Возвращение... кулака
— Можно ли, Татьяна Алексеевна, как-то определиться с «самочувствием» подворий в нынешней ситуации? Не получается ли развитие «от противного»: когда вопреки трудностям ЛПХ выходят-таки на новый виток?
— Нет, я бы воздержалась от постановки однозначного «диагноза». Как раз некоторые подворные бизнес-проекты сейчас сворачиваются. Для такого шага их хозяев имеются две веские причины. Во-первых, цены на корма, топливо растут куда большими темпами, нежели закупочные, на готовое сельхозсырье. Сегодня литр молока (если брать утрированно, без учета сортности) — примерно 1200 рублей. Недавно мне одна хозяйка ЛПХ в сердцах даже бросила — дескать, молоко выгоднее вылить, чем сдавать!
— Но, наверное, есть в этом сердитом посыле и некая доля чисто эмоционального, сиюминутного настроения, не так ли? Ведь хотя и не быстро, но закупочные-то цены подрастают?
— Да, конечно. Но сбыт тех же буренок на мясо активизировался в начале нового учебного года — хочешь не хочешь, а студентов учить как-то нужно. Взять под это дело кредит? Но деревенский человек, консерватор по «нутру» своему, как правило, опасается кредитной кабалы... Проще ему сдать даже высокоудойную коровку, чтобы оплатить очередной студенческий семестр. В этом году, к сожалению, в нашем районе было принято немало таких трудных решений…
— По-вашему, есть иной путь?
— Пускать на мясо — не совсем правильно, даже учитывая непростой момент в отечественной экономике в целом... Рачительный хозяин должен стремиться до последнего держаться за свое подворье! Более того, стоит действовать, как вы определили, «от противного». Вопреки трудностям личное хозяйство усиливать, дабы обеспечить свою внутрисемейную продовольственную безопасность. И потом, молоко сдавать — так уж неприбыльно? Спорный тезис! В любом случае, корова на селе — кормилица. Была и остается!
Сегодня много говорится про оживление предприимчивости на селе. Так вот, бизнес-проекты уже совсем иного уровня «вырастают» ведь не на пустом месте. К примеру, у нас в деревне Хворостяны два брата — Александр Масюкович и Алексей Ерофеев — создали целое ИП по сбору молока. Только в Лопатичах «заготавливают» по две тонны ежедневно. Переработчик платит партнерам примерно тысяч четыреста в день. Кроме того, братья на двоих держат с десяток собственных коров. От них «получают» тоже неплохую денежку. Отбросим от выручки ежедневной амортизацию, затраты на топливо. Все равно на брата выходит тысяч по двести, правда, этот расклад применителен к разгару сезона большого молока...
— А насколько вообще сейчас крепко стоят на земле белорусские ЛПХ? Некоторые скептики предрекают быстрое угасание даже успешных хозяйств. При условии, если тот или иной подворный бизнес-проект перестанет залезать в карман соседа — крупного сельхозпредприятия…
— Не смогут выжить, говорите? А вот Масюкович с Ерофеевым справляются сами, могут даже СПК, другим частникам подсобить с кормами. Ребята не безрукие! Вместо «бусика» какого-нибудь не зря купили для сбора молока трактор. Его припахивают не только для перевозки молочного сырья, само собой разумеется. Денежка «капает», считай, круглый год!
Вопрос развития, выживаемости ЛПХ — в большей степени проблема выработки креатива у предприимчивого сельчанина. А в какой системе будут работать небольшие подворные проекты — вторично. Выскажу сугубо личное мнение насчет сложившегося баланса «ЛПХ — СПК». Надолго ли такой расклад? Целесообразен ли? Думаю, пока нам придется сохранять статус-кво! Это наша особенность — многоукладность отечественного агробизнеса, когда мирно уживаются разные модели. Правда, чтобы спокойное сосуществование продолжалось, государство должно выполнять функцию своеобразного регулятора. То есть представителям госорганов вполне по силам создавать равные условия хозяйствования, не обделять того же частника землей, а по возможности стараться выделить перспективные угодья. С точки зрения потенциальной отдачи, которая зависит, впрочем, не только от балльности земли, но в значительной степени и от хозяйского к ней подхода.
