Эксперт: Для Беларуси финансово-экономический кризис стал вызовом ресурсного обеспечения
15.01.2010 10:11
—
Новости Экономики
Либерализация должна проводиться, но так, чтобы не ухудшать наши возможности как потребителей. Такое мнение в студии TUT.BY высказал заместитель директора по научной работе Центра системного анализа и стратегических исследований НАН Беларуси Александр Готовский.
Давайте для начала обсудим ситуацию, которая сложилась в белорусской экономике в 2009 году. Год, надо признать, был необычным в свете поглотившего все страны глобального кризиса. Как Беларусь, на ваш взгляд, пережила минувший кризисный год?
Лучшим подарком к этому Новому году было отсутствие экономических новостей - таких, как в прошлом году. Поэтому в ночь с 31 декабря на первое января мы занимались непосредственно встречей нового года. Это, наверное, главный итог прошлого года с учетом непростой ситуации в стране в свете мирового финансово-экономического кризиса.
Я думаю, лучше говорить о ситуации, которая сложилась вокруг Беларуси, и о том, какое значение она имела для нашей страны. Сказано было много, очень многое было сказано на эмоциях, но до сих пор для многих так и не понятно, что это такое было в прошлом году и закончилось ли оно.
Безусловно, Беларусь, с учетом своей структуры экономики, отличается от других стран, например России. Большинство ресурсов мы ввозим в страну. Если рассмотреть наши торговые потоки, становится понятно, что мы продаем продукцию, получаем валютную выручку, которая тратится по трем потокам. Во-первых, мы покупаем импорт, который не производим сами, - потребительский, инвестиционный, любой другой. Во-вторых, мы покупаем сырье и материалы для производства той продукции, которую мы должны будем продать на экспорт, чтобы опять получить валютную выручку. Третий поток - это покупка тех ресурсов, которые мы закупаем для производства собственной продукции.
В ситуации мирового финансово-экономического кризиса мы столкнулись с падением спроса на внешних рынках, падением цен на внешних рынках, с сокращением валютной выручки. Все это снизило наши возможности покупки прямого импорта, сырья и материалов, которые необходимы для производства экспорта и производства продукции для самих себя. Для Беларуси этот финансово-экономический кризис стал вызовом ресурсного обеспечения.
Почему тогда этого не видели в самом начале прошлого года, когда заявляли, что кризис нас не касается?
В этих условиях возможны были два пути.
Путь первый: раз мы можем покупать меньше сырья, материалов и комплектующих, значит, мы сокращаем объемы производства, сокращаем и так снизившийся экспорт и сокращаем внутреннее потребление.
Путь второй: каким-то образом приспосабливаться к этим условиям и пытаться мягко адаптироваться к ситуации.
Мы попытались максимально мягко адаптироваться, и с учетом сложившихся темпов роста ВВП, того, что зарплаты и пенсии выплачивались вовремя, предприятия простаивали, но не закрывались вообще, можно сказать, что наша попытка более-менее удалась.
Были приняты меры по ограничению импорта: мы перестали покупать то, что критически не нужно для экономики. Кроме того, белорусское правительство обратилось за кредитами в международные организации для того, чтобы можно было в период наиболее глубокого спада экспорта использовать эту валюту для закупки сырья, материалов с тем, чтобы поддержать производство. Это не очень популярная мера, но, тем не менее, она сработала.
Конечно, нам пришлось девальвировать валюту. Польша, Прибалтика, Россия девальвировала свои валюты, снизился евро, и если бы мы продолжали держать свой валютный курс, наша продукция стала бы неконкурентоспособной и осталась на складах. Поэтому девальвация нужна была для адаптации к ценовым пропорциям нашего региона.
Были меры структурного, стратегического характера. В экономике очень важно, насколько эффективно используются ресурсы и энергия людей, которые и делают экономику. Поэтому были приняты меры по либерализации. Старались сделать это как можно лучше: предпринимателей призвали подключиться к разгрузке наших складов, и с учетом того, что это было сделано в первый раз и достаточно оперативно, некий результат был. По крайней мере, что-то делалось.
Еще одна особенность нашей экономики – это ее плановость. А планы на прошлый год, практически ни один, не был выполнен. Например, рост ВВП составил 0,2% к уровню 2008 года, хотя собирались прирастить его на 10-12%...
Если мы рассмотрим ситуацию в России, то там ВВП упал более чем на десять процентов. При том что у российского правительства были амбициозные планы увеличить его более чем в два раза буквально за пять-десять лет.
