«Откройте, минская полиция!» Как 100 лет назад в Минске расследовали убийство 12-летнего ребенка

20 марта 1911 года киевские гимназисты случайно обнаружили в пещере труп 12-летнего Андрея Ющинского. На теле мальчика насчитали более 40 колотых ран, нанесенных шилом. Дело прогремело на всю Российскую империю. Спустя три года, почти в тот же день, похожая трагедия произошла в Минске. Как ее расследовала местная полиция — в нашем материале.

111 лет назад при Минском городском полицейском управлении было создано сыскное отделение, возглавившее борьбу с преступностью в городе. Благодаря документам Национального исторического архива Беларуси мы возвращаем из забытого прошлого биографии людей, положивших начало профессиональному уголовному розыску Беларуси. Громкие убийства, грабежи, мошенничества, о которых говорил весь город, фотоснимки преступников и жизнь Минска начала XX века — в цикле материалов TUT.BY.

Страшная находка на кладбище

22 марта 1914 года. Суббота. Несколько минских гимназистов прогуливались по городским улицам. Губернаторский сад с велосипедным треком (теперь парк Горького), сладости из кондитерских и электротеатр «Гигант» в их планы не входили. Все это давно уже было опробовано. Мальчишкам хотелось приключений, а найти их можно было лишь там, где в помине нет ни городовых, ни зорких надзирателей из гимназии. И о таком месте им было известно.

За Магазинной улицей (теперь Кирова) находилось старое, закрытое еврейское кладбище. Это было злачное место. Здесь среди заросших надгробных камней обитали минские хулиганы и пьяницы, а густые кусты были излюбленным местом неприхотливых влюбленных. Но мальчишек интересовало другое: легендарные и загадочные катакомбы, вход в которые был засыпан в 1905-м, после того как жандармы обнаружили здесь тайную революционную типографию.

Решив попасть в подземелье, мальчики разошлись по территории и стали искать вход. Когда среди кладбищенской тишины прозвучал взволнованный голос одного из гимназистов, юные искатели повеселели и поспешили к нему. Следующие несколько секунд надолго врежутся в память мальчишек: дрожащей рукой испуганный товарищ указал им на детское тело, лежащее лицом вниз. Так был обнаружен труп 12-летнего Саши Колосовского.

«Шея стянута носовым платком сероватого цвета с узорами»

Уже спустя час судебный следователь Ильин и городовой врач Иванов в окружении полицейских подробно фиксировали увиденное:

«Труп мальчика 12−13 лет лежит среди старых могил лицом вниз без шапки и несколько наклонно на правый бок… одет в драповое серо-зеленого цвета пальто, суконные брюки темно-серого цвета приподняты почти до колен, икры и ступни ног обнажены… Левая рука откинута в сторону. Пальцы руки сжаты в кулак, в котором оказались зажатыми несколько сухих листьев… Шея стянута носовым платком сероватого цвета с узорами, концы которого связаны под подбородком, и сзади шеи середина платка туго скручена в виде жгута…»

На левом предплечье и чуть выше лба были найдены небольшие кровоподтеки, а возле губ — мелкие царапины. Ссадины не были смертельными и могли образоваться во время борьбы мальчика с убийцей, но на месте происшествия никаких следов не было обнаружено. Складывалось впечатление, что убитый пытался дать отпор, но силы были не равны.

Полиция еще определяла личность убитого, когда к заброшенному еврейскому кладбищу прибежала 38-летняя прачка Елена Колосовская. Толпа сразу пропустила плачущую женщину сквозь полицейское оцепление: всем все стало понятно…

Кто и зачем убил мальчика? Уже у его тела кто-то из толпы зевак заметил, что почти ровно три года назад, 20 марта 1911 года, в Киеве при похожих обстоятельствах было найдено тело Андрея Ющинского. Мендель Бейлис, обвиненный в ритуальном убийстве, был оправдан, однако убийц Ющинского так и не нашли. По городу поползли слухи об общем еврейском следе в убийстве мальчиков.

