«Откройте, минская полиция!» Как в Минске задержали шайку наглых аферистов
10 сентября 1913 года к роскошной пятиэтажной гостинице «Европа» подъехал экипаж. Швейцар у дверей вытянулся в струнку, готовясь встретить очередного гостя. Тут же появился носильщик, который забрал вещи пассажира и, радуясь скорым чаевым, понес их в фойе. Швейцар, поймав на себе ехидный взгляд коллеги и не желая проиграть в битве за вознаграждение, широко улыбнулся и услужливо открыл двери гостиницы для нового постояльца. Модно одетый молодой господин рассчитался с извозчиком и, подмигнув швейцару, скрылся за распахнутыми дверями.
111 лет назад при Минском городском полицейском управлении было создано сыскное отделение, возглавившее борьбу с преступностью в городе. Благодаря документам Национального исторического архива Беларуси мы возвращаем из забытого прошлого биографии людей, положивших начало профессиональному уголовному розыску Беларуси. Громкие убийства, грабежи, мошенничества, о которых говорил весь город, фотоснимки преступников и жизнь Минска начала XX века — в цикле материалов TUT.BY.
Номер с видом на площадь Свободы
Центральное отопление, первоклассный ресторан, единственный в городе лифт и 130 роскошных номеров с электрическим освещением, телефоном и ванной — все это делало «Европу» самой лучшей и дорогой гостиницей Минска. Это было место, где останавливались видные политики, богатые купцы и помещики, знаменитые певцы и актеры.
Подойдя к регистрационной стойке, господин предоставил паспорт на имя Георгия Анненкова и спросил, есть ли свободные номера. Гость добавил, что к нему будут заходить губернатор и граф Чапский, поэтому номер должен быть самый лучший. Недолго думая, регистратор предложил Анненкову № 12 — самый роскошный и дорогой в «Европе». За шесть рублей в сутки гостю предоставлялась комната с шикарным интерьером, ванной и красивым видом на самое сердце Минска — Соборную площадь (теперь площадь Свободы).
Анненков попросил записать в кредит его проживание в гостинице, взял ключ и бодро зашагал к лифту. Встретивший его лифтер любезно впустил гостя в кабину, закрыл решетку двери и потянул рычаг. Поднявшись на третий этаж, лифтер не менее обходительно открыл решетку двери и расплылся в улыбке. Не обращая внимания на протянутую ладонь лифтера, Анненков подмигнул ему и сказал, что ищет в свое имение лакея. Лифтер засиял и был готов согласиться, но дворянин добавил, что сперва нужно дать залог в 200 рублей.
— Но у меня нет таких денег! — удивленно сказал лифтер.
Анненков пожал плечами и, нырнув в комнату, захлопнул за собой дверь.
Любитель десертов и танцовщиц
Служащие «Европы» любили наблюдать за постояльцами, и Георгий Анненков не стал исключением. Но как они ни старались узнать подробности об улыбчивом госте из № 12, это никак не удавалось: Анненков уходил из номера утром, а приходил лишь поздно вечером. Ужинал в ресторане при гостинице и не отказывал себе ни в чем: заказывал дорогие блюда и десерты. Особую страсть Анненков питал к дорогим винам и зачастую выпивал по бутылке за вечер.
Как-то будучи изрядно выпившим, он с гордостью заявил в разговоре со швейцаром, что является уездным предводителем дворянства. Так как в эти же дни в Минске проходил съезд уездных предводителей дворянства, то служащие гостиницы признанию гостя особо не удивились, в очередной раз подтвердив свои догадки.
В один из дней в фойе гостиницы зашли двое мужчин. Один из них, представившись бароном фон Бистромом, спросил, где проживает дворянин Анненков, и вместе со спутником отправился в номер № 12. С этого момента двое господ стали частыми гостями у Анненкова. Вечером они вместе с ним приходили в гостиницу и регулярно составляли компанию в ресторане. Анненков щедро угощал своих знакомых едой и выпивкой, попутно раздавая комплименты выступавшим куплетистам и пускаясь в пляс с танцовщицами. Расходилась троица далеко за полночь, театрально развешивая друг другу поклоны и смеясь во весь голос.
Костюм для барона — под честное слово
Магазин мужских костюмов, что находился на углу Губернаторской (теперь Ленина) и Юрьевской улиц (не сохранилась, проходила по теперешней Октябрьской площади), входил в число самых дорогих магазинов одежды в Минске. Его владелец Борух Бляхер зачастую сам вставал за прилавок и продавал модные товары. Работал он и в тот день, когда в магазин зашел неприметного вида мужчина.