Инвестиции у нас не дотянули до планового показателя, но во многих странах они были сокращены в первую очередь. Именно поэтому у нас и возникли вопросы со сбытом МАЗов.
У нас несколько другая стратегия: мы признаем, что кризис - это то, что рано или поздно заканчивается, и нужно каким-то образом жить после кризиса. Если сейчас у нас нет возможности поставлять продукцию на внешние рынки в том же объеме, то у нас хватает собственных проблем с обновлением, модернизацией. Поэтому прирост на пять с небольшим процентов с учетом ситуации - это очень неплохо.
Не нужно также забывать, что план на 2009 год составлялся с марта 2008 года с учетом докризисной ситуации, когда цены на нефть и калийные удобрения были высокими, динамика экспорта была наиболее стремительной. Условия первого полугодия 2008 года были очень комфортными, поэтому предполагалось, что прогнозы будут выполнены. Но потом стало понятно, что этот прогноз невозможно было выполнить с учетом того, на какие параметры внешней среды этот прогноз ориентировался.
Почему мы не видели сложностей в конце 2008 года, когда утверждали, что кризис Беларуси не коснется?
Я уже сказал о том, что одним из последствий кризиса является низкая активность, прежде всего инвестиционная: предприниматели и бизнесмены не представляют, как будет развиваться ситуация дальше, бизнес не инвестирует, не вовлекает ресурсы, а, наоборот, старается приостановить предпринимательскую деятельность. Эти последствия связаны не с самим кризисом, а с его психологическим восприятием. Если бы в этой ситуации нам сказали, что у нас кризис и все плохо, то было бы еще хуже.
В ситуации кризиса никто не может внятно сказать, что и как будет развиваться. Например, посмотрите, каким образом шла девальвация российского рубля. До конца 2008 года Россия девальвировала свой рубль вместе с евро на ту же глубину. В 2009 году Россия провела дополнительную девальвацию рубля уже по отношению к евро. Вопрос: кто может знать, каким образом другое государство будет проводить свою валютную политику в кризисных условиях. Поэтому сказать о том, что во второй половине 2008 года можно было объяснить, как будет развиваться ситуация, как наши соседи девальвируют валюту, было нельзя. Например, Польша очень глубоко девальвировала свою валюту, в Украине девальвация была вообще стремительной: люди приходили на следующий день, а в обменных пунктах на десятки процентов поднимался валютный курс. Как в такой ситуации можно точно просчитать, что произойдет через месяц или два? Поэтому лучшее, что можно было сделать в такой ситуации, было спокойно, без нервов разобраться в ситуации и войти в кризис, подложив под себя подушку безопасности.
Правительство разработало программу антикризисных действий, которая состояла из четырех блоков. Давайте пройдемся по каждой из частей.
Первый блок включает меры в валютной, денежно-кредитной, бюджетной политике и налогообложении. То есть был объявлен курс на дедолларизацию, сохранение привлекательности вкладов населения, кредитование реального сектора экономики и т.. В этой сфере разовая девальвация и последовавшая по сути плановая - оправдали ожидания?
Девальвация была направлена в первую очередь на корректировку наших параметров относительно других стран: например, по итогу двухступенчатая девальвация российского и разовая девальвация белорусского рубля оказались примерно на одинаковом уровне.
Что касается того, оправдала ли девальвация ожидания, то нужно понимать, что у девальвации есть некие положительные и отрицательные моменты. Конечно, это добавило ажиотажа вокруг белорусского рубля и доверия к нему. Но к середине года этот ажиотаж был снижен.
Что касается других параметров денежно-кредитной политики, в частности, процентных ставок, то наша процентная ставка ниже, чем в России и Украине, при том, что спред, то есть разница между ставкой кредитования и кредитом и депозитом у нас меньше, чем в этих странах. Поэтому процентная ставка должны была быть поднята, так как вливание денег в непростых кризисных условиях должно быть каким-то образом ограничено, чтобы не давить на валютный рынок и обменный курс. Ставка рефинансирования была поднята и ставки подросли.
Можно ли было уменьшить ставки по кредитам к концу года?
Это будет делаться последовательно, по мере снижения темпов инфляции, так как главный параметр - это не столько номинальная, сколько реальная процентная ставка, то есть процентная ставка, скорректированная на обесценении белорусского рубля. Поэтому по мере снижения инфляции Национальный банк планирует снижение ставки рефинансирования и соответствующее снижение ставок по кредиту.
