Последнее желание - встреча с Горбачевым. Как умирающий американский подросток побывал в СССР

В 1986 году американскому подростку Джеффу Хенигсону поставили диагноз — рак мозга. Врачи предсказывали, что ему осталось жить два года. Когда благотворительная организация вызвалась исполнить его заветное желание, он попросил о поездке в Москву, чтобы обсудить с Михаилом Горбачевым мир без ядерного оружия.

Летом 1986 года, когда Джеффу было 15 лет, он ехал на велосипеде в ближайший магазин электроники за запчастями для «супер-лазера», который он тогда собирал. Но по пути его сбила машина. «Она ехала навстречу, и женщина, которая была за рулем, меня не заметила, так что машина врезалась прямо в меня, — вспоминает Джефф. — Меня выбросило из седла, я пролетел три метра и ударился затылком».

Мальчик ехал без шлема и от удара потерял сознание. Очнулся он уже в больнице. Но Джефф чувствовал себя хорошо, и его выписали в тот же день.

Но уже через неделю у него начались приступы эпилепсии. Он вернулся в больницу, чтобы сделать томографию, которая не показала травм от аварии. Но она выявила опухоль.

«У меня было две мысли, — рассказывает Джефф. — Первая — план, как перестать быть девственником уже летом. Признаюсь, что это у меня так и не получилось. Вторая — завершить работу над моим лазером».

У Джеффа были большие планы на жизнь — он мечтал работать в НАСА. И думал, что сможет впечатлить космическое агентство, построив «самый крутой лазер», лучи которого смогут достать до отражателя, оставленного на Луне астронавтами «Аполлона-11». Но лазер также позволил ему найти общие интересы c отцом — неприветливым человеком, который во время Второй мировой войны служил во флоте.

«Я не знал тогда, чем это вызвано — войной или чем-то еще, но отец держался отстраненно от всех нас. И я подумал: вот, что у нас есть общего: интерес к науке и космосу. Именно поэтому я этим и занимался», — говорит Джефф.

Отец никогда не рассказывал о службе на Тихом океане в период, когда произошли ядерные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки. Но он часами мог говорить о ядерном оружии, об угрозе ядерной войны и отношениях США и СССР. Очевидно, это повлияло на Джеффа.

«Был такой фильм в 1980-х — „На следующий день“ — о том, как Советский Союз бомбит США ядерным оружием. Мне было, наверное, 11 лет, и он напугал меня до смерти. Стоило мне уснуть ночью, и у меня были кошмары об атомной войне». — вспоминает Джефф.

Джефф мечтал не только о работе в НАСА, но и о том, что агентство начнет сотрудничать с СССР, а не соревноваться с ним. «Даже когда я был довольно маленьким, я понимал, как плодотворно могут сотрудничать США и Советский Союз, — говорит он. — Мне всегда казалось бессмысленным нацеливать ядерные боеголовки друг на друга, хотя мы могли сотрудничать и делать невероятные вещи в космосе».

Но вышло так, что Джефф не только не успел потерять девственность, достроить свой лазер ему тоже не удалось. Ему срочно потребовалось операция. Подросток провел на операционном столе шесть часов — и врачам удалось полностью удалить опухоль. А после этого были мучительные семь дней, когда он ждал результатов анализов, которые должны были установить, была ли она злокачественной.

«Когда доктор зашла в палату, по выражению ее лица я понял, что она принесла плохие новости. Она сказала: «Я сожалею, но у тебя злокачественная опухоль мозга, и это очень агрессивный, быстрорастущий тип рака». Джефф спросил, сколько ему осталось жить. «Возможно, года два», — ответила врач.

Джефф прошел курс лучевой и химиотерапии и попытался вернуться к занятиям в школе. Он также стал участвовать в группе поддержки для подростков с раком. «Они рассказывали мне о своих желаниях, которые исполнялись, — посетить Диснейленд или встретиться со знаменитым спортсменом. Я отвечал им: «Но такие желания ведь загадывают только маленькие дети?». А они говорили: «Мы и есть дети». Но я-то о себе так не думал».

Исполнять желания больным детям помогала организация Starlight Children’s Foundation. Мама Джеффа связалась с ней, и два волонтера, Мэтт и Тери, приехали к ним в гости в Южную Пасадену обсудить его желания.

«Я сказал: «Не могу не спросить, можете ли вы организовать для меня место в экипаже следующего «Шаттла», который полетит в космос?». Они на меня так посмотрели… наверное подумали «ну ты и шутник». А потом ответили: «Конечно, нет».