Возможно, похожие мысли были и у начальника сыскного отделения Александра Ильюкевича. Но после того, как сыщик осмотрел мертвое тело мальчика, сомнения отпали: ритуального убийства быть не могло. Кроме странгуляционной борозды (наблюдается на шее повешенных или удавленных петлей. — Прим. TUT.BY) на шее никаких других повреждений у Колосовского не было. Отсутствовало и обескровливание тела, что было в случае с Ющинским.

Внимание сыщика привлекло другое. Ильюкевич вспомнил, что, описывая приметы пропавшего сына, Елена Колосовская упоминала об одежде, в которой ушел гулять мальчик: кепи, пальто и новые кожаные ботинки. Из всего перечисленного на трупе было только пальто.

Скорее всего убийца забрал с собой головной убор и обувь мальчика, чтобы потом продать их. Если бы получилось найти вещи, то можно выйти и на след преступника. Для выполнения такой работы у сыщиков был специальный сотрудник — Фриц.

Фриц — гордость минского отделения

Доберман-пинчер Фриц был гордостью минского сыскного отделения. В 1909 году, когда в Российской империи стали использовать собак в розыскном деле, свой собачий питомник открылся и в Минске. Он находился в районе современной улицы Чичерина, во дворе Минского уездного полицейского управления. Фриц родился от купленных за границей Трефа и Норки и, после продолжительной дрессировки, стал активным помощником минской полиции. К началу 1913 года на счету у добермана было раскрытие нескольких крупных краж.

К месту убийства Колосовского Фриц прибыл в сопровождении своего инструктора — сотрудника сыскного отделения Константина Лозового. Доберману дали обнюхать тело мальчика, землю вокруг и затем отцепили поводок. Первые несколько минут пес ходил кругами вокруг трупа. Затем, будто почуяв след, побежал в глубину пустыря.

Чем дальше бежал доберман, тем увереннее казались его действия. Наконец, он приблизился к одному из частных домов, задний двор которого выходил на заброшенное кладбище, и ловко перепрыгнул через забор. Через минуту пес громким лаем дал понять сыщикам: здесь есть улики. Подоспевшие чины полиции во главе с Ильюкевичем обнаружили на заднем дворе усадьбы Меера Дульцина пару изношенных мужских ботинок с грязными портянками. В деле появилась первая улика.

Мальчик — ненужный свидетель?

Благодаря находке Фрица постепенно начала складываться картина произошедшего. Задушив Колосовского, преступник забрал его кепи, снял с ног мальчика ботинки и чулки. Затем переобулся и выбросил свою старую обувь во двор ближайшего дома. Однако, как бы не были примитивны действия убийцы, никаких других улик, которые могли бы раскрыть его личность, не было. Не были понятны и мотивы, побудившие его убить мальчика. Закрытое еврейское кладбище было местом, где местные воры прятали награбленное имущество. Колосовский мог стать невольным свидетелем этого, за что и поплатился жизнью. Но зачем было снимать у убитого обувь?

Дальнейшее дознание по громкому делу Ильюкевич поручил двум полицейским надзирателям сыскного отделения. Опытным сыщикам Григорию Гончарику и Иосифу Галенчику нужно было в мельчайших подробностях восстановить последние часы жизни Саши Колосовского. Помочь в этом могли близкие мальчика.

Гончарик направился в дом Фридмана на Петропавловской улице (теперь здесь дом по адресу Энгельса, 6), где на первом этаже арендовала квартиру семья Колосовских.

В одной комнате мать держала прачечную, во второй жила вместе с дочерью и сыном Сашей, младшим ребенком в семье. Дети росли без отца и поэтому с ранних лет помогали матери с тяжелой работой. Хотя семья имела скромный достаток, на заработанные деньги Елена Колосовская старалась дать детям максимум необходимого. Когда Саша подрос, она наняла для него учителя. Любознательность и тяга ко всему новому отличала мальчика от его сверстников. Он с удовольствием посещал занятия с учителем и показывал неплохие результаты.

