«Мне обязательно нужно подвеситься!» Белоруска снимает шоу про хардкорные увлечения людей

Несколько лет Аня Пшёнка работала на белорусском телевидении. Говорит, очень любила свое дело, но со временем устала от формата и зажатости. Потому и решилась на свой собственный проект. Насобирала четыре тысячи долларов, столько же одолжила у родителей — и поехала снимать (пока что) три серии про самые необычные увлечения людей. Каждое из них она опробовала на себе: подвешивала себя на крюках, ходила по тонкой стропе между высотками, исследовала дикие катакомбы Парижа. Вчера она выложила свой проект «Никому не говори» на YouTube.

• Почему не продала на ТВ, как хотела изначально?
• Чего ей стоило создать собственное шоу с нуля?
• Как она искала людей с необычными увлечениями, похожих на фриков, которые оказались вовсе не фриками?
• Заодно Аня рассказала, как она чуть не стала ведущей шоу «Орел и Решка». (Это тоже имеет отношение к делу.)

«Есть разные позы — более и менее болезненные. Я подвешивалась за спину»

Аня Пшёнка — хрупкая длинноволосая девушка с тонким голосом и запястьями. Почему она выбрала такие брутальные темы для своего шоу? Рассказывает, что в этом не было особого замысла. Идея пришла естественно и сама по себе.

— Я работала в «Хороших новостях» на Минск ТВ — и в один момент осознала, что нужно начинать что-то свое. Потому что формат передачи казался мне уже отработанным. Я стала думать: что же мне нравится делать больше всего? Записывать стендапы и участвовать в том, о чем рассказываю. Так решила, что было бы круто пробовать на себе то, чего я боюсь. Хотя я совсем не экстремальный человек, у меня нет даже татуировок или пирсинга. Зато у меня есть много страхов.

Два года назад Аня окончательно решила: буду делать свое. Нагуглила самых разных увлечений, разработала план, расправила плечи — и отправилась навстречу новому. Будучи уверенной, что все будет намного легче, чем оказалось в действительности.

— Хорошо, что об этих сложностях я не знала с самого начала, — смеется девушка.

Начать Аня решила с подвешивания на крюках. Об этом увлечении она читала когда-то давно и, видимо, сильно впечатлилась (раз это стойко отложилось в ее памяти).

— Когда начала искать более детальную информацию, я точно поняла: «Мне обязательно нужно подвеситься!».

Сделать это Ане удалось в Осло: в Беларуси ничего подобного она не нашла. Там как раз проходил всемирный «съезд» любителей «всего такого». Приехав туда, девушка немного испугалась, но в итоге не спасовала.

Видео: Аня Пшёнка

— Люди, которые занимаются подвешиванием, со стороны выглядят пугающе. Куча татуировок, вживленные под кожу рога, покрашенные белки глаз. Все это выглядит немного жутко, особенно когда в процессе люди кричат от боли.

— Как на тебя реагировали, когда к людям с вживленными рогами и покрашенными белками приехала длинноволосая Аня в шляпке?

— Поначалу чувствовала себя не в своей тарелке. Помню, мы с оператором пришли на место, и я сказала: «Подожди, мне нужно отдышаться». Но я была удивлена приемом. Они сразу приняли нас в свое комьюнити. Я даже подумала: «Может, и мне стать его частью?». Эти люди открытые, постоянно улыбаются, поддерживают, спрашивают, как ты. Для меня это было удивительно.

По пути Аня все еще размышляла: подвешиваться ей или нет? Шанс на побег, если все окажется для нее слишком, она оставляла. Но — пришла, увидела и рискнула.