Мэтт и Терри спросили Джеффа, есть ли у него второе желание. И у него оно было. Он только что пересмотрел «На следующий день», тот самый фильм, который вызывал у него кошмары, и решил пойти в библиотеку, чтобы больше узнать об этой теме.

«Меня очень злило, что мы столько денег вкладываем в ядерное оружие. Я думал, что вместо этого их можно было потратить на исследования рака», — вспоминает Джефф.

Так что он ответил волонтерам: «Я хочу съездить в Советский Союз и встретиться с Михаилом Горбачевым, чтобы обсудить план по отказу от ядерного оружия и окончанию Холодной войны.»

Повисла неловкая пауза.

Затем Мэтт и Тери спросили Джефф, есть ли у него другое желание — наверное, они надеялись на что-то более простое в исполнении. Но ничего другого ему не хотелось. «Я сказал: «Я пойму, если вам это не по силам, но это мое единственное желание».

Поразительно, но Starlight Foundation отнеслась к просьбе подростка очень серьезно. Они включили Джеффа в отправлявшуюся в СССР делегацию организации «Молодые послы Америки» и стали искать выходы на Горбачева. Они обещали Джеффу сделать все, что в их силах, но не гарантировали успеха.

Представления Джеффа о Советском Союзе отчасти были сформированы такими фильмами, как «Красный рассвет», в котором советские войска и их союзники вторгаются на территорию США.

«В этих фильмах советские люди были показаны очень воинственными и настроенными уничтожить Соединенные Штаты. Признаться, я ожидал увидеть воинственную страну с воинственным народом, — признает Джефф. — И меня очень удивило, насколько другими были люди, с которыми мне довелось встретиться».

Участники поездки в Москву постоянно искали в толпе шпионов, пытаясь заметить внимательные взгляды и людей в плащах. Но в Ленинграде, к их разочарованию, они не увидели ничего подозрительного.

Зато в Москве член группы обнаружил слежку. «Мы говорим: «Не может быть! Ты уверен?» И он отвечает: «Абсолютно уверен! Когда я поворачиваюсь, он отворачивается и делает вид, что смотрит в сторону». Это было прямо как фильмах. И на нем был плащ. Это было круто!»

Один из подростков предложил всем вместе сосчитать до трех, развернуться и сказать их преследователю «Привет» по-русски. Но Джефф сомневался — он не хотел терять шанс на встречу с Горбачевым. «Но в конце концов я сдался. И вот мы считаем, поворачиваемся и кричим «Привет», а он отворачивается и смотрит на стену, хотя там не на что было смотреть. Классика», — смеется Джефф.

В своих гостиничных номерах ребята заметили куски обоев, которые не совсем сочетались с другими. Один из них проделал дырку и обнаружил микрофон. Их прослушивали.

«Наверное, по-настоящему испугался я только однажды, когда одна из девочек зашла в свой номер и обнаружила в ней двух мужчин, которые рылись в ее вещах, — вспоминает Джефф. — Это был тревожный момент. Я гадал, обыщут ли мои вещи. У меня был подарок для Горбачева, и я не хотел, чтобы они его украли. Это был мой выпускной альбом, в котором расписались все в нашей школе. Дурацкий подарок, но мне он нравился, и я надеялся, что ему он тоже понравится».

Между тем, Джеффу говорили, что ему пытаются устроить встречу с Горбачевым. И в один прекрасный день его попросили быть в восемь утра в лобби гостиницы одетым в костюм, взятый для этого случая.

«Я хотел спросить его, есть ли надежда на отказ от ядерного оружия, — рассказывает Джефф. — А еще надеялся рассказать об американских детях, о том, чего мы хотим. Что это не слишком отличается от желаний советских ребят. Мы хотели учиться, путешествовать, посещать страны друг друга. Военное противостояние между нашими странами ничему этому не помогает, и я хотел сказать ему об этом и узнать его мнение».

Но в момент, когда его мечта почти исполнилась, все неожиданно рухнуло.

В гостиничном лобби Джеффа встретил один из помощников Горбачева и сказал, что генеральный секретарь занят. Джефф сказал, что он может встретиться на следующий день, но чиновник ответил, что Горбачев вообще не сможет с ним встретиться. «Кто знает, что стало препятствием для той встречи с Горбачевым. Может быть, она и вовсе не планировалась, — вспоминает Джефф. — Я довольно сильно расстроился».

