси, мы совершенно не можем не говорить об интеграции. Это на самом деле здорово. Процесс действительно зашел слишком далеко. Что я хочу сказать совсем коротко. Беларусь у нас продемонстрировала совсем неплохие достижения с точки зрения темпов роста и с точки зрения обновления реального сектора, скажем, с неразвитыми рыночными институтами. Одно из исследований Российской экономической школы на примере Беларуси поставило определенные сомнения в необходимости наличия развитых институтов для достижения успехов. По сути дела, Беларусь на определенном временном отрезке развивалась так же успешно, как Чили, государство, которое полностью открылось и либерализовало все и вся. Из этого вытекает то, что существуют разные пути достижения целей: через либерализацию, через государственное регулирование и т.д. И на определенном отрезке времени могут работать те решения, которые в традиционной экономической парадигме кажутся неоптимальными».
Михаил ДЕЛЯГИН, директор Института проблем глобализации: «Я хотел бы зафиксировать две аксиомы, которые мы все понимаем и которые являются движущей силой нашей интеграции. Первое, с точки зрения России. Россия не может в хозяйственном отношении существовать без трех стран — Украины, Казахстана, Беларуси. Мы существовать не можем в экономическом плане, поэтому экономическое развитие и интеграция — это идея не коммерческая, а стратегическая. Далее, за 20 лет у нас сложились немного значимые культурные различия. И эти культурные различия очень полезны для России. Мы остро нуждаемся в опыте Казахстана по модернизации с человеческим лицом, по созданию модернизированной элиты. Мы остро нуждаемся в демократии по-украински, которая плохо, смешно, но работает, и мы это совсем недавно видели. И мы остро нуждаемся в опыте построения и существования добросовестного и при этом социально ориентированного государства, которое мы видим в Беларуси. Опыт Беларуси, с точки зрения состояния государства, весьма полезен. А для наших специалистов по нашему государству — это опыт другой планеты. Таким образом, мы нуждаемся не только в заимствовании, не только в развитии экономического сотрудничества, но и в заимствовании культурных штампов, культурных образцов и в обогащении себя этими образцами.
Существует проблема, на которую обратили внимание белорусские журналисты, за что им огромное спасибо. Они обратили внимание на то, что, как только на Беларусь нападает Евросоюз, сразу же у нее возникают коммерческие споры с Россией: набрасываются российские бизнесмены и начинают больно «подкусывать». С точки зрения российского бизнеса, понятно: партнер ослаб, значит, можно из него выдрать кусочек. Но это является юридическим доказательством того, что наши отношения строятся в недопустимо значительной степени не на стратегической, а на коммерческой базе. При этом у нас есть общая цель — интеграция. Когда у нас отношения переводятся в разряд «ничего личного — только бизнес», договориться, по крайней мере, по-хорошему нельзя. У нас есть хорошие изменения, что мы склоняемся на самом деле к стратегическому сотрудничеству, что коммерческие интересы отодвигаются на второй план, как им положено, наверное, потому что наши уважаемые руководители сообразили, что, с узкокоммерческой точки зрения, мы особого интереса друг для друга не представляем».
Сергей СИДОРСКИЙ, член Коллегии Евразийской экономической комиссии: «Следует согласиться с тем, что мы в Беларуси сознательно выбрали модель социально ориентированной экономики и рассматриваем ее как модель, которая могла бы стать и должна была бы стать примером для подражания на всем постсоветском пространстве. Но вы знаете, что все государства приняли свои модели развития, свои программы, и уверенная социально-экономическая модель белорусского государства в течение всей нашей независимости этих лет движется и развивается. Безусловно, в этой ситуации идет политика и критика о том, что много государства. Так, много или мало государства или либерализации — это вопрос для полемики и таких обсуждений, как сегодняшнее. В Беларуси эта политика себя оправдала в полной мере. Особенно это подтверждается во время кризисов. Смотрите, кризис 98 года с сопутствующим падением экономик, и на этом фоне движение белорусской экономики. Кризис 2008 года, когда белорусская экономика проходила его наименее болезненно по сравнению с другими государствами. И что самое важное в экономике, с развитием промышленных предприятий идет развитие того человеческого потенциала и интеллекта тех, кто сегодня находится в самой экономике с поддержанием государственными структурами институтов социального развития. Вот это очень важно понимать, говоря о преимуществах белорусской экономики.