В полдень 22 марта Саша вернулся после одного из таких занятий. Дома его ждал сюрприз: за хорошие успехи в учебе мама купила ему кепи, модный в то время головной убор, и кожаные ботинки. Счастью ребенка не было предела. Пообедав, он поспешил на улицу, чтобы похвастаться обновками перед друзьями.

Допрос мальчишек и новые улики

Тем временем сыщик Иосиф Галенчик проводил допрос местных мальчишек. Им было опрошено более трех десятков ребят с окрестных улиц. По их словам, дружелюбный Колосовский не имел врагов и хорошо общался со всеми местными ребятами, даже несмотря на их возраст. В подтверждение своих слов один из мальчиков привел пример, когда недавно встретил Сашу в компании какого-то взрослого парня. На вопрос, как звали этого подростка, мальчик пожал плечами и сказал, что видел его впервые. Затем мальчик добавил, что случайная встреча произошла в субботу, за день до страшной находки на заброшенном кладбище. Саша с незнакомцем спускались по Юрьевской улице (теперь Раковская) по направлению к Губернаторскому саду. Больше живым Колосовского никто не видел.

Ильюкевича заинтересовала личность незнакомца. Подозрения начальника сыскного отделения упали на местных «уличных мальчишек» 16-летнего Васю Карканица и 15-летнего Ваню Чапля, промышлявших мелкими кражами. Их отыскали и предъявили на опознание другу Колосовского, однако тот уверенно заявил, что ни одного из них с Сашей не видел.

Ильюкевич не спешил расставаться с хулиганами: бродячий образ жизни парней мог сыграть на руку сыщикам. Подросткам предъявили старые ботинки, найденные недалеко от места преступления, но определить их владельца парни не смогли. Чапля лишь пошутил, обращаясь к Карканице: «Наверное, тоже к Борутто устроился».

Сквозь смех товарищи пояснили, что в субботу встретили на Захарьевской (теперь проспект Независимости) общего знакомого по кличке «Костик». Тот прогуливался по центральной улице в новых ботинках и кепи. На вопрос ребят, где он достал деньги на обновки, «Костик» ответил, что устроился поваренком в популярном ресторане Борутто (находился на Захарьевской 62. Теперь здесь жилой дом по адресу Независимости, 32) и уже получил 7 рублей авансом. «Зуб даю, где-то свистнул пенензе», — улыбнулся Чапля, объяснив, что в Минске никто не дает новому работнику деньги вперед. Настоящее имя «Костика» парни не назвали или не хотели называть. Чапля лишь сообщил, что пару лет назад гостил вместе с «Костиком» у его отца, который служит в имении Яхимово возле местечка Волма. В Минске же «Костик» проживает у дворника в одном из домов на Петропавловской улице (теперь Энгельса).

«Костика» там сыщики не застали. Опросив дворника и узнав, что парень не появлялся здесь с вечера воскресенья, Ильюкевич, Гончарик и Галенчик приступили к обыску комнаты. Среди личных вещей было найдено свидетельство об окончании Волмянского народного училища на имя Ивана Чернушевича — таким было настоящее имя «Костика». Но главное было впереди.

Сыщики уже обдумывали версию, по которой воры (предполагаемые убийцы) решили запутать следы, а для этого избавились от вещей мальчика, отдав их доверчивым юным коллегам. Ничего не подозревающий «Костик» мог красоваться в обновках перед всеми знакомыми, тем самым наводя подозрения на себя. Осталось лишь убедиться, что вещи убитого действительно находятся у него.

Но неожиданно дворник из нескольких пар предъявленных ему старых ботинок указал на те, что были найдены недалеко от места преступления. По его словам, точно в таких же ботинках ходил «Костик». В это же время Гончарик нашел в сундуке несколько носовых платков с таким же рисунком, как и у платков, которыми был задушен мальчик. Последние сомнения в невиновности парня отпали: он и был убийцей.

«Зачем ты так с мальчишкой?»