Но чиновник рассказал, что подростку устроили встречу с другим важным человеком. Его попросили сложить в рюкзак все необходимое для поездки с ночевкой, посадили в лимузин — и отвезли за город. При этом мальчику не объяснили, с кем именно ему предстоит поговорить.

«Я оказался в гостях у очень милой пары. Мы замечательно провели время и прекрасно пообщались за отличным ужином. Они говорили о разных философских идеях насчет того, как сделать жизнь на Земле лучше и как наши страны могут мирно сосуществовать», — вспоминает Джефф.

И только по возвращению в Москву Джефф назвал координатору поездки имя принимавшей его семьи — и понял, с кем он познакомился. «Она сказала: «Ты встречался с Евгением Велиховым? Ты хоть понимаешь, кто он?»

Велихов — один из ведущих советских физиков-ядерщиков, рассказала она, и правая рука Горбачева в вопросах ядерного оружия.

Джефф не встретился с Горбачевым, но зато он поговорил с человеком, игравшим важную роль в переговорах по ограничению вооружений.

Конференция подошла к концу, а его выпускной альбом с подписями всей школы был передан помощнику Горбачева. Джефф вернулся в Калифорнию.

В аэропорте его встречали родители, но атмосфера мало походила на радушный прием. К его разочарованию, они не задали ни единого вопроса про поездку. Когда он сам поднял эту тему, отец прервал молчание. «Папа сказал: «У меня есть вопрос — ты встретился с Михаилом Горбачевым?». Я сказал: «Нет». И на этом наш разговор закончился. У меня было такое чувство, что я всех подвел».

Курс лечения закончился еще до поездки, так что Джефф вернулся к обычной жизни.

Но полтора месяца спустя ему позвонили из Москвы.

«Я побежал к телефону, и на том конце провода был Джек Мэтлок, посол США в Советском Союзе. Он сказал, «Дружище, у нас для тебя тысячи писем».

Дело в том, что в Ленинграде у Джеффа взял интервью известный советский журналист. Он написал статью о последнем желании американского подростка — путешествии в СССР. В конце заметки он предложил читателям писать письма Джеффу. Тысячи людей со всех концов страны откликнулись на призыв корреспондента «Смены».

«Мэтлок сказал мне: «Понимаешь, мы ведь не почтовая служба США, мы не можем отправить тебе все эти письма, но мы отправим выборку. Удачи, дружище».

До Джефф дошла только пара писем на английском, но школьный учитель русского языка перевел заголовок заметки о нем в газете: «Уходя, остаюсь…» Это была отсылка к его болезни.

«Меня это заставило почувствовать, что смерть снова подступает, а я ведь я не хотел, чтобы обо мне говорили как о подростке с раком. Поэтому я взял эти письма, убрал в коробку и написал сверху заглавными буквами — «Ностальгия».

Но вопреки страшному прогнозу, Джефф не стоял на грани смерти. Он спрятал коробку подальше и продолжил жить своей жизнью. Время шло, а новых опухолей не было. Он поступил в Лондонскую школу экономики, переехал в Лондон, а затем вернулся в США и продолжил образование в Колумбийском университете. Устроился на работу в ООН. А рак все не возвращался.

Летом 2008 года 37-летний Джефф со своей женой вернулся в свою детскую комнату в доме родителей. Он выкидывал старые и ненужные вещи, собирал то, что хотел взять с собой, и упаковывал детали своего лазера, заброшенного много лет назад. Разбирая вещи, он нашел коробку с надписью «Ностальгия».

Это был сложный момент в его жизни. Из-за эпилептических приступов, вызванных оставшимися после операции шрамами, ему пришлось уволиться из ООН. Его брак почти распался. И в этот раз эта коробка его заинтересовала.

«Двадцать лет назад эти письма нагоняли на меня тоску, потому что я не хотел ассоциироваться только с раком. Но на этот раз, они были очень кстати», — говорит Джефф.

Одно из писем было написано на хорошем английском языке, и в конце был указан номер телефона. Джефф проверил, сколько времени сейчас в Петербурге, и решил позвонить. После третьего звонка на другом конце женский голос ответил на русском.

Джефф спросил, не Светлана ли это. И действительно, ему ответила Светлана. Двадцать три года назад она написала письмо, откликнувшись на призыв в газете. Ее поразило, что он еще жив, и она предложила Джеффу помощь в переводе других писем и поиске их авторов.

«Несколько человек вызвались перевести письма. Особенно помогла Евгения Журбинская. Я решил, что хочу связаться с этими людьми. Я интересовался документалистикой, и режиссеры, с которыми я обсуждал эту тему, предлагали мне собрать съемочную группу, поехать в Россию и поговорить с людьми, написавшими мне письма».

