«Каким вкусным был хлеб с солью и подсолнечным маслом!» Истории конкурса «Моцнае месца»

Нажмите, чтобы прочитать историю полностью

Мой мир — это моя деревня, мой дом, мои родители, друзья, соседи, коллеги.

Кто-то подумает: все как у всех. А давайте присмотримся внимательно и, возможно, увидим в моем мире много интересного и необычного.

Я живу в агрогородке Куково. Существует несколько версий, почему у деревни такое название. Говорят, что раньше люди жили среди болот на отдельных хуторах, далеко расположенных друг от друга, «куковали». А потом болота осушили, дома перевезли поближе. Так появилась деревня Куково.

Есть версия историческая. Согласно ей, однажды через нашу местность проезжала в своем шикарном экипаже богатая помещица. Дороги в те времена были плохие. На одном из холмиков экипаж сильно тряхнуло — и колесо отломалось. Кучер доложил хозяйке, что ждать придется долго, потому что места здесь глухие, домов мало и кузнеца трудно найти. «Эх, и закукую я здесь», — вздохнула помещица. Так и прижилось название деревеньки.

Но мне больше нравится версия романтическая. Если верить ей, деревню нашу всегда окружали густые леса. Весной, когда природа пробуждалась от зимнего сна, лес наполнялся голосами птиц. Особенно выделялись голоса кукушек. Птицы пророчили людям длинную жизнь и счастливую судьбу. Потому предки и стали селиться в наших местах, надеясь жить долго и счастливо. А деревню назвали в честь кукушки-пророчицы.

Но так или иначе, а деревне нашей в этом году исполнится 226 лет. Первое упоминание о Куково я нашла на картах Российской империи, которые были составлены после второго раздела Речи Посполитой в 1793 году.

Деревня Куково, хоть и небольшая, но очень уютная. Природа наших мест скромна: поля, леса, три маленьких «крынічкі», которые питают речку Цну. Широкие поля, засеянные рожью, радуют надеждой на будущий урожай. Леса напоминают огромную кладовую, которую создала природа в заботе о человеке.

В ягодную пору кажется, что жители деревни переселились в лес. Для кого-то сбор черники — это заработок, для кого-то — удовольствие. Но как только солнце начинает клониться к западу, из леса с полными ведрами, корзинами, лукошками выходят мужчины, женщины и дети. У всех темные пальцы от сока черники — верный признак ягодной охоты.

А позже — в августе — приходит пора другой охоты. Можете представить себе азарт человека, который в лесу наткнулся на огромную грибную поляну? Становишься на коленки, вынимаешь из кармана ножик и забываешь про все на свете: грибное царство захватило тебя в плен. Очнешься только тогда, когда совсем уже некуда класть собранное. Довольный добычей возвращаешься домой и кричишь соседям: «Идите, собирайте, грибы не любят ждать!»

У нас в деревне есть пруд, который все называют озером. Его когда-то выкопали сами жители, чтобы разводить там карпов. Рыба прижилась, и до сих пор рыбаки на берегу встречают рассвет. Теперь в пруду даже щука водится: весной она охотится на утят из молодых выводков.

Днем в пруду плавают гуси с гусятами, плещется рыба, а над ним летают стрекозы, ветер гуляет в камышах. Вечером округа наполняется пением соловьев. Маленькая серая птичка заставляет трепетать ваше сердце, наполняет вас романтичными мыслями. Сюда приходят парни и девчата, чтобы говорить о любви, целоваться и мечтать о будущем.

А вы слышали лягушачьи концерты? Это необычайно красивая музыка! У каждой лягушки свой голос и сливаясь воедино, они создают хор. Так лягушки пытаются соперничать с соловьем. А он, видно, не хочет спорить и до утра отправляется в свое жилище, чтобы на рассвете опять восхищать людей пением.