Безусловно, сегодня мы говорили о тех программах, которые действуют в Союзном государстве, в ЕврАзЭС. Трансформация этих программ для нас была очень важна, чтобы перевести предприятия сначала на четвертый, а сейчас на пятый и шестой технологический уровни. Можно было по-разному подходить к преодолению кризиса. До сих пор нет ответа, почему он возник. А Президент страны дал четкий и понятный практический ответ. Мы понимали, что, поддерживая и развивая нашу экономику, мы развивали и все наши государства Содружества. Можно было идти этой же моделью, но не развивать экономику под три государства, потому что Беларусь была в самом деле привержена всегда интеграции двойки, пятерки и сегодня в Едином экономическом пространстве. Тогда еще, возвращаясь в 2001—2002 гг., мы делали 11 тыс. тракторов и поставляли их за пределы нашей страны. Сегодня мы делаем 60—70 тыс. тракторов. Мы развивали свою экономику и свои предприятия для того, чтобы работать на внешних рынках наших стратегических партнеров. И говоря о конкурентоспособности белорусской экономики, не нужно забывать о том, что мы торгуем сегодня не только с Россией, Казахстаном, нашей пятеркой и странами СНГ, мы торгуем более чем со 168 странами мира. И, как известно всем присутствующим в зале, поставка продукции за пределы таможенной территории Евразийского экономического пространства — это сертификация, адаптация и подтверждение качества и конкурентности той продукции, которая сегодня есть на внешних рынках. И произнося сам тезис о конкурентоспособности белорусской экономики, надо обязательно иметь в виду ее экспортный и внутренний потенциал на постсоветском пространстве. Поэтому тезис о том, что мы готовы работать на российском и казахстанском рынках, а наши коллеги — на нашем рынке, — абсолютно правильный. Мы должны в этой ситуации выработать совместную промышленную политику для наших государств. Что мы сделали с Казахстаном, какие перспективы? Еще два года назад, когда мы начали вести переговоры о таможенном пространстве, мы с нашими казахстанскими коллегами, принявшими на политическом уровне решение о развитии своего государства в парадигме модернизации, договорились объединить усилия и приняли мощную, хорошую программу интеграции белорусско-казахской экономики на ближайшую перспективу. То есть казахские коллеги сегодня вправе выбирать, будут белорусы тракторный завод строить на территории Казахстана или придет другой инвестор. Но мы прописали эти вопросы, видя интеграцию, видя общечеловеческие вопросы, общие технологические подходы. Безусловно, инициативные белорусские программы Союзного государства, и не только, сработали и дали свой результат. Я приведу только один пример — дистанционное зондирование земли, сегодня об этом шла речь. За три года от идеи интеграции России и Беларуси мы прошли путь до создания мощнейшего научно-технического предприятия шестого технологического уровня по созданию спутника непосредственно в Беларуси. Заказы сегодня и от российских коллег, и от восточных и западных соседей. Это есть пример взаимодействия и интеграции стран Таможенного союза с выходом на внешние рынки.
Безусловно, мы должны четко понимать, что дальнейшие шаги — создание единого рынка труда, единого рынка капитала — тоже будут соответствовать этим подходам, насколько мы в ближайшей перспективе с переходом от Таможенного союза к ЕЭП вычленим главное, что должно стимулировать работу наших промышленных, коммерческих предприятий на внутреннем рынке. Нельзя и неправильно закрывать друг от друга рынки. Я согласен с коллегой (Делягиным. — Прим.): да, правильно мы перешли от коммерческого понимания к пониманию важности глубокой экономической интеграции как стратегической цели нашего сотрудничества. И от этого, начинаем понимать, выиграют все. И рост белорусского экспорта говорит только о том, что сегодня ресурсы, которыми располагают страны таможенной тройки, работают на интеграцию.
Отдельная тема — ВТО. Безусловно, когда мы создавали Таможенный союз, мы четко понимали, что в течение трех лет предстоят тяжелейшие переговоры о едином таможенном тарифе. 98 % таможенного тарифа мы согласовали и согласились с тем, что на ближайшую перспективу эти документы действуют и нужно разрабатывать некие соглашения, которые будут стимулировать развитие и движение товаров. Что происходит сейчас? К сожалению, по той информации, которую мы имеем в Беларуси (она была закрыта: Россия вела переговоры закрыто, и Казахстан ведет переговоры закрыто), мы стоим перед фактом, что будут приняты условия вступления Таможенного союза с понижающими ставками тарифа. Это говорит о том, что сегодня мы снова пытаемся отступить от той согласованной позиции, которую создавали. Поэтому нам надо работать в более тесной связке для достижения максимального интеграционного эффекта».
Владимир ЯСИНСКИЙ, директор по аналитической работе, член правления Евразийского банка развития: «Главным бенефициаром всех вариантов, особенно глубоких вариантов интеграции, является Беларусь. То есть до 2030 года прибавка к ВВП Беларуси от глубоких форм интеграции составит свыше $ 170 млрд. А если мерить в процентах к ВВП, то это свыше 14 %. В то время как для той же Украины в случае ее вхождения в Таможенный союз и ЕЭП этот показатель составляет примерно 6 %, для Казахстана — 3,5 %, для России — 2 %. С учетом объемов российской экономики этот показатель понятен. Причем если говорить о дополнительных плюсах для белорусской экономики в результате развития ЕЭП, то получается, по сути, удвоение экспорта в страны — участницы ЕЭП. Это более благородная структура экспорта, это повышение роли машиностроительных видов деятельности. Беларусь, по сути, будет в выигрыше по наиболее важным направлениям экономического развития. Собственно, как и любая другая страна. С учетом структуры белорусской экономики этот выигрыш, как видите по цифрам, более очевиден и весом».
Источник: РЕСПУБЛИКА.
БелТА (оригинал новости)