Отрицательное сальдо внешней торговли не уменьшилось, а выросло, несмотря на то что сдержали импорт. Почему так произошло?
Экспорт снижался по объективным причинам: снижались мировые цены на нефть и калийные удобрения, падал ценовой уровень России. Мы не могли сохранить экспорт и валютную выручку на том же комфортном уровне, как это было в первой половине 2008 года. Если бы мы в этой ситуации ориентировались на сокращение сальдо, нам нужно было бы не закупать сырье и материалы, не закупать импорт и ничего не производить - тогда у нас было бы хорошее сальдо. Но мы брали кредиты, проводили валютные интервенции, поддерживали валютный рынок. По сути, мы поддерживали валютой, необходимой для закупки сырья и материалов, реальный сектор экономики.
У нас было два выхода: регулировать сальдо и сидеть дома на диване без работы, либо при отрицательном сальдо думать о реальном секторе экономики.
Как вы можете оценить работу нашей экономики в одной связке с МВФ?
МВФ ставил определенные условия для получения очередных траншей, но если бы Беларусь не выполняла эти условия, была бы ситуация, как в Украине, где МВФ на каком-то этапе отказался давать Украине очередные транши. Мы перед Новым годом получили очередной транш, так как в принципе выполнили условие МВФ.
Кроме того, Всемирный банк тоже предоставил Беларуси кредит, который дается стране под реформы, на те цели, которыми правительство посчитает необходимыми для страны. То есть это деньги для того, чтобы у правительства было поле для маневра.
Второй блок - это поддержка экспортоориентированных, валообразующих предприятий. Белорусский экспорт сильно упал, вследствие чего на наших "гигантах" были проблемы с оборотными средствами, людей отправляли в отпуск за свой счет. Эксперты советовали такие предприятия если не продать, то модернизировать или даже перепрофилировать. Что происходило у нас? Почему мы не делали так, как советовали эксперты?
Структурная политика предполагает сроки не в один год, а среднесрочные и долгосрочные перспективы.
Что такое перепрофилирование предприятия? У предприятия есть какая-то продукция, и она более-менее подается на внешних рынках. Мы же приходим и говорим, чтобы производство закрыть и начать выпускать что-то другое.
Сложность экономики заключается в том, что все изменения производятся на марже. Нельзя уволить людей, переструктурировать все предприятия и вернуть их обратно в экономику. Экономика в любом случае должна работать, все эти меры должны проводиться, где-то даже интенсифицироваться. Мировой кризис предъявляет новые требования к конкуренции и ситуации на внешних рынках, но это не дело одного дня.
Продукция, которая производилась на этом предприятии, продавалась же на внешних рынках. Если, например, у МАЗа в этих условиях есть вопросы со сбытом продукции, это не значит, что с наступлением финансово-экономического кризиса он больше эту продукцию не сможет никуда продавать. Ситуация и конъюнктура на внешних рынках изменится, само предприятие адаптируется к тем потребностям, которые будут после кризиса. Пока еще рано говорить о том, что было сделано в части реструктуризации. Это будет видно по тому, как экономика выйдет из кризиса, как она впишется в посткризисную мировую экономику.
Третьим блоком мер являлся проводимый в Беларуси процесс либерализации экономики. Первоначально он не был увязан с кризисом. Но кое-какие позитивные меры, как, например, упрощение процедуры регистрации бизнеса, налогообложения, контрольной деятельности были оценены даже и критиками существующей белорусской экономической модели. Однако, например, одна из ключевых мер по лицензированию до сих пор так и не подписана. Почему так произошло?
Нужно рассмотреть процесс либерализации в нашей стране и сравнить его с другими странами.
Например, когда я бываю в Украине, всегда рассказываю украинцам одно и то же: я спокойно прихожу на рынок, покупаю продукцию, мне выдают чек. Даже если чека у меня нет, но возникают вопросы с продукцией - например, в течение какого-то определенного срока с продукцией что-то случается - я возвращаюсь в палатку на рынке, и продавец решает все эти вопросы.
Съездите в Украину и попытайтесь сделать то же самое.
Нельзя, чтобы вообще не было лицензирования, регулирования, неких требований: это условия, которые определяют потребительский комфорт при общении с предпринимателями при покупке у них товаров. Поэтому говорить о том, что нужно все это отменить, чтобы предприниматели, в первую очередь, чувствовали себя комфортно, я бы не стал. Это некий баланс интересов: должна быть свобода предпринимательства, но нужно понимать, что какие-то правила работы предпринимателей должны оставаться, чтобы их продукция не нанесла вред здоровью потребителям.