— Есть разные позы для подвешивания — более и менее болезненные. Я выбрала самую лайтовую, хотя называется она не очень — «суицид». Подвешивали меня за спину, где кожа достаточно грубая. Я боялась, что могу потерять сознание, потому что такое иногда случается из-за сильного волнения. Но все оказалось терпимо. Кроме этого, я еще что-то рассказывала на камеру, контролировала процесс. Мне сделали одновременно два прокола кожи, вставили крюки и начали постепенно поднимать в воздухе. В какой-то момент я вошла в состояние транса. Все, что было после, я восстановила в памяти уже по записанному видео, хотя все время была в сознании.

После того как Аня опробовала на себе, философия этого увлечения стала для нее более понятной.

— Подвешивание практиковалось в разных культурах. Например, индейцы Северной Америки таким образом посвящали мальчиков в мужчин. Их подвешивали за грудь на одном крюке, что о-о-очень больно. Сегодня подвешивание помогает выплеснуть весь накопившийся негатив, стресс. Ты наорался, прочувствовал боль — и после этого улавливаешь в себе какую-то гармонию.

После испытаний в Осло Аня отправилась с Люблин. Там она познакомилась с людьми, которые ходят без страховки по хайлайну — стропе, натянутой высоко-высоко над землей.

Сама она тоже пробовала гордо пройтись над пропастью, но получилось лишь беспомощно проползти.

— Это совсем непросто. В хайлайне нужно много тренироваться. У меня даже не получилось встать на стропу. Я просто повисла, поболталась и слезла.

После этого Аня полетела в Париж, чтобы окунуться в местную подземную субкультуру. Там она нашла на свою шляпку настоящие приключения.

«Это комьюнити не любит журналистов и блогеров»

Парижские катакомбы — одна из достопримечательностей города. Лишь небольшая их часть, где хранятся человеческие кости, открыта для публики. Остальные — а это около 300 километров туннелей — находятся в негласном владении катафилов — закрытого сообщества любителей подземелья.

Каким-то образом в это секретное сообщество Ане удалось прорваться. Она долго искала и писала на разные форумы. И наконец ей пришел ответ: «Привет, мы получили твой запрос и можем отвести тебя. Это будет стоить около 500 евро, поскольку нам нужно взять выходной на работе. Тебе — купить экипировку и сапоги. До встречи».

— На самом деле это не катакомбы, а шахты, — погружает в историю Аня. — Изначально их использовали для добычи известняка, из которого строился город. Человеческие кости туда перенесли только в XVIII веке. Ребята, которые передвигаются по Парижу по катакомбам, буквально живут этим.

— Не было мыслей, что тебя могут «кинуть» и оставить под землей?

— Были такие подозрения. Это комьюнити не любит журналистов и блогеров, потому что их публикации провоцируют наплыв людей. А это ухудшает состояние шахт. Ребята рассказывали, что так бывает: люди находят катафилов, те их заводят внутрь, отбирают фонари — и уходят. К счастью, там есть специальное отделение полиции — катакопы, которые контролируют все, что происходит. То есть в результате тебя все равно найдут. Правда, на день третий-четвертый.

Ане прогулки по катакомбам пришлись по душе, даже несмотря на то, что было страшно потеряться в лабиринтах, усыпанных человеческими костями.

— Один из парней рассказал, что это смысл его жизни, что он постоянно думает о катакомбах. Они живут ими, рисуют карты, ищут артефакты. Это целая субкультура. Ребята взяли с собой свечи, бутылку вина и показали нам свой уголок. Я прочувствовала всю романтику.

«В какой-то момент от всего этого ехала крыша»

Всего в первом мини-сезоне «Никому не говори» Аня запланировала три серии. Их съемки обошлись ей в восемь тысяч долларов. Эти деньги ушли на перелеты, переезды, проживание, оплату работы двух операторов, озвучку и монтаж.

Создание проекта растянулось на два года.

— Потому что занималась им параллельно с основной работой. Плюс отнеслась ко всему слишком перфекционистски: над одним закадровым текстом я могла сидеть целый вечер. Но если бы это было моей основной занятостью, за полгода справилась бы, думаю.