Бегло осмотрев ассортимент на манекенах, незнакомец спросил: есть ли возможность взять костюм напрокат. Получив утвердительный ответ, он представился лакеем «одного почтенного господина», который скоро лично посетит магазин и померяет костюм. И действительно, спустя пару часов в магазин Бляхера зашел мужчина в кителе инженерного ведомства, а вместе с ним — молодой и улыбчивый господин в модном пальто. Первый представился инженером фон Бистромом, начальником дистанции Брестской железной дороги (главное должностное лицо, ответственное за организацию работ по содержанию пути в рабочем состоянии), а другой — мозырским предводителем дворянства. Почтенные гости выбрали для себя фрачную и сюртучную тройки и дали расписки о том, что вернут костюмы не позднее полудня следующего дня.
Барон спросил у Бляхера, нужен ли залог, на что тот улыбнулся и ответил, что готов довериться честному дворянскому слову. Обменявшись поклонами с любезным владельцем, господа спешно удалились.
Большой долг и одна рубашка
Вечером того же дня в «Европу» вернулся ее хозяин — Яков Поляк. Он был сыном Вениамина Поляка — знаменитого основателя гостиницы и основателя одной из самых зажиточных минских династий. Яков Вениаминович постоянно проживал в Смоленске и в Минск приезжал лишь по деловым вопросам.
Еще по пути в свою комнату Поляк услышал шум, доносившийся из гостиничного ресторана. Не придав этому особого значения, он поднялся на свой этаж и уединился в номере. Через некоторое время в дверь постучали. Открыв ее, Поляк увидел управляющего гостиницей Кучинского, который пригласил владельца гостиницы в фойе. Там в окружении сотрудников гостиницы стоял растерянный Георгий Анненков с чемоданами в руках.
Кучинский объяснил шефу, что гость из № 12 собирается уехать, не заплатив кредит за проживание в размере 36 рублей. Сам Анненков пытался всех уверить, что обязательно вышлет деньги и свое слово сдержит. Яков Поляк призвал всех к спокойствию и позволил гостю выслать деньги позже. Поблагодарив хозяина, Анненков спешно направился к выходу. На этом странная история могла бы закончиться и должник спокойно уехал бы из Минска, но тут дорогу ему перегородил пристав 1-й части Минска Красовский. Тут же появился владелец ресторана при гостинице Булгак и заявил всем присутствующим, что это он вызвал полицию. Как оказалось, ресторану Анненков был должен еще большую сумму — 84 рубля. Обещания, что он выплатит и эту сумму, уже никто не слушал.
Пристав попросил Анненкова вернуться в номер и вместе с городовыми начал проводить обыск в личных вещах гостя. Полицейских удивило, что в чемоданах, полных бумаг и записных книжек, из одежды была лишь одна старая рубашка. Осмотрев документы, они установили, что должника действительно зовут Григорий Анненков, вот только уездным предводителем дворянства он не являлся.
Чапский и хамы
Хотя Анненков и утверждал, что никогда не называл себя предводителем дворянства, служащие гостиницы и ресторана свидетельствовали об обратном.
По его словам, он хотел получить работу у графа Чапского. Для этого приехал в имение Чапского Прилуки, где его кандидатуру обещали рассмотреть и попросили оставить адрес. Недолго думая, Анненков заявил, что будет ждать ответ в гостинице «Европа» в Минске. По замыслу юноши, его остановка в лучшей гостинице города подчеркнула бы его статус и произвела впечатление на графа. Вот только денег у Анненкова не было, и он решил жить в кредит. Вскоре пришло письмо от управляющего имениями Чапского, в котором он с сожалением сообщил об отказе. Тогда Анненков обратился с письмом к губернатору и попросил принять его на должность чиновника по особым поручениям. Но и там ему отказали, поскольку рекомендации отсутствовали.
Внезапно рассказ Анненкова прервал удивленный возглас:
— Что здесь происходит?! Что случилось, граф?!
В дверях номера № 12 стоял мужчина в кителе инженерного ведомства с петлицами надворного советника. Анненков замолчал и отвел свой взгляд в сторону. Пристав Красовский попросил незнакомца представиться, но тот указал пальцем в сторону полицейских и обратился к Анненкову:
— Зачем вы разговариваете с этими хамами? Я немедленно обращусь к полицмейстеру с жалобой!
Надворный советник гневно хлопнул дверью и быстро зашагал по коридору. Пристав последовал за ним. Выйдя из гостиницы, незнакомец повернул направо и быстро побежал. Когда за его спиной раздался громкий приказ остановиться, он резко свернул к дому Ляховского (теперь на этом месте здание Академии музыки) и забежал во двор. Задержать беглеца труда не составило: минские дворы в большинстве своем были тупиковыми.
Вильно, Ковно, Брест — затем Минск?
Барон Николай Александрович фон Бистром — так значилось в паспорте арестованного. Однако при дальнейшем обыске был найден еще один документ — проходное свидетельство отбывшего тюремное наказание мещанина Самуила Цвигуна (это особое удостоверение личности, выдававшееся полицией на время пути лицам, ссылавшимся в определенную местность). После недолгого запирательства и сбивчивых показаний арестованный признался, что паспорт поддельный. Лишенный по суду всех прав и состояния, 37-летний Самуил Цвигун был также опознан служащими гостиницы как один из тех господ, которые кутили с Анненковым в ресторане.
