ХIХ век на скамье подсудимых. Как белоруска нашла клад и решила не делиться с государством
Сильный ветер повалил старую сосну, ливень смыл с ее корней верхний слой земли, и обнажился клад: потускневшие от времени монеты, просыпавшиеся сквозь прорехи в истлевшей рогоже. Первыми клад нашли сороки, сели на поваленное дерево и стали стрекотать — делить деньги. На птичий крик из леса вышла крестьянка Акилина Михалович. Как она распорядилась кладом, читайте в нашем материале.
Акилина ходила в соседнюю деревню «по хозяйственной надобности», там переждала непогоду и теперь возвращалась домой. По каким-то причинам женщину заинтересовали сороки, она подошла к вывернутой сосне поближе и в награду за свое любопытство получила старинный клад. Несколько минут Акилина смотрела на монеты, потом присела, собрала их в передник и продолжила свой путь. До родного Заполья (деревня находилась на границе Минской и Могилевской губерний. До нашего времени не сохранилась. — Прим. TUT.BY) было близко: сосна, хранившая старинный клад, стояла у края леса на заброшенном безымянном хуторе менее чем в миле от деревни.
Кто из белорусов хотя бы раз не слышал о том, что по числу кладов наша страна «впереди Европы всей» или даже один из мировых лидеров?! Приводится следующая статистика: более тысячи найденных кладов в течение последних 200 лет. Если она верна, то получается, что примерно 500−600 кладов было обнаружено в Беларуси в ХХ веке, и столько же в веке XIX — по 5−6 кладов в год. И вокруг каждой находки — ажиотаж или как минимум долго не стихающее разговоры, внимание властей, органов правопорядка, обывателей.
Об особенностях и оттенках упомянутого ажиотажа и внимания в ХХ веке нам всем хорошо известно из средств массовой информации. О том, какой шум поднимался вокруг найденного клада (и поднимался ли), в XIX веке можно узнать из документов — дел о найденных кладах или монетах, хранящихся в Национальном историческом архиве Беларуси. Дело Акилины Михалович, жительницы деревни Заполье Минской губернии, — одно из них. Свою находку крестьянка сделала в 1843 году.
«Высыпала монеты только дома, при закрытых дверях»
Михалович шла по деревне, прижимая края передника к поясу. «Что ты там несешь, Акулина? — спрашивали женщину односельчане. — Грибы, что ли? Подожди, а почему они звенят?» (Акулина — это разговорная форма имени Акилина; дальше в статье будет употребляться она).
Через полчаса вся деревня стала говорить о том, что Михалович нашла в лесу клад. Женщина этого не отрицала, но края передника не опускала и монеты никому не показывала. Высыпала она их только дома, при закрытых дверях. Рассмотрела при свете свечи и протянула по монетке своей маленькой дочке и ее «няне» — 8-летней соседской девочке: «Держите, дети. Поиграйтесь». Когда интерес девочек к блестящим кружочкам иссяк, Акулина сложила монеты в горшок и вынесла его из хаты.
Вечерело, все действия, касающиеся найденного клада, следовало отложить до утра, однако в дверь Акулининой хаты настойчиво постучали. Поздним гостем оказался управляющий панской экономии. «Ты нашла клад, Акулина? — спросил он. — А знаешь, что говорит на этот счет закон? Клад принадлежит тому, кто его закопал». Дальше управляющий зачитал по бумажке: «А ежели неизвестно, кто его схоронил, то статьею 269-ю повелено отдавать найденный клад владельцу земли, в коей его обнаружили. Ты нашла монеты ближе к лесу или ближе к деревне? Впрочем, неважно: и лес, и твое Заполье принадлежит князьям Радзивиллам, значит, и клад их. Тебе же следует вознагражденье». Дальше управляющий перешел на шепот: «Но вот что я тебе скажу. Давай-ка разделим деньги на 3 части: тебе, мне, ну и Радзивиллам. Много в кладе монет? И какие: старинного польского чекана, надо думать?»
Акулина молчала. Тогда управляющий предложил ей подумать до завтра и распрощался. Едва за ним закрылась дверь, как снова раздался стук. Вторым гостем в доме крестьянки оказался священник. Начал он с того же, что и управляющий: «Ты нашла клад?». И продолжил: «А знаешь, что это за деньги? На них может быть кровь, преступление. Будет лучше, если ты пожертвуешь клад храму. Подумай».
И совсем поздно в дверь Акулины постучал третий гость — местный торговец Борух Беркович. Прозвучало привычное: «Акулина, ты нашла клад?». Потом: «Я готов его у тебя выкупить. Сама-то ты его продать не сможешь — цены не знаешь, нужных людей не найдешь. А я дам тебе за клад и меду, и сала, 60 яиц, шерсть, холст». Акулина молчала. Тогда Беркович добавил: «Дам еще поросенка». В ответ тишина. Брови Берковича поползли вверх: «Так там не польские деньги?! А что? Дукаты?! Тогда дам еще корову!» Акулина смотрела в пол. «Ого! — разволновался торговец. — Дукаты золотые? Получишь двух коров, двух поросят и все, что я говорил прежде в двойном объеме. Думай, Акулина. Я приду завтра».