Но раньше соловья просыпается петух моей соседки. Его крик будит всю домашнюю живность. И деревня начинает наполняться голосами. Мычание коров, встреча соседок с пожеланиями доброго утра, клекот аиста, грохот проехавшего трактора — все это моя малая Родина.

Моя малая Родина — это усталая, тяжелая походка хлебороба, который на закате дня возвращается домой, будучи уверенным в том, что его труд принесет хороший урожай и на столе всегда будет душистый каравай.

Моя малая Родина — это голос пастуха, который гонит домой стадо коров. А потом хозяйки несут в дом ведра с молоком. Оно пахнет свежей травой, солнцем, ветром и еще чем-то необъяснимым, но таким родным.

Моя малая Родина — это руки моей мамы, морщинистые, шершавые, но такие теплые и милые. Это память об отце, который ушел из жизни, но незримо живет среди нас.

Моя малая Родина — это соседи, жизнь которых наполнена радостями и печалями, ссорами и примирениями, хозяйскими заботами и ожиданием приезда внуков.

Моя малая Родина — это взрослые дети, которые привозят внуков, чтобы доставить нам минуты радости от объятий, целования мягких детских щечек и слов любви, сказанных на ушко.

Говорят, что деревни умирают, у них нет будущего. Но весной, когда среди шапок потемневшего снега появляются первые ручейки, вдруг заметишь бумажный кораблик, что, цепляясь за кромку льда, мчится куда-то вдаль. Кто-то ведь его отпустил в плавание?

А если летним утром выйти на улицу, услышишь, как округа наполняется счастливыми детскими голосами: мальчишки и девчонки разных возрастов бегут по своим неотложным делам. А вечером чумазые, пыльные, сильно уставшие, они разбредаются по домам, чтобы завтра встретить новое утро.

Осень тоже приносит свое очарование: те же мальчики и девочки, надев школьную форму и, пряча облупившийся нос за огромным букетом, спешат в школу, чтобы впитывать новые знания.

Морозным зимним днем на нашем озере устраиваются настоящие снежные баталии, с горки мчатся санные поезда, а румяные детские щеки подтверждают, что время потрачено не зря.

Это ли не говорит о том, что деревня будет жить?

Нацicніце, каб прачытаць гісторыю цалкам

Тады вёска ўваходзіла ў склад Мядзельскага староства Віленскага ваяводства. У тыя часы ў Мохавічах жыло 12 сем'яў. А яшчэ раней, у 1545 годзе, падчас перапісу Мядзельскай і Заварноцкой валасцей Вілейскага павета згадваюцца людзі па прозвішчы Мохавіч — Сямён, Грыц, Петраш, Анашко. Магчыма, потым гэтым прозвішчам называлі мясцовасць, дзе жылі гэтыя людзі, а потым назва перайшла да вёскі.

У дзяцінстве я кожнае лета бавіла ў бабулі. Яна ўмела рабіць ўсё: запрагаць каня і ехаць на ім, касіць траву, церабіць і малаціць лён. Яго потым сушылі, атрымлівалі ільновалакно, з якога ўжо на калаўроце пралі ніткі, а з іх, у сваю чаргу, ткалі палотны на адмысловых кроснах. Кросны збіралі ў хаце на зіму: займалі яны цэлы кут і былі памерам прыкладна 2,5 на 1,5 метры. Бывала, што бабуля ткала на іх да глыбокай ночы.

Часам бабуля пякла хлеб — атрымліваліся вялікія, круглыя і вельмі смачныя боханчыкі. А які цудоўны быў пах!

Вясной ў весцы прыгожа квітнелі сады.

Памятаю, як стрыглі авечак вялікімі нажніцамі, а калі няўмысна надразалі скуру жывёлы, то бабуля пасыпала ранку попелам. Потым воўна выварвалася, сушылася, і з яе на калаўроце бабуля прала ніткі.