В имение Яхимово, в 50 верстах от Минска, Гончарик и Галенчик прибыли за полночь (остатки усадьбы Яхимово находятся рядом с деревней Падеричи Дзержинского района). Как и подозревали сыщики, Чернушевич находился у отца и мирно спал. Рядом с кроватью стояли ботинки Саши Колосовского. Парня разбудили и велели собираться. Как только в руках сыщиков оказались наручники, встревоженный отец схватил топор и встал на защиту сына.

— Ну что, сам расскажешь батьке, что у людей воруешь? — обратился Галенчик к «Костику».

Парень выдохнул, решив, что сыщики забирают его из-за мелкой кражи, совершенной им ранее. Он молча вышел из-за спины отца и протянул руки. Уже по дороге в Минск Галенчик вдруг спросил Чернушевича:

— Зачем ты так с мальчишкой?

Старый прием сыщиков сработал: неожиданный вопрос привел парня в полную растерянность, и он зарыдал. Сквозь слезы он умолял отпустить его, а когда понял, что все тщетно закричал: «А как мне было к батьке ехать? В дырявых ботинках?»

Уговаривать парня сознаться в содеянном долго не пришлось. С поразительным хладнокровием он начал свой жуткий рассказ.

Отдых в Губернаторском саду

В субботу, 22 марта, 19-летний Чернушевич бродил без дела по Захарьевской улице. Несколько дней назад он вернулся из Бобруйска, где подрабатывал на кухне одного из ресторанов. Вообще «Костик» не задерживался на определенной работе больше месяца. Еще до отъезда в Бобруйск он несколько недель работал в услужении у некоего полковника Львова в доме Версоцкой на Петропавловской улице (здание не сохранилось, теперь здесь парковка рядом с домом по адресу Энгельса, 34). Там познакомился с семьей дворника Полещука и даже оставлял у них свои вещи. По возвращении в Минск Чернушевич вернулся к Полещукам как к себе домой.

В полдень на пересечении Захарьевской и Губернаторской (теперь проспект Независимости и Ленина) Чернушевич встретил Колосовского, с которым познакомился годом ранее. Мальчик возвращался от «какой-то учительницы» и Чернушевич предложил ему прогуляться. Договорившись встретиться в 3 часа дня, мальчики разошлись. В назначенное время «Костик» пришел к дому Колосовского, откуда ребята направились в Губернаторский сад ловить силками птиц. Конский волос, бечевка и мелкие ветки — вот и все, что было нужно для изготовления простейшей ловушки. Самым сложным было незаметно пробраться на территорию Губернаторского сада, так как вход в него был платный. Остерегаясь сторожа, нужно было расставить силки, спрятаться и дожидаться, когда доверчивая птичка попадет в ловушку. Такое приключение доставляло детям массу удовольствия.

Мальчики провели в Губернаторском саду несколько часов, но так и не смогли словить ни одной птички. Расстроенный Саша Колосовский думал уходить домой, тем более что наступали сумерки. Однако «Костик» предложил сходить еще в одно место, уверяя, что там они точно что-нибудь поймают. Саша доверился его словам и ребята направились на Магазинную улицу к закрытому еврейскому кладбищу.

«Он подошел со спины к Саше и резко накинул ему удавку на шею»

По словам Чернушевича, новые ботинки своего спутника он заметил только прийдя на еврейское кладбище. Но ведь вместе с Колосовским он провел уже достаточно много времени. Скорее всего, парень старался избежать дополнительного обвинения: ему могли предъявить умышленное заманивание жертвы в укромное место, что могло стоить лишних лет тюремного срока.

На голых ветках берез, растущих на старом кладбище, щебетали птицы. Здесь ребятам наконец-то могла улыбнуться удача, но «Костика» это уже не волновало. Зайдя вглубь кладбища, он указал на множество опавших веток, из которых могут получиться хорошие ловушки. Обрадовавшись, Саша немедленно стал мастерить силки, связывая бечевкой ветки и прикрепляя к ним конский волос. Увлеченный делом мальчишка не успел заметить, чем занялся его старший товарищ. «Костик» достал из кармана два носовых платка и крепко связал их вместе. Осторожно, чтобы не обратить на себя внимание, он подошел со спины к Саше и резко накинул ему удавку на шею.