Летом 2011 года Джефф с группой вылетел в Петербург. В течение 10 дней они поговорили с несколькими авторами писем, которых смогли найти. Он приезжал еще дважды, но фильм так и не вышел.

«Встречались совершенно потрясающие истории, — вспоминает Джефф. — Была, например, такая Нина Ивановна Дмитриева, которой тогда было за 80. В 1940-е, когда она была ребенком, она шла по улице в Ленинграде и услышала грохот в небе, а затем — звук взрыва над соседним домом. Это здание обрушилось прямо на нее, и облоком ей повредило череп. Она пережила три операции на мозг во время блокады Ленинграда и все-таки выжила. И операции ей делали на тех же участках мозга, откуда у меня вырезали опухоль. Это было невероятно! Она отнеслась ко мне как к своему ребенку».

Джефф тепло вспоминает и геолога Нелли Слепкову, которой тоже было за 80 лет. «Она рассказала, как искала уран. Когда я спросил, зачем, она посмотрела на меня как на идиота. «Для ядерного оружия, разумеется», — ответила она».

Джефф встретился и с журналистом, написавшим ту самую статью о его судьбе.

«У нас вышел довольно напряженный разговор. Он все пытался рассказать мне о своем успехе, но в отличие от других россиян, которых я встретил в этой поездке, которые писали мне письма, он ничего не говорил о своей семье. Когда я, наконец, спросил его, он остановился, посмотрел на меня и сказал: «У меня были очень сложные отношения с отцом.» И мне это было понятно, потому что я сам не мог выстроить отношениям с отцом.»

Чтобы исправить их, понадобилось очень много времени. Только в 2013 году на рождественские каникулы, когда Джефф навещал родителей, он спросил отца, почему тот всегда был таким отстраненным. Он добавил, что ему было тяжело быть сыном такого человека.

«Когда я договорил, он задумался и сказал: «Трудно мне такое слышать… эти претензии». Тут я уже начал злиться, но он продолжил: «Точно такие же, как у меня были против моего собственного отца».

Впервые в жизни Джеффа его отец рассказывал о детстве. Он сказал, что его отец, дедушка Джеффа, был голливудским продюсером и страдал зависимостью от азартных игр. «Бывало, что он приносил домой к своей вечно неврастенической жене небольшое состояние, заработанное на успешном фильме, и в тот же вечер спускал эти деньги в карты», — вспоминал отец Джеффа.

Кроме злобы, дети от него ничего не видели, и их жизнь мало его интересовала.

«Мой отец был таким же холодным, но он заботился о нас. Он зарабатывал на жизнь. Он возил нас в отпуск. Он всегда приходил домой к ужину, хотя иногда это было на два-три часа позже, чем обычно ужинали мои друзья с их семьями. Просто он оказался не способен на эмоциональную связь. Он не умел выражать свои чувства», — рассказывает Джефф.

«Вскоре после того, он в первый и единственный раз собрал всю нашу семью вместе и сказал, что любит нас. Через месяц он умер. И я очень благодарен ему за это примирение».

Сейчас Джеффу 49 лет, и он пробует себя в качестве писателя. Его первая книга, «Боеголовка», рассказывает его собственную историю. Сейчас он работает над романом для подростков.

Недавнее МРТ не нашло у Джеффа никаких проблем. Но он уже не надеется, что эпилепсия пройдет.

Он остается на связи с друзьями по переписке из России и даже с их внуками, владеющими английскими. Геолог Нелли Слепкова — в добром здравии, но он давно не получал вестей от Нины Ивановны, пережившей блокаду Ленинграда.

Джеффа печалит, что Россия и США как никогда далеки от взаимного доверия. Его по-прежнему беспокоят их ядерные арсеналы и угроза дальнейшего распространения ядерного оружия. Он считает этот процесс «очень реальной и постоянно растущей угрозой существованию человечества».

«Судя по всему, Иран хочет получить ядерное оружие, и если ему это удастся, Турция и Саудовская Аравия тоже не будут сидеть сложа руки. США вышли из ключевого договора о контроле над вооружениями, РСМД, и не собираются продлевать действие другого, СНВ-3», — говорит Джефф.

«Россия создает новые виды ядерного оружия, а Китай может удвоить свой ядерный арсенал в течение следующего десятилетия. Меня больше не мучают кошмары, но перспектива атомной войны мне кажется все более вероятной. Это реальный повод для беспокойства».