Памятаю, як мы разам хадзілі за гарачай вадой на малочна-таварную ферму калгаса «Шлях Ільіча». Цяпер ад яе зусім нічога не засталося.

У гады майго дзяцінства ў жыхароў вёскі было шмат кароў, авечак, якіх пасвілі па чарзе за вёскай. У абед гаспадыні прыходзілі даіць і паіць сваіх кароў. А калі жывёлы вярталіся з поля ўвечары, мяне здзіўляла, як яны самі разыходзіліся па сваіх дварах.

Пра тое, што калісьці ў вёсцы было шмат коней, нагадваюць рэшткі канюшні, якая была пабудаваная ў гады калектывізацыі.

Мясцовай славутасцю з’яўляюцца тры бярозы, якія пасадзілі Уладзімір і Лідзія Герасімовіч у гонар сваіх трох дачок — Валі, Зоі, Ніны. Гэтыя бярозы ўжо шмат гадоў растуць каля дарогі на былую ферму.

Апошні раз я бачыла хату сваёй бабулі пятнаццаць год таму і вельмі здзівілася, якая вялікая груша вырасла побач з ёй! Было прыемна пачаставацца спелымі і вельмі смачнымі грушамі.

Калі я ад'язжала з вёскі, эмоцыі проста захлынулі мяне — ніколі не думала, што праз столькі гадоў я згадаю амаль усе моманты з дзяцінства, якое правяла ў Мохавічах. І я упэўнілася, што для мяне гэта сапраўды «моцнае месца».

Нажмите, чтобы прочитать историю полностью

Мой прадед был смотрителем одного из каналов Березинской водной системы, построенного более двухсот лет назад. Его дом на берегу канала сохранился: до недавнего времени там жила моя бабушка. Он отличается от остальных местных построек высокими потолками.

Сохранились дубы, березы и липы, посаженные вместе с открытием канала. Когда я приезжаю из суетливого города, то черпаю душевные и физические силы, просто находясь в этом месте. Вечером так хорошо посидеть под двухсотлетним дубом, погладить его шершавую кору. Во время битвы в 1812 году дуб видел войска Наполеона, в годы Великой Отечественной войны был свидетелем того, как немецкие каратели вели местных жителей на расстрел, помнит, как в те времена под его тенью взорвали шлюзы. Хочется верить, что нам всем передается хоть немного его силы, мудрости и стойкости.

Совсем недалеко от дуба есть криница. Это еще одно место, где я подпитываюсь энергией. Самый простой чай, приготовленный из криничной воды, становится необыкновенно вкусным. Даже в летний зной вода в ней прохладная и кристально чистая. Эта криница поила людей задолго до моего рождения, я всю жизнь пил из нее и думаю, что еще долго после меня будет она неиссякаемым источником живительной влаги для всех, кто не поленится поклониться ей и зачерпнуть ее вкуснейшей воды.

Есть и еще одно место силы — река, которая протекает через мой город. Все детство я барахтался в ней с друзьями, наловил много рыбы. Если погода позволяет, то всегда перед отъездом в Минск я стараюсь искупаться в нашей Улле. Мне кажется, что ее проточная чистая вода смывает усталость, приводит мысли в порядок и дает импульс жить и работать. И долго еще после купания остается ощущение свежести и бодрости от ее ласковых и немного прохладных волн.

Всего хватает в моем родном городе. Можно жить и работать, но нам всем всегда хочется большего: больше удобств, больше денег и того, что за них можно купить. Проблемы в Чашниках те же, что и в любом небольшом городе или селе. Но я верю, что жизнь здесь не затихнет.

Нажмите, чтобы прочитать историю полностью

Посреди поля на одном из хуторов Добучина, что возле Пружан, растет одинокая липа. Ей уже около 90 лет, она пышная и красивая. А посадил ее младший сын моего прапрадеда Марка перед войной, в 30-е годы. Сам он с фронта не вернулся.