«Известие о том, что в их деревне лежат старинные монеты, лишило жителей покоя»
В какой очередности пришли на следующий день к Михалович управляющий, священник и торговец, нам неизвестно, но каждому из них женщина ответила одно и то же: «Клад потерялся». Священник и торговец после этих слов ушли, управляющий приготовился к поискам. «Где ты хранила клад?» — спросил он Акулину. «У амбара закопала», — ответила та. Управляющий взялся за лопату и стал копать у амбара. «А может, у сарая? — спросил он спустя некоторое время. — Не перепутала ты вчера в темноте амбар и сарай?» «Очень может быть, что перепутала, — отвечала Акулина. — Стоит покопать и у сарая». Но поиски у сарая тоже ничего не дали. «Ищи! И чтоб нашла!» — приказал управляющий, прежде чем уйти. Женщина пообещала искать.
Интересно, что вместе с Акулиной потерянный клад искали и ее односельчане. Известие о том, что в их деревне в определенном квадрате (дворе Акулины) под тонким слоем земли лежат старинные монеты, лишило жителей Заполья покоя. Михалович потихоньку перекапывала двор утром или днем, односельчане с лопатами пробирались через забор Акулины ночью. В итоге землю во дворе крестьянки перекопали так, что по ней нельзя было ходить.
Управляющий наведывался к Акулине каждые 2−3 дня, получал ответ: «Ничего не нашла» — и уходил. Через месяц он пришел к дому Акулины с полицией. В поисках клада полиция копала и у амбара, и у сарая, и у забора, и у поваленной сосны, проводила обыск в доме и хозяйственных постройках Михалович. Клад найден не был. Акулину арестовали и увезли. И той же ночью жители Заполья провели повторный «обыск» в доме, хозпостройках, дворе и огороде женщины — перетрясли, перевернули и перекопали все, что было возможно.
Акулину арестовали по подозрению в сокрытии найденного клада. Держали женщину в «арестантской при полиции», допрашивали: «Потеряла или все-таки припрятала клад из нежелания отдавать его? Не подговорил ли кто припрятать? Да и в самом ли деле нашла клад?»
На последний вопрос женщина не отвечала ни утвердительно, ни отрицательно. Но рассказала о трех своих поздних визитерах — управляющем, священнике и торговце. Однако неприятностей с законом у тех впоследствии не было. Управляющий назвал показания Акулины о том, что он якобы предлагал ей разделить клад на три части, клеветой. Предложение священника пожертвовать деньги на храм противозаконным не посчитали. Что до торговца Боруха Берковича, то он предусмотрительно уехал «по торговым делам на год в Киев» уже через два-три дня после того, как Акулина потеряла (если потеряла) клад.
Соскучившись по дочери и по дому, Михалович, просидевшая в арестантской две или три недели, «вспомнила», что закопала клад у калитки. Ее привезли домой. Пока полиция копала у калитки, Акулина сидела рядом, дочку держала на руках. У калитки клад найден не был. Представители закона уехали, забрав с собой Акулину, а жители Заполья, дождавшись ночи, пришли к калитке Михалович с лопатами и еще раз все перекопали.
Клад утерян или спрятан?
Прошло несколько месяцев, и Акулина Михалович предстала перед судом. Судья, ознакомившийся с ее делом, пришел в негодование. «А был ли клад? — спросил он. — Кто его видел? Кто его трогал? Женщина пришла из леса, прижимая к себе передник, и по деревне тут же пополз слух о том, что она нашла золото!» Дальнейшие рассуждения судьи были примерно такими:
Если клад в самом деле был найден, то он либо утерян, либо спрятан. Утерян — значит, вернулся «в первоначальное состояние»: в землю, в которой пролежал много лет или веков. Припрятан Акулиной — значит, рано или поздно объявится на поверхности земли, заблестит под солнцем. И дело полиции не пропустить этот момент. Сейчас же вина целиком на полицейских, которые месяц добирались до хаты якобы нашедшей клад крестьянки.
По решению судьи Акулину Михалович освободили из-под стражи. Ее возвращение домой следовало бы назвать безрадостным, так как хата, двор и огород крестьянки были в плачевном состоянии, а маленькая дочка, оставленная на соседей, болела. Но Акулина признаков уныния не проявляла. Она стала говорить, что ей лучше бы покинуть Заполье и уехать к старшей сестре, живущей далеко от этих мест. Акулина испросила соответствующее разрешение в панской экономии, неспешно собирала вещи и ждала зятя и племянника, которые должны были помочь ей переехать и, судя по всему, перевезти клад.