Подозревая арестованных в преступном сговоре, пристав надел на каждого наручники и под охраной отправил в сыскное отделение. На допросе Анненков и Цвигун выдали местонахождение другого своего знакомого. Его задержали в номере гостиницы «Варшава», что находилась на Суражской улице. Полицейским он представился мещанином губернского города Волынь Климентием Побоевским. Когда ему сказали, что город Волынь не является губернским городом и входит в состав Житомирской губернии, Побоевский смутился и признал, что назвался вымышленным именем. На самом деле звали его Климентий Девятников.
По словам Девятникова, с Цвигуном он познакомился в Ковенской тюрьме, где они отбывали срок за кражи. После освобождения Цвигун собрался искать свою возлюбленную и предложил Девятникову составить компанию. В поезде, следующем из Бреста в Москву, они познакомились с Анненковым. Доехав до станции Барановичи, Цвигун и Девятников сошли с поезда, а Анненков поехал дальше. Спустя несколько дней, Цвигун и Девятников приехали в Минск и совершенно случайно встретили там общего знакомого. Никаких общих дел с Анненковым они не имели и просто «проводили с ним время».
Начальник Минского сыскного отделения Ильюкевич и его заместитель Кравченко начали наводить справки об арестованных. Всех троих сфотографировали и отправили снимки в полицейские подразделения соседних губерний, попросив проверить, числятся ли они в розыске. Когда через несколько дней из Вильно, Ковно и Бреста пришли ответные письма, сыщики не могли поверить в свою удачу. Как оказалось, Самуил Цвигун был известен в этих городах как опытный мошенник, которому не раз удавалось скрыться от полиции.
Будучи четырежды судим за мошенничество и кражи, Цвигун вновь продолжал разъезжать по разным городам и заниматься прежними делами. В последние месяцы компанию ему составлял человек, похожий на Девятникова. По мнению сыщиков, в Минск они также прибыли с целью незаконно поживиться и даже выработали особенный план, в котором главная роль отводилась молодому и улыбчивому господину — Григорию Анненкову. По наведенным справкам, молодой человек ранее был судим за кражу в Бресте, но его оправдали.
«Оказаться на скамье подсудимых троице все же пришлось»
Анненков, Цвигун и Девятников пытались обвести вокруг пальца минское общество, которое наивно верило в честность и благородство людей в дорогой одежде и высоком звании — к такому мнению пришли минские сыщики, в руки которых так неожиданно попали вероятные мошенники. Скорее всего, план у компании был такой: используя не принадлежащую себе форму и звания, Анненков и Цвигун изображали богатых высокопоставленных особ и брали в кредит услуги, вещи и деньги. Неприметный Девятников, вероятно, выполнял роль разведчика и прикрывал товарищей. В том, что названные лица составляли шайку, сомнений у полиции не было. Но прямые доказательства этому отсутствовали: совершить мошенничество компания просто не успела.
Спустя несколько дней в сыскное отделение обратился владелец магазина одежды Борух Бляхер. Он заявил сыщикам, что несколько дней назад два солидных господина взяли у него в прокат два костюма и до сих пор не вернули. После того как ему предъявили задержанных, он опознал всех троих: Девятников представлялся лакеем, Цвигун — начальником дистанции, а Анненков — мозырским предводителем дворянства.
Профессиональное чутье не подвело сыщиков, и все оказалось в точности так, как они и думали. Вот только факта мошенничества здесь не было: когда троицу задержали, срок проката костюмов еще не истек.
Оказаться на скамье подсудимых троице все же пришлось. Анненков был обвинен в незаконном именовании себя предводителем дворянства, Девятников — в присвоении себе ложного имени, а Цвигун — в использовании поддельных документов и незаконном присвоении титула барона и чина надворного советника.
К тюремному заключению был приговорен лишь Цвигун, получивший год лишения свободы. Обвинения против Анненкова и Девятникова присяжные заседатели признали недостаточно доказанными и вынесли оправдательный вердикт. Задолженность Анненкова «Европе» и ресторану в решении суда не упоминалась, тем самым выплата долга становилась личной проблемой владельцев заведений. Спешно сев на поезд, Анненков и Девятников уехали из Минска, сами освободив себя от всех долгов.
Впрочем, для «Европы» это был небольшой ущерб. Более 25 лет гостиница оставалась самой лучшей в городе. После того, как в городе была установлена советская власть, здание было национализировано, а спустя некоторое время в его стенах открылась Центральная гостиница Минского коммунального хозяйства. Гостиничный ресторан был преобразован в столовую.
24−25 июня 1941 года во время страшных бомбардировок Минска немецкой авиацией многолетняя история «Европы» подошла к концу. Сброшенная бомбардировщиком авиабомба полностью уничтожила здание, бывшее пристанищем не только для богачей, но и для тех, кто ими хотел быть.