Сперва Аня планировала продать свой проект на российское или украинское телевидение, где, по ее мнению, и свободы больше, и с финансами лучше. Общалась с продюсерами, многие одобрительно кивали головой, но до заключения договора дело не дошло.

— Я лично общалась с продюсером телеканала «Пятница». Он сказал, что проект классный, но посоветовал попробовать с YouTube, поскольку тема слишком узкая. Я общалась с Aviasales, Tinkoff Bank. Мне сказали: «Все классно, но нам нужны четкие цифры по просмотрам». Поэтому пока я решила, что мне нужно заработать на рекламу, потому что это слишком рисково — выложить проект на YouTube и ждать, когда же туда придут зрители.

— YouTube и телевидение — это очень разные форматы. Как ты перестроилась?

— В принципе легко. Формат ТВ-программы, в которой я долго работала, был неофициальный. Хотя, конечно, я все равно была зажатой. Сейчас веду себя более свободно.

В начале мне казалось, что все гораздо проще: снимаешь, обрабатываешь, выкладываешь. Но на самом деле ты должен договориться с кучей людей в другой стране, проконтролировать тысячу вопросов вплоть до того, чтобы купить билеты, а еще написать сценарий, смонтировать, позаботиться о рекламе.

Всем проектом Аня занимается одна. За помощью обращалась только к операторам, видеоинженеру и бойфренду, который написал для нее музыкальные треки.

— В какой-то момент от всего этого ехала крыша. Ведь ты чувствуешь колоссальную ответственность за все. Плюс долг немного давит, хоть мама про него и не напоминает. В период, когда я писала сценарий, у меня даже была депрессия, я долго не могла себя заставить сесть за эти видео. Самым тяжелым было до конца продумать, в какой форме их представить. Но нужно не бояться, а делать.

«За один эпизод ведущим платят около тысячи долларов»

Сбило с пути Аню и неожиданное приглашение на кастинг в проект «Орел и Решка». Продюсеры шоу увидели трейлер «Никому не говори» и пригласили девушку в Киев на пробы.

— В тот момент из «Орла и Решки» как раз уходила Настя Ивлеева, ей искали замену. Я очень быстро собралась, приехала, хотя не спала почти сутки. В аэропорту меня встретили. Там же я встретила Олю Антипову, которая сейчас ведет «Орел и Решка. Мегаполисы». Продюсеры шоу похвалили мой проект, сделали комплимент. Первое, что у меня спросили, было: «Кто ты?». Я видела себя в образе неуклюжей принцессы в шляпах. В принципе мои идеи продюсерам нравились, разговор шел бодро, но когда дошло до проб… К тому времени я не спала почти двое суток и, видимо, просто не справилась. В итоге мне не перезвонили.

В итоге в проект взяли Ольгу Антипову. Несмотря на неудачу, домой Аня Пшёнка приехала с четким осознанием «я хочу делать свой проект» и кое-какими знаниями о внутреннем устройстве шоу.

— Каждый выпуск «Орла и Решки» снимают за одну неделю. За один эпизод ведущим платят около тысячи долларов. Если бы я стала ведущей, мне пришлось бы сменить гражданство на российское или украинское. У них два паспорта, соответственно, с одним ты можешь путешествовать, а второй находится в посольстве на визе.

Домой Аня вернусь расстроенной, сейчас это неприятное чувство ушло (хотя программу «Орел и Решка» она с тех пор больше не смотрит). Теперь ее больше заботит собственный проект.

— Любой исход я принимаю. Получится с рекламой, не получится. Выстрелит он, не выстрелит…

— Что ты хочешь сказать аудитории проектом «Никому не говори»?

— Этим сезоном я хочу сказать, что люди даже с самыми странными интересами — это в первую очередь люди. Не фрики. Они классные, веселые, добрые, они горят своим увлечением, отдают свободное время и с горящими глазами рассказывают об этом другим. Все не так, как мы себе представляем.