Когда сносили дом, липу пожалели. Мама рассказала мне историю этого дерева, и с тех пор в середине июля я стараюсь приехать сюда, подышать медовым запахом, подумать, погоревать или порадоваться. И каждый раз я удивляюсь тому, насколько проще кажутся проблемы там, у липы. Появляются силы. Проходит боль. И стоит моя липа одна-одинешенька, и хранит много-много тайн.

А когда я не могу справиться с обидой или болью, еду к началу деревни, где когда-то стояла церковь. Ее разрушили в 60-е годы, а камни остались. На одном из них есть отпечаток ступни: по преданию, туда ступала Дева Мария. Возле этого камня можно посидеть, рассказать ему все-все, и боль отпускает. Сейчас там стоит памятник в честь церкви.

Во времена Боны Сфорцы Добучин был большим торговым селом, со своей церковью, торговой площадью, школой. А сейчас это небольшая деревенька, разбросанная широко, но доживающая свои дни.

На самом краешке Беловежской пущи стоит другая деревня, красивее которой я не видела. Подъезжая сюда, ожидаю чуда: вот деревья смыкаются верхушками, образуя арку, и ты едешь, как в тоннеле. Тут и заяц проскочет, и олень дорогу перебежит, и лиса хвостом помашет. А вот и заветный пригорок, после которого просто скатываешься в Попелево. И тебя встречают дубы. Они растут вдоль улицы по всей деревне, возле каждого дома: могучие, огромные.

Но самое энергетически важное и любимое «место силы» — это дом моих родителей! Именно здесь я подпитываюсь энергией и становлюсь сильнее и счастливее.

Мне кажется, у каждого человека есть места, которые дороги ему и только ему. Свой источник, очищающий душу, своя криница, подпитывающая его энергией и силой, надеждой и любовью.

Нажмите, чтобы прочитать историю полностью

Названия «Узда» предположительно происходит от слова «уздечка» и связано с древней легендой. Татарский хан, переезжая через местную реку, выронил в нее вышитую золотом уздечку. Искали всем миром, но не нашли, а реку и селение с тех пор стали называть «Вуздой», «Уздой», позже реку — «Уздянкой».

По второй версии, название связано с древним литовским словом «узла», что значит «настил через болото». А третье толкование приводит к слову «Усда»: в переводе с татарского это «селение на реке Уса».

Уроженцы Узденщины сражались в партизанских отрядах, принимали активное участие в подпольном движении, а также стали невинными жертвами немецко-фашистских захватчиков. В борьбе с врагом погибло шесть тысяч уроженцев района.

Великая Уса — небольшая деревушка, расположенная в северо-западной части Узденского района Минской области на левом берегу речки Уса. Старожилы считают, что название деревни происходит от народного термина «вус» — окраина узкого и длинного болота, ведь поселение возникло именно возле водоема. Определение «Великая» объясняется тем, что у реки есть и малые притоки. Знаменита моя деревня своим выходцем Пятром Глебкой, знаменитым белорусским поэтом, драматургом, переводчиком.

Из архивов я узнала, что о своем далеком предке Язепе Ширко, который хлебопашестсовал здесь. Его родители были крепостными пана Каменского. Кроме земледелия он занимался пчелами, умел читать и писать. Его жена Юлия была неграмотной, но уверенно вела хозяйство и родала детей. Все они, кроме одного сына, которого унесла «испанка», прожили долгую жизнь.

Интересно, что их сын Василь в молодости учился в одном классе с Кондратом Крапивой — будущим белорусским драматургом. Язеп был председателем сельсовета после войны, а будущий поэт Петр Глебка работал у него секретарем.

До войны деревня Великая Уса состояла лишь из одной улицы без названия. Возле нее располагалось кладбище. Была и суконная фабрика, которую сожгли после революции. В деревне работали четырехлетняя школа, церковь, которые разрушили во время Великой Отечественной войны. Вообще деревня практически полностью была уничтожена фашистскими оккупантами, а затем восстановлена.

