"Реальный сектор". Кому спасать утопающего

"Реальный сектор". Кому спасать утопающего

Рубрика "Реальный сектор" предполагает серию обзорных статей по разным аспектам нашей экономики с последующим изложением принципов той промышленной политики, которая, как мне представляется, максимально соответствует тем проблемам и вызовам, которые стоят перед нашей страной.

Эти заметки заведомо субъективны и не претендуют на строгий количественный научный анализ. Тем более, что я, как бывший начальник ПЭО предприятия, не имею оснований особенно доверять цифрам ни Белстата, ни отчетам предприятий. Потому и обоснованность любого "научного анализа" в нашей экономике для меня более чем сомнительна. Мне кажется, что сегодня важнее выработать общую концепцию дальнейшего развития нашей экономики, приемлемую для разных социальных групп нашего общества. Реальную, а не те фантазии, которыми нас пичкают и правительство, и либералы.

К сожалению, сегодня в белорусском информационном пространстве господствуют две концепции: постсоветская правительственная и либеральная прозападная. С моей точки зрения, у нас нет такой альтернативы: либо то, либо другое. В мире достаточно и опыта других политик. Тем более, что я уверен: оба предлагаемых нам варианта для нашей страны являются далеко не оптимальными.

Что можно успеть за 20 лет

На меня произвела большое впечатление лекция проф. Йенгйи Чена о китайском опыте развития экономики (доступна на www.infox.ru). Особенно продемонстрированное им совпадение динамики основных показателей Японии (конец 50-х – начало 60-х г.г.), Кореи (70-е – 80-е г.г.) и сегодняшнего Китая. Сразу вспомнилось, что, в начале 60-х, японские товары считались очень некачественными, но очень дешевыми. Что Корея начинала свой индустриальный взлет, став крупнейшим экспортером текстиля. Потом, накопив ресурсы, стала одной из крупнейших судостроительных держав. И только создав индустриальную систему, совершила рывок в электронике и автомобилестроении, завершив создание сбалансированной экономики и обеспечив серьезный рост уровня жизни населения. И как бы мы не хихикали над китайскими пуховиками, в том числе и накопления от их массовой продажи дали тот стартовый капитал, который сегодня привел Китай в космос.

На все про все у каждой из этих стран ушло по 20 с небольшим лет. Каждая обеспечила согласованные действия частного и государственного капитала на основе тщательно разработанной общегосударственной программы действий. И Корея, и Китай внимательно изучили опыт Японии и адаптировали его к своим условиям. Причем патриотизм играл во всех странах важную роль. При абсолютно разных политических системах (демократия при доминировании ЛДП в Японии, диктатура в Корее, правление КПК в Китае) – одна стратегия, и одинаковые успехи.

Независимости Беларуси тоже скоро 20 лет. Только вот результаты отличаются разительно. А ведь стартовые условия у нас были неизмеримо лучше: азиаты начинали как аграрные страны, вынуждены были тратить большие средства и на создание "с нуля" инфраструктуры, и на перемещение людей в города, и на образование, и на обучение специалистов за рубежом, и на закупку лицензий. "С нуля" создавались конструкторско-технологические службы. И успех обеспечили не "экономические свободы" или "активная социальная политика", а выверенная, с максимальным учетом чужого опыта, государственная политика на основе частно-государственного партнерства. Каждый частник знал свой "коридор свободы", в рамках которого он мог рассчитывать на поддержку государства. Государство заинтересовано в успехе частника, поскольку это позволяет экономить госсредства в решении каких-то проблем в комплексном развитии страны. Частник опирался на планы и потребности государства, планируя развитие своего бизнеса.

Мы за 19 лет независимости серьезно преуспели только в социальной политике. Сиречь – в потреблении. И, придя в тупик в попытке любой ценой сохранить советское наследство, не сумев обеспечить ни его развития, ни адаптации к новым, сложившимся сегодня условиям, тоже заговорили о частно-государственном партнерстве. Правда, в абсурдно-усеченном виде, только в плане необходимости приватизации госсобственности. Да и эта необходимость осознана только на фоне полной потери управляемости в промышленности.

