«Мое лицо похоже на противогаз». За что зрители обожали Савелия Крамарова?
Говорят, на съемках «Джентльменов удачи» Евгений Леонов бросил Савелию Крамарову: «Да что тебе играть? Зрителю достаточно увидеть твое лицо…»
Крамаров виду не подал, но обиделся. Ему было уже 37 лет, а примириться со своим обликом («мое лицо похоже на противогаз») он так и не смог — мучился с детства. Дворовые мальчишки дразнили его Косым — Данелии и придумывать ничего не пришлось. Девчонки подсмеивались. Но вот поди ж ты — во многом благодаря чудной внешности Савелию Крамарову удалось стать едва ли не самым популярным и любимым актером 1970-х. Его знали все — от мала до велика. А фразы из фильмов моментально уходили в народ и становились крылатыми. Хотя не играл он ни вождей, ни маршалов, ни положительных до мозга костей трудяг.
Участью артиста стали эпизоды, иногда в полминуты экранного времени. И это был один из парадоксов жизни Крамарова, которых у него хватало с лихвой. Несуразности комика просто преследовали.
«Кто ж его посадит? Он же памятник»
Он родился в семье успешного адвоката, жена которого могла позволить себе не работать. А в четыре года стал сыном «врага народа» и жил с этим клеймом не одно десятилетие, пока не узнал, что отец посмертно реабилитирован. Мама Бася вынуждена была развестись с осужденным мужем, чтобы устроиться хоть на какую-то работу и вырастить двоих детей. Савик безумно любил ее. Это ведь она, как настоящая еврейская мама, убеждала всех: «Мой сын будет киноактером». Взрослые с сочувствием смотрели на косоглазого мальчика. А Бенедикта непременно повторяла: «Да-да, он обязательно станет артистом».
Когда Савику было 16 лет, мама сгорела от рака. Через год в далеком Туруханске повесился арестованный повторно отец. Родственники не бросили сироту, подкармливали. Но согреть материнской любовью были не в силах. Разве что в Лесотехнический институт посоветовали поступить. В юридический — по стопам отца — и соваться не стоило. С пятой-то графой. А экзамены в театральный Савелий завалил.
Окончив вуз, Крамаров успел поработать в сфере озеленения. И может, даже остался бы в профессии. Если бы не случай.
«Чуть что — сразу Косой»
Однажды, возвращаясь домой, он увидел, что квартал оцеплен. «Кино снимают», — доложил кто-то. Савелий решил посмотреть. В перерыве режиссер заметил нестандартное лицо: «Сможешь испугаться?» — «Если будет страшно…» Когда «наехала» камера, глаза Крамарова расширились, а рот непроизвольно открылся.
Опять парадокс! На советских фотооткрытках Крамаров — совсем не клоун. Вполне себе рядовое лицо, и косоглазия незаметно. Комический образ создавал широко открытый рот. Едва он растягивался в улыбке, глаза тут же приобретали иное выражение. Они начинали не смеяться даже, а хохотать вместе с губами. Лицо становилось чудным, дурковатым. И все вокруг хватались за животы. То же самое с фразочками его героев. Кажется, ну что смешного: «Вон мужик в пиджаке. А вон оно — дерево»? Произнеси это Вячеслав Тихонов или Михаил Ульянов — никто даже не улыбнется. Крамарову же — прав был Леонов — достаточно было появиться в кадре.
«Всё! Кина не будет! Электричество кончилось»
В середине 1970-х популярность Савелия Крамарова зашкаливала. Все лучшее им уже сыграно: пара картин про неуловимых мстителей, две версии «12 стульев», «Большая перемена», «Афоня», «Иван Васильевич…», «Не может быть!». И конечно, «Джентльмены удачи». Крамаров — любимый артист Гайдая и Данелии. Он получает звание заслуженного и купается во всенародной славе. Грех жаловаться — есть все. В том числе женщины и модный «Фольксваген Жук».
И вдруг — статьи в прессе, что Крамаров в невыгодном свете выставляет советского человека, играя сплошных дурачков. Обвинения, что ударился в религию — ходит в синагогу и соблюдает шаббат. Да еще йогой увлекся. И родной дядя эмигрировал в Израиль. Слишком много для одного гражданина. Хоть и суперпопулярного. В результате за три года ни единого кинофильма. И теперь вряд ли кто наверняка скажет, было ли решение Крамарова об отъезде первопричиной. Или явилось следствием безработицы, в которую загнали востребованного, в самом расцвете сил актера.
«Пошью костюм с отливом — и в Ялту!»
Выпускать его из страны киноначальству было невыгодно — по законам того времени 42 картины с участием Крамарова пришлось бы положить на полку. Да какие картины!
В отчаянии Савелий пишет письмо тогдашнему президенту США Рональду Рейгану — «как актер актеру». Он хочет спокойно жить и работать. Письмо публикуют западные газеты, его зачитывают по радио… Руководство СССР разрешает Крамарову уехать. Из кинотитров его фамилия исчезает. Но для него это уже не имеет никакого значения. Да и для зрителей, в общем, тоже.
«Дурачки везде нужны, — обнадеживал сам себя Крамаров. — В Америке 44 комических актера. Я буду 45-м». Хотя начинать с нуля в 47 лет было непросто. Не давался английский. За рамки амплуа эмигранта выйти не удалось. Но… Крамаров стал, кажется, единственным приезжим, принятым в Гильдию киноактеров США. Снимался с голливудскими звездами. В 53 года стал отцом. Дочь назвал в честь своей матери. Хвастал: «Это мое лучшее творение!»
Позже обзавелся домом в лесу, о котором много лет мечтал. И даже обрел долгожданное счастье с молодой эмигранткой Наташей — его третья официальная попытка.
Это молоденькие девочки не видели в нем ничего привлекательного. А взрослые женщины выстраивались в очередь к большому актеру маленького роста. Одна поклонница, говорят, чуть руки на себя не наложила, услышав от Крамарова отказ.
«А вдоль дороги мертвые с косами стоят…»
Он тщательно следил за здоровьем, всерьез рассчитывая прожить до 120 лет. Не пил, не курил. Регулярно плавал. И даже за океан летал с чемоданом, набитым правильной едой.
Однако звездой в Америке Савелий Крамаров не стал. И сумасшедшей любви зрителей, как когда-то в Советском Союзе, не завоевал. Но после нескольких эпизодических ролей в Голливуде наконец получил серьезное предложение. И жил надеждой… Которая рухнула в один миг, когда на плановом обследовании актеру вынесли приговор: онкология. Глаза и уши отказывались верить в чудовищную несправедливость. Как же так?! После смерти матери — всю сознательную жизнь — он боялся рака как огня. Не болел. Не пил никаких лекарств. И вот теперь, когда начинался новый счастливый этап его жизни, все должно закончиться? В 60 лет? За что? Крамаров соглашается на операцию. Он еще верит, что все образуется. Что выкарабкается. Как было уже не однажды.
В этот раз — не вышло…