Раньше единственная улица не имела названия. После войны вернувшиеся на пепелище местные колышками отмечали земли под строительство новых домов. Одна из жительниц Параска, придя домой, увидела свое прежнее место жительства занятым. Она решила вырыть временную землянку рядом с улицей, несмотря то, что там не было дороги. Вскоре там появились и другие строения. А улицу люди стали звать Параскина в честь ее «основательницы».

А потом пришло официальное переименование. Главную улицу назвали в честь знаменитого жителя деревни Петра Глебки. А Параскина улица превратилась в Полевую. Безусловно, мне жаль, что так произошло. Из-за новых официальных названий исчез весь местный колорит и историческая окраска.

Нацicніце, каб прачытаць гісторыю цалкам

Ці ведаеце вы, як раней называлі Дзвіну нашыя продкі? Эрыдан! Пагадзіцеся, вельмі мілагучна! Калі вы добра вучыліся, то можаце ўспомніць, што Эрыдан — гэта і старажытнагрэцкі рачны бог, а таксама сузор'е на небасхіле. Гэтае імя здаецца больш падыходзіць для рэчкі, якая была, можна сказаць, багіняй для горада, бо, па большай частцы, менавіта воднай артэрыі абавязанае жыццём сэрца Полацка, якое пачало біцца на гандлёвым шляху «з вараг у грэкі».

На жаль, зараз Дзвіна, мабыць, ужо ня тая, што раней. Уявіце сабе: у XV стагоддзі насельніцтва Полацка перавышала 150 тысяч жыхароў. Гэта амаль удвая больш, чым зараз. У той час Полацк быў у спісе буйнейшых гарадоў Еўропы, і істотную ролю ў гэтым выконвала Дзвіна.

Дарэчы, акрамя Эрыдана, існавала і іншая назва — Рубон. Вялікае значэнне воднага шляху для горада можна прасачыць і па гэтай назве, бо адначасова гэта быў і атакуючы крык, падобны сучаснаму «Ура!». Такім чынам, нашыя продкі змагаліся за Радзіму з назвай рэчкі на вуснах.

Трэба сказаць, што сёння Рубон не забыты. Гэтае iмя носiць мясцовы iнтэлектуальны клуб. Таксама на полацкай зямлі праводзіцца фестываль сярэднявечнай культуры «Рубон», які збірае мноства аматараў рэканструкцыі не толькі з Беларусі, але і з замежных краін.

Маё моцнае месца у родным горадзе — пляцоўка над Дзвіной каля Сафійскага сабору побач с Барысавым камянём. Гэтыя камяні (усяго вядома пра шэсць) — тэма для асобнай гісторыі. Амаль кожны тыдзень я прыходжу сюды, дзе хвіліны працякаюць, нібыта стагоддзі. Стаю над абрывам і літаральна бачу, як па рэчцы павольна плывуць ладдзі, як над ёй разносіцца барабаннае рэха. Яно пранікае ў самае сэрца, насычаючы яго тым самым полацкім духам, які і робіць нас нашчадкамі крывічоў!

Нажмите, чтобы прочитать историю полностью

Старый, добрый и уютный гродненский дворик в окружении одного трехэтажного и трех таких же серых пятиэтажных зданий. Здесь, на носящей имя второго советского летчика-космонавта улице, было достаточно шумно, когда всего полчаса назад дворовую тишину прервал звон колокольчика. Он известил о том, что приехала машина и пора выносить мусор. Тогда мы еще не знали полиэтиленовых пакетов и бежали к машине с переполненными ведрами, освобождая квартиры от ненужного хлама. Это была еще и возможность просто встретиться с соседями, поздороваться и поговорить друг с другом. В то время люди, жившие рядом, намного чаще общались между собой.

