«Эвакуацию затянули по вине военного командования». Как во время войны выживали в Сталинграде
77 лет назад, 2 февраля 1943 года, советские войска освободили Сталинград. В живых осталось около 10 000 из более чем полумиллиона гражданского населения. Среди них были дети. Сегодня у них нет никакого особого статуса, никаких льгот. В отличие от бывших детей из немецких концлагерей с выбитым на руках порядковым номером, они никак не могут доказать пребывание в «сталинградском котле», пишет «Радио Свобода».
В советское время дети войны подлежали героизации. Дети были партизанами, разведчиками, им давали в армии неофициальное звание «сын полка». В тылу дети продолжали подвиги. В действительности военное детство было намного страшнее, чем показывала пропаганда.
— Немецкий офицер протягивает мне игрушку-зайца. Маленького. Почему-то с желтым хвостом. Это мое самое сильное воспоминание. Еще помню льдинки, которые сверху сыпались на меня и шестерых моих братьев и сестер: Гену, Валю, Машу, Алевтину, Лешу, Колю, — рассказывает бывшая жительница Сталинграда Валентина Вавилина, которой в 1942 году исполнилось девять лет. — А началось все с адской бомбежки. Мы прятались в щелях. Это такие узкие, длинные и глубокие рвы, которые мы копали во дворе, чтобы спрятаться при артналете. Мы продержались до октября. Потом пришли немцы. Они выгнали из домов людей, выстроили в колонны и погнали на берег Волги. Помню, как очень красивая девушка с длинной, толстой косой отошла в сторону по нужде. Это заметил конвойный немец. Он подошел к девушке, знаком показал, чтобы она ела свои испражнения. Девушка отказалась — ее тут же убили.
Вместе с другими семьями немцы их погрузили на открытую железнодорожную платформу и отправили в пересыльный лагерь. В пути пошел дождь — люди покрылись ледяной коркой.
— Спасли нас шерстяное одеяло и полушубок, которыми нас укутала мать. Мы разбивали лед — льдинки сверху падали на нас. Потом нас сгрузили и гнали колонной — немецкие овчарки кидались на любого, кто пытался выходить из строя, — вспоминает Вавилина.
Их пригнали на окраину города Белая Калитва. Лагерь был разделен на две части. В одной были пленные красноармейцы, во второй — гражданское население. Жили в птичниках — это были длинные саманные бараки с соломенной крышей, где в советское время разводили птиц. Блохи облепили стены. Разъедали кожу до крови. Мать Валентины соорудила что-то вроде шалаша под деревом. Подошел офицер и приказал убрать, а потом внимательно посмотрел на Валентину, развернулся и ушел. Дети подумали: «Сейчас нас убьют за самовольство матери». Но офицер принес матери стирать свое белье, давал иногда продукты. Однажды он пришел и протянул игрушку-зайца Валентине. Больше этого офицера дети никогда не видели.
С каждым днем голод становился сильнее. Замерзшую тыкву, что им бросали, дети грели в ладонях и ели. Каждый день в лагере шли расстрелы красноармейцев, заболевших детей и их родителей. Тела закапывали в ямы.
Мать Валентины решилась на побег. Она договорилась с охранником-мадьяром и отдала ему полушубок.
— Мадьяр в последний момент увидел у меня в руках игрушку — моего зайца, потребовал отдать. Мать рванула ее у меня из рук — сунула охраннику. Мы пролезли за колючую проволоку, дошли до хутора Живые Ключи и жили там до освобождения. Зайца с рыжим хвостом я помню до сих пор, — говорит Валентина Вавилина.
После войны мама Валентины родила еще двоих детей. Ей дали орден Материнской славы. По праздникам многодетную мать всегда приглашали в президиум, откуда неслись торжественные речи, но она всегда плакала, слушая их. Она боялась попасть уже в сталинский лагерь, потому что людей, побывавших в фашистском плену, тогда считали предателями Родины.
Этот рассказ подтверждается актом № 57 от 27 июня 1943 года о зверствах немецко-фашистских захватчиков в районе Сталинградской области: «Гнали под конвоем пешком тысячи людей, в том числе детей и стариков, в лагеря Воропоново, Калач, Нижний Чир, Белая Калитва. Дети, старики и больные умирали дорогой, замерзали на открытых железнодорожных платформах. Морили голодом. Смертность была очень высокой. От матерей насильственно отбирали подростков в возрасте 14 лет и старше и срочно отправляли в Германию на каторжный труд».
Население остается
Почему людей не эвакуировали при наступлении фронта — закрытая тема для советской и нынешней историографии. Историк из Волгограда Татьяна Павлова защитила диссертацию о трагедии горожан во время Сталинградской битвы.