Безусловно, условия должны меняться поступательно, либерализация должна проводиться, но так, чтобы не ухудшать наши возможности как потребителей. Должна быть уверенность, что либерализация не навредит.
Экономика - это балансировка интересов. По каким-то направлениям, касающимся либерализации, баланс интересов был найден, и меры были реализованы.
Действительно ли государство хочет двигаться по пути либерализации, или это временные меры для того, чтобы ситуация утихла?
В нашей экономике был период, когда нам нужно было просто сохранить ситуацию. Какие-то страны пошли по пути резкой реструктуризации предприятий, и, например, в Прибалтике тех заводов-"гигантов", которые были раньше, не осталось. Какое-то время в Прибалтике все было достаточно неплохо, но после наступления мирового кризиса Латвия даже не в состоянии финансировать из бюджета медицинские операции.
Сейчас у нас другой период: сейчас экономику нужно модернизировать. Для этого нужна серьезная активность населения, так как органы госуправления не решат все вопросы. Для экономики Беларуси на сегодняшний день это необходимо. Эта либерализация началась бы с учетом кризиса или без него, но, возможно, не так интенсивно. Кризис заострил некоторые нерешенные вещи, и нужны были некие нетрадиционные решения, одним из которых и стала либерализация в стране.
Еще одним блоком антикризисных мер правительства был совместный белорусско-российский план действий. Судя по тому что летом вспыхнула "молочная война", были вопросы по поставкам сельхозтехники, в этой части имелись проблемы?
Любые "молочные войны" вызваны определенными обстоятельствами и факторами. Мы привыкли к тому, что экономика Беларуси известна в первую очередь МАЗами, тракторами, БЕЛАЗами. Но если мы посмотрим объемы экспорта, то оказывается, что наиболее важная для нас позиция экспорта в Россию - это молочная продукция. Небольшие молочные предприятия республики, вместе взятые, при поставках на российский рынок делают больший объем, чем МАЗ, БЕЛАЗ, МТЗ.
В 2009 году Россия девальвировала свою валюту, мы тоже девальвировали белорусский рубль. Но уровень цен в России был и остается достаточно высоким. Россия последовательно укрепляла свой рубль вслед за динамикой мировых цен на нефть и вслед за динамикой евро. Мы проводили более аккуратную политику и смотрели не только на российский рынок, но и на европейские страны. По отношению к белорусскому рублю российский укрепился достаточно сильно.
Затем, когда курс евро упал, Россия опять девальвировала свой рубль, и для них продукция европейских стран стала достаточно дорогой. Мы же девальвировались вместе с ней, и наша продукция осталась для России такой же доступной, поэтому российский потребитель начал покупать наши молочные товары.
Когда наша продукция начала доминировать на прилавках российских магазинов, в российском правительстве пошло лоббирование интересов своих производителей, обосновывая это новым стандартом, новыми требованиями. Российская Федерация начала ограничивать импорт белорусской продукции.
То есть разгоревшаяся "молочная война" была вызвана не политическим фактором, а объективными условиями.
Было представлено несколько моделей развития экономики на 2010 год. В частности, большая дискуссия развернулась по поводу роста ВВП на 11-13%. Один из главных доводов скептиков сводился к тому, что, мол, отголоски кризиса будут слышны еще длительное время, а мы после фактически нулевого года наметили вдруг резкий взлет. Логично ли это, как вам кажется?
В мире принято несколько подходов к планированию. Советский подход был плох тем, что утверждались какие-то показатели, которые стали жестко контролировать.
Есть второй подход: составляется прогноз по показателям, и этот прогноз является индикативным: показатели принимаются не столько для выполнения, сколько являются индикаторами. В нашей стране составление прогнозов построено преимущественно именно так: правительство и Нацбанк намечают планы на следующий год, разрабатывают и утверждают перечень мер для выполнения этих прогнозов. Если идет невыполнение какого-либо показателя, это идет сигнал к тому, что нужно пересмотреть показатели, и посмотреть, что нужно сделать с перечнем мер для того, чтобы выполнить этот прогноз.
Другое дело, что наше государство взяло на себя очень высокие обязательства перед страной. Поэтому требование выполнения этих прогнозов у нас более серьезное, чем в других странах.
Стоит ли нам ожидать второй волны кризиса?