А сейчас снова относительная тишина. Каждый занят своим делом: молодая мама качает коляску с ребенком, маленькие девочки играют в песочнице, пожилая женщина с шиньоном на голове развешивает на веревке белье. Улыбающийся старик в галошах и старомодной шляпе смешно перешагивает через лужи, худющий мужчина сидит на скамейке и читает дефицитный «Советский спорт», купленный в нагрузку вместе с залежалой и совершенно ненужной ему газетой. Родители моего «дворового» друга Вани, еще совсем молодые, живущие в единственном частном доме возле нашей пятиэтажки, мирно копошатся на приусадебном огороде невдалеке от своей старенькой «Победы». Две седые бабули ежедневно чуть ли не с рассвета занимают свои места в давно некрашенной беседке: они знают все про обитателей каждой квартиры.

В другом конце двора много детей и подростков. Это те, кто на каникулы не выехал в загородные пионерские лагеря или к бабушкам в деревню. Во времена моего детства не было компьютеров, и все свободное время мы со сверстниками проводили на свежем воздухе.

Ребята самого разного возраста с утра и до вечера играют в футбол, а домой уходят, кажется, только для того, чтобы переночевать. Юноши крепкого телосложения часами не покидают волейбольную площадку, с которой все лето никто даже не снимает сетку.

Два мальчика-подростка на перекошенном столе изображают игру в теннис — у них настоящий шарик, но вместо ракеток и сетки школьные учебники. За соседним столом мужчины играют в домино, а долговязый Вовка катается недалеко от них на пошарпанном самокате.

Брат и сестра гоняют наперегонки на велосипедах. Оба норовят на большой скорости проехать по луже, чтобы окатить водой двух пускающих кораблики пареньков.

Мой бывший одноклассник Витька старательно делает себе рогатку — она должна быть у каждого нормального пацана. Еще вчера он весь день топал по двору на собственноручно сделанных ходулях.

Четыре школьницы, нарисовав мелом на асфальте кривые квадратики, поочередно меняя ноги, играют с баночкой из-под гуталина «в классики».

Домофонов еще нет, и большинство дверей в подъезды открыты настежь. Войдя в родную квартиру, мало кто запирался на замок и там. Многие дети бегали во дворе с веревочкой и ключом на шее, а члены семьи часто передавали друг другу этот самый ключ, элементарно положив его под коврик на лестничной площадке. Дверные глазки тоже были редкостью.

У двухкопеечного автомата стильный длинноволосый парень в брюках-клеш разговаривает по телефону. Приятель «стиляги» со сплетенным из цветного телефонного кабеля браслетом спокойно ожидает своей очереди у телефонной будки. Он одет в самые настоящие джинсы, считавшиеся голубой мечтой молодежи семидесятых. Эта вещь была железным признаком наличия хороших связей в торговле или родственников в Польше.

Недалеко от телефона-автомата стоит списанный автобус, переоборудованный в стационарный тир — иди и учись метко стрелять из воздушной винтовки.

А сразу за автобусом расположился любимый кинотеатр, без которого вообще невозможно представить наше детство.

Сюда мы прибегали, чтобы в сквере «поиграть в войну», сходить за десять копеек на утренний детский киносеанс и, самое главное, в жаркий летний день дождаться того момента, когда билетерша откроет для проветривания запасной выход, а мы сможем тихонько пробраться в зал и в шестой-седьмой раз досмотреть очередной фильм.

Пожилые женщины не замечали или делали вид, что не замечают, как через незапертую дверь в кинотеатр крадется трое-пятеро сорванцов.