Все познается в сравнении. У нас не так давно гостили коллеги — французские аграрии, фермеры. Собственники. (Любопытно, но эквивалента нашему понятию «хозяин ЛПХ» во Франции просто нет, а сотрудничает наш фонд с тамошней организацией сельхозпроизводителей.) Даже слегка меня удивило, но приезжие очень высоко оценили труд наших наемных сельхозменеджеров, если так можно выразиться. То есть председателей СПК, директоров КСУПов, ОАО... По мнению европейцев, доля организатора агропроизводства — «фигура» высшего пилотажа! Французы одобрили в целом тот путь, который был избран в Беларуси. По неразрушению колхозов, в первую очередь. В Литве, где наши французские партнеры тоже бывали, поступили более радикально. И, считают фермеры из Франции, не особенно-то и преуспели литовцы, если сравнивать с белорусами...
— Какой вариант развития подворного бизнеса в Беларуси все-таки станет превалировать в ближайшем, более отдаленном будущем? С «опорой» на СПК, ОАО, КСУПы? Или за счет включения внутренних бизнес-резервов? Когда пойдет активнее выход с уровня «чистого» ЛПХ на такую ступеньку, которую уже одолели Масюкович с Ерофеевым?
— Здесь трудно предугадать, в какую сторону качнется «маятник»... Сегодня в белорусской деревне есть люди, предпочитающие работать «под руководством», а есть категорично утверждающие: «Я никогда не пойду в колхоз, буду работать на себя!» Такие либо идут в фермеры, либо расширяют, совершенствуют свое подсобное хозяйство. Их у нас пока немного.
— Почему? Основная ведь крестьянская масса пассивна по части предприимчивости.
— Знаете, обобщать вряд ли стоит. У каждого человека свой путь. И если у иного более-менее хорошо оплачиваемая постоянная работа, то зачем от добра добра искать? Замечаю — в последнее время немало тех, кто просто не хочет мириться с недостатками колхозно-совхозного бытия (оно ведь далеко не совершенно, чего греха таить). Вот и уходят иные в свободное плавание...
Я часто думаю: а почему вместо предприимчивого упорного труда многие сельчане просто спиваются, никак не находят мотивации к созиданию, кропотливому выстраиванию своей судьбы? И прихожу к выводу: во многом это результат воспитания в современной сельской семье, где подрастающее поколение ориентируют на жизнь в городе. Так вот способствуем вымыванию трудового ресурса из родных сел. А потом бумерангом получаем негатив — сетуем, отчего в старости остаемся в одиночестве?
— Проблема остаться один на один с трудностями грозит не только одиноким сельским пенсионерам, ведь так? Путь хозяина ЛПХ тоже не усеян розами — тут и земельный вопрос может встать, и денег под развитие, случается, просто негде взять…
— Славгородчина — не Столинщина, у нас нет такого острого спроса на землю под ЛПХ. Да и система финансовой поддержки разнится. Если на Полесье микрокредитование идет через банки, то у нас непосредственно через систему беспроцентных займов местного фонда «Возрождение-Агро». Откуда средства? Донорские, от зарубежных организаций, наших партнеров. Правильнее назвать это не «гуманитарной помощью», а небольшими инвестициями в развитие сельского бизнеса, предпринимательства в глубинке…
— Можно сказать, что в республике постепенно складывается система поддержки ЛПХ, «подпитывающаяся» из разнообразных источников? С прошлого года работает президентский Указ № 302...
— Да, идея неплоха — выдавать льготные кредиты, но, как показала практика уходящего года, многовато приходится возиться с бумагами, а тут еще нужно искать поручителей… Затраты времени и, как следствие, денег. Например, те же владельцы хворостянского молочного ИП, Масюкович и Ерофеев, взяли кредит — около шестидесяти миллионов рублей. Но, признаются, если бы не ходила с ними по инстанциям Татьяна Конончук, председатель райсовета депутатов, то, возможно, до сих пор получали бы деньги под развитие.