На данный момент ситуацию пока прогнозировать сложно. Но мировая цена на нефть пошла вверх, во многих европейских странах темпы экономического роста вышли на положительный уровень, страны перестали падать в "кризисную яму". Ситуация меняется.
Давайте для начала обсудим ситуацию, которая сложилась в белорусской экономике в 2009 году. Год, надо признать, был необычным в свете поглотившего все страны глобального кризиса. Как Беларусь, на ваш взгляд, пережила минувший кризисный год?
Лучшим подарком к этому Новому году было отсутствие экономических новостей - таких, как в прошлом году. Поэтому в ночь с 31 декабря на первое января мы занимались непосредственно встречей нового года. Это, наверное, главный итог прошлого года с учетом непростой ситуации в стране в свете мирового финансово-экономического кризиса.
Я думаю, лучше говорить о ситуации, которая сложилась вокруг Беларуси, и о том, какое значение она имела для нашей страны. Сказано было много, очень многое было сказано на эмоциях, но до сих пор для многих так и не понятно, что это такое было в прошлом году и закончилось ли оно.
Безусловно, Беларусь, с учетом своей структуры экономики, отличается от других стран, например России. Большинство ресурсов мы ввозим в страну. Если рассмотреть наши торговые потоки, становится понятно, что мы продаем продукцию, получаем валютную выручку, которая тратится по трем потокам. Во-первых, мы покупаем импорт, который не производим сами, - потребительский, инвестиционный, любой другой. Во-вторых, мы покупаем сырье и материалы для производства той продукции, которую мы должны будем продать на экспорт, чтобы опять получить валютную выручку. Третий поток - это покупка тех ресурсов, которые мы закупаем для производства собственной продукции.
В ситуации мирового финансово-экономического кризиса мы столкнулись с падением спроса на внешних рынках, падением цен на внешних рынках, с сокращением валютной выручки. Все это снизило наши возможности покупки прямого импорта, сырья и материалов, которые необходимы для производства экспорта и производства продукции для самих себя. Для Беларуси этот финансово-экономический кризис стал вызовом ресурсного обеспечения.
Почему тогда этого не видели в самом начале прошлого года, когда заявляли, что кризис нас не касается?
В этих условиях возможны были два пути.
Путь первый: раз мы можем покупать меньше сырья, материалов и комплектующих, значит, мы сокращаем объемы производства, сокращаем и так снизившийся экспорт и сокращаем внутреннее потребление.
Путь второй: каким-то образом приспосабливаться к этим условиям и пытаться мягко адаптироваться к ситуации.
Мы попытались максимально мягко адаптироваться, и с учетом сложившихся темпов роста ВВП, того, что зарплаты и пенсии выплачивались вовремя, предприятия простаивали, но не закрывались вообще, можно сказать, что наша попытка более-менее удалась.
Были приняты меры по ограничению импорта: мы перестали покупать то, что критически не нужно для экономики. Кроме того, белорусское правительство обратилось за кредитами в международные организации для того, чтобы можно было в период наиболее глубокого спада экспорта использовать эту валюту для закупки сырья, материалов с тем, чтобы поддержать производство. Это не очень популярная мера, но, тем не менее, она сработала.
Конечно, нам пришлось девальвировать валюту. Польша, Прибалтика, Россия девальвировала свои валюты, снизился евро, и если бы мы продолжали держать свой валютный курс, наша продукция стала бы неконкурентоспособной и осталась на складах. Поэтому девальвация нужна была для адаптации к ценовым пропорциям нашего региона.
Были меры структурного, стратегического характера. В экономике очень важно, насколько эффективно используются ресурсы и энергия людей, которые и делают экономику. Поэтому были приняты меры по либерализации. Старались сделать это как можно лучше: предпринимателей призвали подключиться к разгрузке наших складов, и с учетом того, что это было сделано в первый раз и достаточно оперативно, некий результат был. По крайней мере, что-то делалось.
Еще одна особенность нашей экономики – это ее плановость. А планы на прошлый год, практически ни один, не был выполнен. Например, рост ВВП составил 0,2% к уровню 2008 года, хотя собирались прирастить его на 10-12%...
Если мы рассмотрим ситуацию в России, то там ВВП упал более чем на десять процентов. При том что у российского правительства были амбициозные планы увеличить его более чем в два раза буквально за пять-десять лет.
Инвестиции у нас не дотянули до планового показателя, но во многих странах они были сокращены в первую очередь. Именно поэтому у нас и возникли вопросы со сбытом МАЗов.