— Материалы о массовой гибели гражданского населения долгие годы были засекречены. И рассекречивание шло очень долго и медленно, по несколько материалов в год после моих запросов в УФСБ Волгоградской области, — рассказывает Татьяна Павлова. — Эвакуацию затянули по вине военного командования. Председатель Государственного комитета обороны Сталин категорически запретил эвакуацию Сталинграда.
Павлова изучила в том числе тексты заседаний пленумов Сталинградского областного комитета ВКП (б) под руководством первого секретаря Алексея Чуянова. 22 июля 1942 года он говорил о 750 000 человек, с которыми необходимо проводить жесткую работу по ликвидации эвакуационных настроений. Нередко партийные работники заворачивали подводы сталинградцев, которые хотели уехать из города.
Для эвакуации необходимо было иметь эвакуационный лист, который выдавался только военной комендатурой. Гражданское население почти все осталось на месте, хотя люди видели, что война близко. Бомбежки начались еще в середине июля. Люди гибли, но объявления о массовой эвакуации по-прежнему не было. Все приказы об эвакуации отдавались командующим фронтом, после чего дублировались исполнителями — местными органами власти, директорами заводов и учреждений.
Считалось, что массовая эвакуация отрицательно скажется на моральном положении войск. Переправу через Волгу для гражданских лиц закрыли 27 июля 1942 года — пропускали только гурты скота.
Военное руководство было эвакуировано заблаговременно. В Астрахань вместе с семьями перебрались члены штаба Сталинградского военного округа, в том числе, командующий — генерал-лейтенант Василий Герасименко. Также вывозили заводское оборудование, цветные металлы, архивы, пшеницу, семьи партийных работников, командиров и политработников, активистов.
«11 августа первый секретарь обкома ВКП (б) Алексей Чуянов и председатель облисполкома Иван Зименков вывезли свои семьи за Волгу. Продолжалась, но теперь уже конспиративно, эвакуация семей командно-политического состава. Это было незаконно. Понимая это, 15 августа бюро обкома ВКП (б) приняло постановление о частичной разгрузке города Сталинграда, чтобы уже на законных основаниях продолжить вывозить свои семьи», — приходит к выводу в своих исследованиях Павлова.
Среди эвакуированных были семьи знаменитого советского композитора Александры Пахмутовой, которая была в то время ребенком и до июля 1942 жила в Сталинграде в одном подъезде с семьей Климовых. Впоследствии мальчик из этой семьи, Элем Климов, станет известным режиссером.
— Отец братьев Климовых был директором Сталинградской гидроэлектростанции, семью эвакуировал, а сам остался: должен был взорвать станцию, если бы немцы захватили, — пояснила Галина Егорова, составитель книг «Сталинградское детство» и активный участник общественной организации «Дети Сталинграда».
Ковровая бомбардировка
23 августа 1942 года немецкие самолеты совершили 2000 вылетов, сумев полностью уничтожить три района. За один день погибло более 40 000 человек.
«Заведующая детскими яслями № 21 Нефтесиндиката Топоровская укрылась в убежище вместе с двадцатью малышами в возрасте до трех лет. Перепуганные малютки дико кричали. Трех грудничков нужно было держать особо. Сердце болело от тревоги за дочек, оставшихся дома, — приводит воспоминания очевидцев в своем исследовании историк Татьяна Павлова. — В родильном доме погибли все роженицы и почти все медработники. Чудом уцелевшая нянечка в одной из палат увидела живых младенцев. Вместе с подоспевшим милиционером и сандружинницами она выносила детей из огня. Судьба этих крохотных сирот, крещенных, по выражению первого секретаря обкома ВКП (б) Алексея Чуянова, огнем Сталинграда, остается неизвестной».
И только после этого 24 августа Сталинградский городской комитет обороны под руководством Чуянова принял постановление о массовой эвакуации женщин, детей, стариков через Волгу.
Однако эвакуировать тысячи людей было сложно. Переправ не хватало — их сооружали, и они почти сразу уничтожались самолетами люфтваффе. Тогда людей решили переправлять на баркасах, катерах, лодках. Выводили небольшие группы по 50−100 человек. Они прятались на берегу в окопах. Когда подходило судно, пригибаясь бежали грузиться. Из-за того, что переправляли днем, часто катера разбивали снаряды — люди гибли. Был подбит пароход «Иосиф Сталин» — из 1200 человек выжило 150.
Несмотря на налеты, заводы продолжали работать. Люди были обязаны быть на своих рабочих местах и покидали их только под угрозой быть захваченными немецкими войсками.