Кинотеатр имени А.С. Пушкина с годами превратился в бильярдный клуб, а вот старые мультфильмы остались. Они-то и возвращают нас в детство вместе с незабываемыми детскими играми, шалостями и даже известными всем и каждому приметами:

• Автобусный билет с одинаковыми цифрами считается счастливым и его обязательно надо съесть, впрочем, как и цветок сирени с пятью лепестками.
• Сплюнь трижды через левое плечо и произнеси: «Тьфу три раза — не моя зараза!», если увидишь на дороге дохлую кошку.
• Немедленно кричи: «Соль-вода! Соль-вода! Соль-вода!», когда появилась кусачая оса.
• Не будешь расти, если через тебя кто-то переступил — пусть тут же шагнет обратно.
• Нельзя брать в руки жабу — появятся бородавки.
• Если произнесешь с кем-либо одновременно одно и то же слово, нужно как можно быстрее спросить: «Когда мое счастье?».

А счастьем, пожалуй, и было наше беззаботное детство. К сожалению, то время безвозвратно ушло вместе с ученическими тетрадями, пеналами, перочистками и чернильницами.

Многие деревья, которые выросли вместе с нами, уже спилили. На их место в родном гродненском дворике на улице Титова, где я когда-то встретил свою первую любовь и впервые робко поцеловал девушку, я посадил рябину, липу, клен, каштан и любимую мамой белую акацию.

Нажмите, чтобы прочитать историю полностью

Год за годом поселок рос. Конечно для пятилетней девочки он казался просто огромным. Мы днями пропадали на улице, не закрывали калитки во дворах, не разбивали коленки, потому что дороги были не асфальтированы. Играли в прятки, «Краски», «Пекаря», лазили по заборам, иногда таскали абрикосы у соседей. В общем, это было идеальное детство вдали от городской суеты. Родители даже не боялись за нас, ведь за день по улице могла проехать только одна машина.

Тогда все жили одной семьей. Например, к колядкам весь поселок преображался, напоминал сказочное место, полное конфет и детского смеха. Как только начинало темнеть, на улицу высыпали дети с пакетами. Мы переодевались в разные наряды, нарумянивали щеки и отправлялись от дома к дому, несмотря на мороз и ледяной ветер. Хозяева встречали нас с улыбкой, а тех, кто запирал ворота, можно было пересчитать по пальцам.

Уставшие и вконец измотанные, мы с братом приходили на кухню, высыпали свои сокровища и начинали делить. Сначала разбирали шоколадные конфеты, потом жевательные и мармеладные, ну, а на закуску оставались карамельки.

Еще поселок примечателен тем, что его постоянно затапливало. Особенно нашу улицу, которая по иронии названа в честь мелиораторов, и, в частности, наш 30-й дом. Выкладывать во дворе дорожку из кирпичей и досок было вполне обычным явлением. На остановку папа носил меня в резиновых сапогах.

А что творилось с нашими огородами… Люди исправно засевали участки, каждую весну трудились за десятерых. Ну, а дальше — как повезет. И чаще все складывалось совсем не в нашу пользу. Вымакало практически все. Никогда не забуду, как доставали с папой картошку в резиновиках и по локоть в воде.

Наверное, лет пять назад мы, наконец, перестали считаться «белорусской Венецией». В результате долгой и упорной борьбы, в поселке все-таки проложили ливневку.

Кажется, про дом можно писать бесконечно. Пять лет я отучилась в Минске, но захотела вернуться. Теперь стараюсь каждый день наслаждаться домашней красотой. Небольшое озеро, утки, железная дорога, за которой растянулся лес. Кто-то начинает топить баньку, кто-то жарит во дворе шашлыки… По утрам у нас все так же кричат петухи, летними вечерами заливаются сверчки. А в этом году поселок облюбовали дикие голуби. Не знаю, наверное, со стороны все это звучит смешно, но во время компьютеров ценится как-то по-особому.

У нас есть и своя местная церковь, у которой всегда собирается народ, чтобы святить куличи на Пасху. Это тоже один из моих любимых моментов. В субботу с самого утра буквально в каждом доме гудят пылесосы, грохочут выбивалки — все наводят чистоту. И уже ближе к вечеру люди ручейками стекаются на Центральную улицу. А знаете, что самое прекрасное? Если ты вдруг забыл спички или зажигалку, можно подойти к любому человеку и от его свечи зажечь свою.