У нас несколько другая стратегия: мы признаем, что кризис - это то, что рано или поздно заканчивается, и нужно каким-то образом жить после кризиса. Если сейчас у нас нет возможности поставлять продукцию на внешние рынки в том же объеме, то у нас хватает собственных проблем с обновлением, модернизацией. Поэтому прирост на пять с небольшим процентов с учетом ситуации - это очень неплохо.
Не нужно также забывать, что план на 2009 год составлялся с марта 2008 года с учетом докризисной ситуации, когда цены на нефть и калийные удобрения были высокими, динамика экспорта была наиболее стремительной. Условия первого полугодия 2008 года были очень комфортными, поэтому предполагалось, что прогнозы будут выполнены. Но потом стало понятно, что этот прогноз невозможно было выполнить с учетом того, на какие параметры внешней среды этот прогноз ориентировался.
Почему мы не видели сложностей в конце 2008 года, когда утверждали, что кризис Беларуси не коснется?
Я уже сказал о том, что одним из последствий кризиса является низкая активность, прежде всего инвестиционная: предприниматели и бизнесмены не представляют, как будет развиваться ситуация дальше, бизнес не инвестирует, не вовлекает ресурсы, а, наоборот, старается приостановить предпринимательскую деятельность. Эти последствия связаны не с самим кризисом, а с его психологическим восприятием. Если бы в этой ситуации нам сказали, что у нас кризис и все плохо, то было бы еще хуже.
В ситуации кризиса никто не может внятно сказать, что и как будет развиваться. Например, посмотрите, каким образом шла девальвация российского рубля. До конца 2008 года Россия девальвировала свой рубль вместе с евро на ту же глубину. В 2009 году Россия провела дополнительную девальвацию рубля уже по отношению к евро. Вопрос: кто может знать, каким образом другое государство будет проводить свою валютную политику в кризисных условиях. Поэтому сказать о том, что во второй половине 2008 года можно было объяснить, как будет развиваться ситуация, как наши соседи девальвируют валюту, было нельзя. Например, Польша очень глубоко девальвировала свою валюту, в Украине девальвация была вообще стремительной: люди приходили на следующий день, а в обменных пунктах на десятки процентов поднимался валютный курс. Как в такой ситуации можно точно просчитать, что произойдет через месяц или два? Поэтому лучшее, что можно было сделать в такой ситуации, было спокойно, без нервов разобраться в ситуации и войти в кризис, подложив под себя подушку безопасности.
Правительство разработало программу антикризисных действий, которая состояла из четырех блоков. Давайте пройдемся по каждой из частей.
Первый блок включает меры в валютной, денежно-кредитной, бюджетной политике и налогообложении. То есть был объявлен курс на дедолларизацию, сохранение привлекательности вкладов населения, кредитование реального сектора экономики и т.. В этой сфере разовая девальвация и последовавшая по сути плановая - оправдали ожидания?
Девальвация была направлена в первую очередь на корректировку наших параметров относительно других стран: например, по итогу двухступенчатая девальвация российского и разовая девальвация белорусского рубля оказались примерно на одинаковом уровне.
Что касается того, оправдала ли девальвация ожидания, то нужно понимать, что у девальвации есть некие положительные и отрицательные моменты. Конечно, это добавило ажиотажа вокруг белорусского рубля и доверия к нему. Но к середине года этот ажиотаж был снижен.
Что касается других параметров денежно-кредитной политики, в частности, процентных ставок, то наша процентная ставка ниже, чем в России и Украине, при том, что спред, то есть разница между ставкой кредитования и кредитом и депозитом у нас меньше, чем в этих странах. Поэтому процентная ставка должны была быть поднята, так как вливание денег в непростых кризисных условиях должно быть каким-то образом ограничено, чтобы не давить на валютный рынок и обменный курс. Ставка рефинансирования была поднята и ставки подросли.
Можно ли было уменьшить ставки по кредитам к концу года?
Это будет делаться последовательно, по мере снижения темпов инфляции, так как главный параметр - это не столько номинальная, сколько реальная процентная ставка, то есть процентная ставка, скорректированная на обесценении белорусского рубля. Поэтому по мере снижения инфляции Национальный банк планирует снижение ставки рефинансирования и соответствующее снижение ставок по кредиту.
Отрицательное сальдо внешней торговли не уменьшилось, а выросло, несмотря на то что сдержали импорт. Почему так произошло?