Вертикаль не заменит промышленной политики

Кто сегодня управляет белорусскими промышленными предприятиями государственного сектора?

Ответ очевиден только на первый взгляд. Есть, конечно, вертикаль: предприятие – Минпром (концерн) – Совмин – Администрация президента. Формально все судьбоносные для каждого предприятия решения проходят по этой вертикали. Каждое решение кем-то готовится, согласовывается с несколькими министерствами, утверждается. А исполнение потом контролируется несколькими организациями.

Партнер рубрики - FOREX CLUB

Система стройная и могла бы работать. В СССР в 30-е годы прошлого века. Для простой продукции и при практически неограниченном рынке сбыта. Уже в 70-е в СССР такая система управления стала давать сбои, к середине 80-х – полностью себя дискредитировала.

Тем не менее, за прототип белорусской системы управления промышленностью была принята поздняя советская система: другой проработанной просто не было. Функции КПСС по согласованию социальных, территориальных и технологических решений приняла на себя Администрация президента. Функции формирования рынков сбыта и обеспечения научно-технического сопровождения производства, ранее сконцентрированные в министерствах, были просто заброшены, поскольку для их реализации не было ни финансовых ресурсов, ни структур, ни подготовленных кадров. Да и маленькая Беларусь – не огромный Советский Союз, на все отрасли структур не насоздаешься.

На советское прошлое пенять нечего: прошло 19 лет. Не Союзное государство сформировало и поддерживает перекос в нашей внешней торговле в сторону России и СНГ: остатки советской товаропроводящей сети были единственной нашей сбытовой сетью за границей. И только нынешний кризис заставил принять энергичные меры по развитию сервисно-сбытовой сети за пределами СНГ.

И что мы сегодня имеем. Предприятия, укомплектованные оборудованием 70-х годов прошлого века, не контролирующие свои рынки сбыта (следовательно, не имеющие обоснованных средне- и долгосрочных планов), реально убыточные и покрывающие убытки проеданием амортизации, продажами имущества и сдачей в аренду площади, не имеющие достоверных бухгалтерских балансов и не представляющие реальной себестоимости своей продукции, содержащие излишнюю численность и не имеющие нужных специалистов на ключевых должностях. Основные фонды частью напоминают бабушкину шубу в шкафу: и из моды вышла, и молью побита, но стоила когда-то дорого, и потому выбросить жалко. И таких предприятий – подавляющее большинство. Как и кто для таких предприятий должен готовить технически и экономически обоснованные решения?

Совмин и Администрация президента включаются в работу с предприятием только на стадии катастрофы и при проработке проекта с крупным инвестором. Текущая работа – не их дело, должна работать система. Которой нет.

При назначении нового министра промышленности президент поручал ему создать систему в работе министерства. Но там на каждого работника отраслевого управления по десятку разнородных предприятий, и у каждого – свои проблемы. Реально куратор может лишь подготовить справку для руководства или ответ на запрос, да обзвонить директоров с опросом на уровне "Как дела?". Действующая в министерстве система мониторинга положения предприятий из нескольких десятков показателей реальной картины не дает. Например, НП РУП "Кварц-авто" выполняло почти все доведенные показатели всего за два месяца до своего фактического банкротства. Не имея промышленной политики, программы развития промышленности в территориальном и отраслевом разрезах, возможности привлечь квалифицированных технических консультантов на стадии подготовки решения (где взять?), Минпром и советом предприятию помочь не может, не то что готовить для него обязательные к исполнению решения. Какая уж тут система в управлении!

Без пилота и автопилота

До последнего времени, не имея никаких представлений как управлять массой небольших предприятий, подавляющая часть которых балансировала на грани банкротства, Минпром просто присоединял их к крупным. Сбрасывая с себя ответственность за их судьбу. Так, бывший филиал "Калибра", выпускавший массажные щетки, был присоединен к БЕЛАЗу, бывший филиал "Белвара", выпускавший утюги и кипятильники - к МАЗу. Окончательно запутывая и без того не очень прозрачную картину экономики крупных предприятий. И то, что министр экономики Николай Снопков недавно выступил против "ручного управления" такими предприятиями, показывает, что он просто не в курсе дела: реально массой небольших предприятий в стране не управляет никто. Ни "ручным", ни "автоматическим" способом. Их выживание зависит только от случая, честности и энтузиазма директора (среди которых встречаются и настоящие подвижники, и настоящие прохиндеи), но ни реальных указаний, ни помощи, ни поддержки получать ему неоткуда.