Беременная вторым ребенком Александра Анатольевна Усачева была мотористом на лесоперевалочном заводе «Стройматериалы» до сентября 1942 года. Ее пятилетний сын Борис оставался дома один, предупрежденный матерью, чтобы в случае налета бежал прятаться в щель, вырытую неподалеку.
— Нас не оповещали об эвакуации, — вспоминает сегодня генерал-лейтенант бронетанковых войск Борис Усачев, который в 1983 году окончил академию Генштаба. — Когда немцы зашли в район кожевенного завода, наш дом, оказавшийся на передовой, разбомбили. Мы пешком вместе со своими соседями отправились в район станицы Нижне-Чирской. Мы решили идти на Кубань, где было много хлеба. По дороге в наш обоз попала бомба — все погибли, а мы с мамой выжили: она толкнула меня, и сама упала на меня. В декабре мы оказались в хуторе Тормосино. Жили в сарае во дворе богатой казачки — она нас в дом не пустила. 12 декабря у мамы начались роды. Я ходил за водой, за дровами, чтобы растопить печь. Моя новорожденная сестра была слаба, она прожила три года: умерла в 1945 году.
По словам Усачева, он никогда не поднимал вопрос о своем особом статусе ребенка, побывавшего в зоне боев. Более того, этот факт скрывался, так как пребывание на оккупированной территории проверялось сотрудниками НКВД и подозреваемый человек либо мог попасть в уже советский лагерь, либо его брали на особый учет.
Закрытая тема
«Ученые старались, прежде всего, говорить о великом подвиге нашего народа и нашего солдата. Но на второй план отодвинулась трагедия, которую пережили горожане. По своему масштабу она сопоставима с Хиросимой, с блокадным Ленинградом, — пишет историк Татьяна Павлова в диссертации „Засекреченная трагедия: гражданское население в Сталинградской битве“. — Задача эвакуировать из Сталинграда все население никогда не ставилась. Смертность сталинградцев, находившихся в „котле“ вместе с агонизировавшей 6-й немецкой армией, в условиях сильных морозов лишенных убежищ, продуктов питания и теплой одежды, была почти в два раза выше, чем в блокадном Ленинграде».
На Нюрнбергском процессе в 1945 году советская сторона официально заявила о гибели 110 471 человека из примерно 250 тысяч гражданских, кто не был эвакуирован: 42 797 человек погибли от бомбардировок и артобстрелов, 64 224 человека уведены в немецкое рабство, 108 человек повешены, 1744 — расстреляны, 1598 человек подверглись пыткам и насилию. Судьба остальных неизвестна. Историк Татьяна Павлова приводит другие данные: 185 232 человек погибло. «Сколько погибло детей — неизвестно. В списках они не значились», — говорит Павлова.
Лишь через 43 года после окончания войны, в 1988 году выжившие дети войны стали разыскивать друг друга и объединяться в общественные организации. Многие из них в 1992 году получили официальный статус «бывшего несовершеннолетнего узника фашизма» по указу Президента России Бориса Ельцина.
Одна из них — Галина Сажина, бывший председатель общественной организации «Дети Сталинграда». Вместе со своей сестрой она выжила в Освенциме. Девочки попали в донорский пункт — у них отбирали кровь для немецких солдат. Остальные родные Сажиной — мама, бабушка и две сестры — погибли в концлагере. В дальнейшем Сажина и ее сестра смогли получить документы, подтверждающие факт нахождения в концлагере. Плюс неоспоримое доказательство — номер «62084», выколотый нацистами на левой руке.
У детей, оставшихся в сталинградской оккупационной зоне, таких веских доказательств нет. На протяжении тридцати лет люди пытаются получить от государства четкий ответ: кто они, дети, попавшие в зону войны?
— Из разных ведомств приходят унизительные «отписки» вроде «докажите, что была осада», «нет денег», «везде были дети войны, не только в Сталинграде», — говорит Галина Егорова из организации «Дети Сталинграда». — Когда люди стали просить присвоить им статус «жители осажденного Сталинграда» по типу «жители блокадного Ленинграда», то снова получили отказ. Правда, я думаю, в том, что эвакуации как таковой не было. И это государство признать не хочет. Потому отказывает в присвоении статуса «жители осажденного Сталинграда».
Российские власти по-прежнему не замечают тех, кто сумел выжить в оккупированном Сталинграде. В дни празднования 77-летней годовщины со дня освобождения города в музее-панораме «Сталинградской битвы» показали экспозицию о чекистах. О детях войны не сказали ни слова.