Экспорт снижался по объективным причинам: снижались мировые цены на нефть и калийные удобрения, падал ценовой уровень России. Мы не могли сохранить экспорт и валютную выручку на том же комфортном уровне, как это было в первой половине 2008 года. Если бы мы в этой ситуации ориентировались на сокращение сальдо, нам нужно было бы не закупать сырье и материалы, не закупать импорт и ничего не производить - тогда у нас было бы хорошее сальдо. Но мы брали кредиты, проводили валютные интервенции, поддерживали валютный рынок. По сути, мы поддерживали валютой, необходимой для закупки сырья и материалов, реальный сектор экономики.
У нас было два выхода: регулировать сальдо и сидеть дома на диване без работы, либо при отрицательном сальдо думать о реальном секторе экономики.
Как вы можете оценить работу нашей экономики в одной связке с МВФ?
МВФ ставил определенные условия для получения очередных траншей, но если бы Беларусь не выполняла эти условия, была бы ситуация, как в Украине, где МВФ на каком-то этапе отказался давать Украине очередные транши. Мы перед Новым годом получили очередной транш, так как в принципе выполнили условие МВФ.
Кроме того, Всемирный банк тоже предоставил Беларуси кредит, который дается стране под реформы, на те цели, которыми правительство посчитает необходимыми для страны. То есть это деньги для того, чтобы у правительства было поле для маневра.
Второй блок - это поддержка экспортоориентированных, валообразующих предприятий. Белорусский экспорт сильно упал, вследствие чего на наших "гигантах" были проблемы с оборотными средствами, людей отправляли в отпуск за свой счет. Эксперты советовали такие предприятия если не продать, то модернизировать или даже перепрофилировать. Что происходило у нас? Почему мы не делали так, как советовали эксперты?
Структурная политика предполагает сроки не в один год, а среднесрочные и долгосрочные перспективы.
Что такое перепрофилирование предприятия? У предприятия есть какая-то продукция, и она более-менее подается на внешних рынках. Мы же приходим и говорим, чтобы производство закрыть и начать выпускать что-то другое.
Сложность экономики заключается в том, что все изменения производятся на марже. Нельзя уволить людей, переструктурировать все предприятия и вернуть их обратно в экономику. Экономика в любом случае должна работать, все эти меры должны проводиться, где-то даже интенсифицироваться. Мировой кризис предъявляет новые требования к конкуренции и ситуации на внешних рынках, но это не дело одного дня.
Продукция, которая производилась на этом предприятии, продавалась же на внешних рынках. Если, например, у МАЗа в этих условиях есть вопросы со сбытом продукции, это не значит, что с наступлением финансово-экономического кризиса он больше эту продукцию не сможет никуда продавать. Ситуация и конъюнктура на внешних рынках изменится, само предприятие адаптируется к тем потребностям, которые будут после кризиса. Пока еще рано говорить о том, что было сделано в части реструктуризации. Это будет видно по тому, как экономика выйдет из кризиса, как она впишется в посткризисную мировую экономику.
Третьим блоком мер являлся проводимый в Беларуси процесс либерализации экономики. Первоначально он не был увязан с кризисом. Но кое-какие позитивные меры, как, например, упрощение процедуры регистрации бизнеса, налогообложения, контрольной деятельности были оценены даже и критиками существующей белорусской экономической модели. Однако, например, одна из ключевых мер по лицензированию до сих пор так и не подписана. Почему так произошло?
Нужно рассмотреть процесс либерализации в нашей стране и сравнить его с другими странами.
Например, когда я бываю в Украине, всегда рассказываю украинцам одно и то же: я спокойно прихожу на рынок, покупаю продукцию, мне выдают чек. Даже если чека у меня нет, но возникают вопросы с продукцией - например, в течение какого-то определенного срока с продукцией что-то случается - я возвращаюсь в палатку на рынке, и продавец решает все эти вопросы.
Съездите в Украину и попытайтесь сделать то же самое.
Нельзя, чтобы вообще не было лицензирования, регулирования, неких требований: это условия, которые определяют потребительский комфорт при общении с предпринимателями при покупке у них товаров. Поэтому говорить о том, что нужно все это отменить, чтобы предприниматели, в первую очередь, чувствовали себя комфортно, я бы не стал. Это некий баланс интересов: должна быть свобода предпринимательства, но нужно понимать, что какие-то правила работы предпринимателей должны оставаться, чтобы их продукция не нанесла вред здоровью потребителям.