Как отметил Чернушевич, мальчик «даже не закричал» и плашмя рухнул на землю. Сев на спину жертвы и крепко сжимая удавку, он молча наблюдал, как несчастный бьется в конвульсиях и беспомощно хватает землю руками. Позже медицинская экспертиза установит, что царапины на лице мальчика образовались от сильных ударов головы об мелкие камни во время конвульсий.

Спустя минуту все было кончено. «Костик» связал свободные концы удавки вокруг шеи жертвы и встал с трупа. Затем он снял с Колосовского ботинки, переобулся и, нацепив на голову кепи мальчика, спешно покинул кладбище. По пути он выбросил свои старые дырявые ботинки за забор одного из дворов. Вскоре начался сильный дождь, и Чернушевич забежал в Архиерейскую церковь (находилась на месте современного Дома офицеров), где проходило вечернее богослужение. О чем думал Иван Чернушевич, стоя в толпе молящихся людей, неизвестно, но ушел он из церкви одним из последних.

Переночевав в конюшне одного из минских дворов, на следующий день «Костик» вновь бродил по городу без дела. Повстречав знакомого Васю Карканицу, парень заговорился и не сразу заметил, что они идут возле старого еврейского кладбища. Карканица кивнул на толпу зевак и предложил посмотреть, что там происходит, но Чернушевич отказался:

— Да ну, там сыщики и собаки.

Поздно вечером, поняв, что в городе оставаться опасно, Чернушевич отправился к отцу. Там его и обнаружили сыщики.

«Запущенное воспаление легких превратило молодого юношу в дряхлого старика»

Поиск убийцы Саши Колосовского занял всего четыре дня. Это был успех для минской сыскной полиции. «Костика» доставили в Минск и поместили в тюремный замок, где он провел полгода. 23 сентября 1914 года, через шесть месяцев после того, как минские гимназисты обнаружили труп Саши Колосовского, состоялось заседание Минского окружного суда. Подробные показания Чернушевича, от которых становилось не по себе даже сыщикам, теперь приводили в ужас присяжных заседателей.

— Зачем ты убил мальчика? — задал обвиняемому вопрос прокурор.

— Чтобы заполучить новые ботинки, так как не хотел приехать к отцу в рваной обуви, — спокойно ответил Чернушевич.

Присяжные заседатели признали виновным Ивана Чернушевича в убийстве Саши Колосовского. Затем свой приговор огласил судья Минского окружного суда: «Ивана Яковлева Чернушевича, по кличке „Костик“, лишив всех прав и состояния, сослать в каторжные работы сроком на десять лет». Первоначальный срок в 15 лет был уменьшен ввиду несовершеннолетия подсудимого (совершеннолетним считался человек, достигший 21-летнего возраста).

В августе 1915 года обстановка на фронте ухудшилась (шла Первая мировая война). Каторжных арестантов Минского тюремного замка этапировали в Орловскую временную каторжную тюрьму. В тяжелых ножных кандалах арестантов провели по улицам Минска и поместили в специальные вагоны, которые отправились в Смоленск, а затем — в Орел.

В конце состава находился вагон с больными арестантами, из которых не всем было суждено доехать до места назначения. Когда состав достиг Смоленской пересыльной тюрьмы, оттуда вынесли несколько тел умерших каторжников, одним из которых был Иван Чернушевич. Запущенное воспаление легких превратило молодого юношу в дряхлого старика. Но не только это приносило мучения парню. Когда врачи осмотрели тело умершего арестанта, то обнаружили большую кровоточащую опухоль на правой ноге. 13 сентября 1915 года Ивана Чернушевича и остальных умерших арестантов похоронили в общей безымянной могиле на Тихвинском кладбище в Смоленске.