На мой взгляд, в ближайшее время ЛПХ Беларуси будут выживать все же в большей степени «самостийно», нежели с привлечением средств со стороны — кредитов, займов. В момент, когда трудности в экономике, на валютном рынке, каждый человек «обречен» как бы закрыться внутри своей «раковины», сосредоточиться на самовыживании. На себе «прочувствовала» уже это настроение...
— А есть, по-вашему, некий «твердый» процент хозяев, которых никакие трудности не заставят бросить ведение ЛПХ?
— Многие из тех упорных людей, которые даже в нынешнее трудное время не просто держатся по инерции за подворный мини-бизнес, а и сознательно преумножают его — внуки, правнуки кулаков. Да-да, тех самых, которых почти век назад «вытравливали» нещадно из белорусской деревни. Я, кстати, тоже кулацкая внучка. Получила в наследство ген предприимчивости, передающийся из поколения в поколение. Удивительно живучим он оказался! И теперь пришло время новых его носителей — своеобразное возвращение на село кулака. Рано или поздно этот ген скажет свое веское слово в судьбе нашей деревни. И экономические трудности здесь не помеха, а, скорее, — некий катализатор...
— Слово «кулак» давно пора бы на практике вывести из экспрессивно-негативных?
— Конечно! Слово чрезвычайно емкое на самом деле. Если употреблять его относительно к работе на земле, то — сила! Кулак — хозяин крепкий. И, главное, детей своих сызмальства приучающий к труду на земле, не мечтающий о городской комфортной жизни...
— Но ведь возвращение кулака на село непременно, почти автоматически, означает поднятие вопроса о введении частной собственности на землю...
— Лично я — за такой шаг, но... Тут важно не наломать дров! Нужно смотреть, так ли благополучно у нас в развитии агробизнеса вообще? Все ли резервы задействованы в рамках уже работающей модели АПК? Однако в целом мы пока не готовы к введению частной собственности на землю.
Это — дело отдаленной перспективы. А вот что нужно делать прямо сейчас, так это учиться. Сегодня главная проблема в деле развития, становления ЛПХ — недостаток знаний, низкий уровень образования и самообразования деревенских предпринимателей. Они во многом еще полагаются на некое наитие, на «авось». Не хотят скрупулезно просчитывать, планировать свою деятельность, а работают частенько «как набежит».
Наша система образования — «профтех» в первую очередь — стабильно «штампует» кадры. Но дефицит их — что в крупнотоварном, общественном секторе сельхозпроизводства, что в малом бизнесе — налицо! С этим нужно что-то делать. Но и вопреки устоявшемуся стереотипу взрослые, «в годах», хозяева подворий должны быть охвачены процессом «образование через всю жизнь».
Почему так важно учить деревенского человека? Потому что синоним этому — обретение опоры в наше непростое время. Уже сегодня каждый сельчанин должен четко осознавать: рынок труда в глубинке изменился. И кардинальным образом! Во-первых, хозяйства общественного сектора постоянно укрупняются, объединяются. Во-вторых, в деревню приходит мощная высокопроизводительная техника, которая автоматически высвобождает рабочую силу. Некоторые из внезапно «ставших свободными» оказываются перед нелегким выбором: что же делать дальше? Механизатору идти в полеводы? А что если попробовать «закрутить» свое дело?
Фонды, подобные нашему, могли бы активно взяться за решение этой проблемы! Помочь человеку не остаться в растерянности в связи с изменившимися правилами игры на рынке труда... Мы, к слову, начинаем сейчас работать над реализацией как раз такого проекта — выиграли грант Европейской комиссии, который подумываем истратить на создание в Гиженке и ее окрестностях… настоящей СЭЗ по-деревенски! Не знаю, как все пойдет, но точно могу гарантировать: проект будет направлен на решение проблем тех сельчан, которые оказались сейчас «лишней рабочей силой»...
— Успехов вам, Татьяна Алексеевна, в реализации этого и других начинаний! Спасибо за интересный, проблемный разговор!
Инна ГАРМЕЛЬ, «БН»