Безусловно, условия должны меняться поступательно, либерализация должна проводиться, но так, чтобы не ухудшать наши возможности как потребителей. Должна быть уверенность, что либерализация не навредит.
Экономика - это балансировка интересов. По каким-то направлениям, касающимся либерализации, баланс интересов был найден, и меры были реализованы.
Действительно ли государство хочет двигаться по пути либерализации, или это временные меры для того, чтобы ситуация утихла?
В нашей экономике был период, когда нам нужно было просто сохранить ситуацию. Какие-то страны пошли по пути резкой реструктуризации предприятий, и, например, в Прибалтике тех заводов-"гигантов", которые были раньше, не осталось. Какое-то время в Прибалтике все было достаточно неплохо, но после наступления мирового кризиса Латвия даже не в состоянии финансировать из бюджета медицинские операции.
Сейчас у нас другой период: сейчас экономику нужно модернизировать. Для этого нужна серьезная активность населения, так как органы госуправления не решат все вопросы. Для экономики Беларуси на сегодняшний день это необходимо. Эта либерализация началась бы с учетом кризиса или без него, но, возможно, не так интенсивно. Кризис заострил некоторые нерешенные вещи, и нужны были некие нетрадиционные решения, одним из которых и стала либерализация в стране.
Еще одним блоком антикризисных мер правительства был совместный белорусско-российский план действий. Судя по тому что летом вспыхнула "молочная война", были вопросы по поставкам сельхозтехники, в этой части имелись проблемы?
Любые "молочные войны" вызваны определенными обстоятельствами и факторами. Мы привыкли к тому, что экономика Беларуси известна в первую очередь МАЗами, тракторами, БЕЛАЗами. Но если мы посмотрим объемы экспорта, то оказывается, что наиболее важная для нас позиция экспорта в Россию - это молочная продукция. Небольшие молочные предприятия республики, вместе взятые, при поставках на российский рынок делают больший объем, чем МАЗ, БЕЛАЗ, МТЗ.
В 2009 году Россия девальвировала свою валюту, мы тоже девальвировали белорусский рубль. Но уровень цен в России был и остается достаточно высоким. Россия последовательно укрепляла свой рубль вслед за динамикой мировых цен на нефть и вслед за динамикой евро. Мы проводили более аккуратную политику и смотрели не только на российский рынок, но и на европейские страны. По отношению к белорусскому рублю российский укрепился достаточно сильно.
Затем, когда курс евро упал, Россия опять девальвировала свой рубль, и для них продукция европейских стран стала достаточно дорогой. Мы же девальвировались вместе с ней, и наша продукция осталась для России такой же доступной, поэтому российский потребитель начал покупать наши молочные товары.
Когда наша продукция начала доминировать на прилавках российских магазинов, в российском правительстве пошло лоббирование интересов своих производителей, обосновывая это новым стандартом, новыми требованиями. Российская Федерация начала ограничивать импорт белорусской продукции.
То есть разгоревшаяся "молочная война" была вызвана не политическим фактором, а объективными условиями.
Было представлено несколько моделей развития экономики на 2010 год. В частности, большая дискуссия развернулась по поводу роста ВВП на 11-13%. Один из главных доводов скептиков сводился к тому, что, мол, отголоски кризиса будут слышны еще длительное время, а мы после фактически нулевого года наметили вдруг резкий взлет. Логично ли это, как вам кажется?
В мире принято несколько подходов к планированию. Советский подход был плох тем, что утверждались какие-то показатели, которые стали жестко контролировать.
Есть второй подход: составляется прогноз по показателям, и этот прогноз является индикативным: показатели принимаются не столько для выполнения, сколько являются индикаторами. В нашей стране составление прогнозов построено преимущественно именно так: правительство и Нацбанк намечают планы на следующий год, разрабатывают и утверждают перечень мер для выполнения этих прогнозов. Если идет невыполнение какого-либо показателя, это идет сигнал к тому, что нужно пересмотреть показатели, и посмотреть, что нужно сделать с перечнем мер для того, чтобы выполнить этот прогноз.
Другое дело, что наше государство взяло на себя очень высокие обязательства перед страной. Поэтому требование выполнения этих прогнозов у нас более серьезное, чем в других странах.
Стоит ли нам ожидать второй волны кризиса?
На данный момент ситуацию пока прогнозировать сложно. Но мировая цена на нефть пошла вверх, во многих европейских странах темпы экономического роста вышли на положительный уровень, страны перестали падать в "кризисную яму". Ситуация меняется.