Блестящим примером потери управления (а, возможно, и совести) является освоение в Бобруйске производства наших тракторов с китайскими двигателями. Еще Г.Форд говорил: "Я делаю дешевые машины, чтобы потом дорого продавать к ним запчасти!". Это мы сегодня чувствуем и по своим иномаркам. А мы, экономя на создании сервисных сетей, расстилаем ковровую дорожку для входа на рынок конкурентам! Между прочим, даже когда МТЗ производил по 20 000 тракторов в год, Минский моторный производил по 100 000 двигателей: многие крестьяне предпочитали не покупать новый трактор, а менять двигатель на старом. Так что решение производить наши трактора с китайскими двигателями вполне тянет на квалификацию О.Бендера: головотяпство со взломом.

Потеряв управление промышленным комплексом, стремясь заткнуть дыры в бюджете и сбросить с себя ответственность за предприятия, наше правительство взяло курс на приватизацию. Зачем-то обозвав его курсом на частно-государственное партнерство. Ну какое это партнерство! Партнерство подразумевает наличие у партнеров общей цели и распределение обязанностей в процессе ее достижения. У нас в процессе приватизации нет ни того, ни другого.

Продать не сложно, вопрос – кому и зачем

Да, президент говорит о 5-6 условиях приватизации. И продаст дорого, и рабочие места сохранит, и объемы вырастут. Только по жизни это не так.

Это мы видим на примере ОАО "Мотовело". До 2004 года предприятие выпускало 850 000 велосипедов в год. Ближайший конкурент на просторах СНГ – около 10 000. По сути – монополия. Потом, в течение года, производство "внезапно" падает почти в два раза. Появляются крупные убытки. Оперативно принимается решение о продаже предприятия инвестору. Выбирается инвестор – малоизвестная австрийская фирма ATEC. На тот момент владела в Австрии небольшими медеплавильным и станкостроительным заводиками. И что, новый хозяин увеличил объемы производства? Да нет, каждый год выпуск велосипедов только падал. Сохранил коллектив? Да нет, половину уволил. Завез новое оборудование, технологии, помог по кооперации соседям? Ничего об этом не слышал. Зато российский хозяин ATEC, который гробит наше перспективное предприятие, уже заявил, что согласовал с руководством республики, в рамках предстоящей приватизации, покупку новых белорусских предприятий.

Я уже выступил в своей колонке в "Белгазете" против недружественного поглощения МАЗа КАМАЗом. Не хочу повторяться. Только нужно отметить, что сам КАМАЗ – банкрот. Вследствие бездарных и неумеренных инвестиций. Потому "Ростехнологии" и выпросили у Владимира Путина наш МАЗ, чтобы, за его счет, несколько поправить дела. А сами "Ростехнологии" известны в России жесткостью при проведении рационализации производства: легко шли на массовые сокращения в России, тем более легко пойдут в Беларуси. И никак не пойму, куда спишет правительство госинвестиции в белорусских субподрядчиков МАЗа.

Не думаю, что оправдана готовность нашего президента продать любое белорусское предприятие: многие из них тесно связаны друг с другом и продаваться просто не должны. Да и потом, мало готовности продать, нужны и покупатели. Боюсь, что, для большинства наших предприятий, таковых в природе не существует.

Не думаю, что правительство готово к частно-государственному партнерству: сначала нужно определиться, что за страну и как мы будем строить, выработать промышленную политику. И уже строить партнерство под конкретные темы.

В первый раз свои взгляды на принципы формирования промышленной политики я изложил по просьбе представителя Министерства экономики в 1997 году. Записка так и сгинула в недрах министерства. Позже не раз и в разных изданиях писал на эту тему. Поскольку тупик и в промышленной, и в аграрной политике уже вполне определился, пришло время писать снова. В следующей статье. Только боюсь, что наши чиновники настолько увлечены грядущей приватизацией и своим местом в ней, что им не до проблем государства.