Еще одно значимое место находится в восточной части поселка. Там установлен памятник воинам-освободителям. В 1943 году в боях за деревню погиб 161 солдат. Нигде не нашла подтверждения, но почему-то всегда думала, что наше название связано с Великой Отечественной войной.

Каким я вижу наш поселок через годы? Все таким же цветущим. Правда, я бы хотела, чтобы в центре появилась своя небольшая площадь, ведь место позволяет. Весной и летом на ней бы работало сезонное кафе с мороженым и сладкой ватой, а зимой здесь бы красовалась наша собственная елка. Много фонарей. И отремонтированная дорога на въезде. Ладно, последнее можно вычеркнуть из списка. Это уж совсем несбыточное.

Я уверена, что у каждого из нас свое «место силы». И оно прекрасно не потому, что в нем есть что-то удивительное или невероятно особенное, а просто потому, что это наш дом.

Нажмите, чтобы прочитать историю полностью

Достопримечательности этого края — добрейшие люди, река Оресса, через каналы впадающая в Любанское водохранилище (в народе — Дикое озеро), леса с вековыми деревьями, ягодами грибами, разным зверьем. И названия у наших лесов есть — «Божон», «Военвед», «Жуков луг», «Клещев».

Как все дети, мы любили поозорничать, подурачиться, посмеяться по-доброму друг над другом и над собой.

Вместе мы пели «Шаланды полные кефали», строили замки из песка, ходили в клуб на фильмы. Вспоминается, как до показа фильма сдвигали стулья, включали магнитофон, и местные ребята и девчата постарше нас начинали танцы — первым был вальс. Как легко и красиво они двигались! А потом мы шли домой под звездным небом, обсуждая просмотренный фильм.

Каким вкусным был хлеб с солью и подсолнечным маслом, а белый хлеб с черничным вареньем и искусственным медом. И, конечно, первый «белый налив».

Босоногая наша жизнь была полна и соблазнов. Каким было счастье, когда добрый дедушка разрешил прокатиться на своей лошади, а отец — на мотоцикле. Любопытство и желание увидеть Дикое озеро победило — мы сами на лодке заплыли туда.

Не обходилась наша жизнь без труда. Мы умели рвать лен и вязать снопики, сгребать сено и складывать его в копны. Особым достижением считалось сидеть на стоге сена и медленно ехать на лошадке домой, а потом топтать это сено на сеновале в сарае. И, конечно, приходилось помогать взрослым пасти коров. В такие дни обязательно слушали рассказы бабушки об их детстве, юности, читаели книги, сочиняли стихи. До сих пор слышится та далекая и звонкая песня жаворонка из детства.

И сегодня живет наша деревенька. К сожалению, обмелела полноводная раньше река, вырезается и потихоньку захламляется самый близкий к деревне лес «Военвед».

По-прежнему сюда едут рыбаки и охотники, туристы с палатками, сюда же любят приезжать наши дети и внуки. Недавно, мы отремонтировали деревенский колодец: теперь все могут напиться студеной воды

Не сомневаюсь, что будущее у нашей деревни есть. Уже второе поколение детей после нас съезжается летом сюда. И я думаю, что они тоже изучают окрестности, только не босиком, как когда-то мы, а на велосипедах.

Многие выросшие на этой благодатной земле возвращаются в свои родные дома: кто навсегда, а кто только на время дачного сезона. Обустраиваются дома, облагораживаются приусадебные участки.

Верю, что пока живы река и леса, люди будут посещать этот райский уголок, набираться здесь сил, энергии, отдыхать душой. Есть огромное желание облагородить реку вдоль берегов, очистить подходы к ней, чтобы детвора свободно бежала к воде, а не пробиралась сквозь заросли. Если откликнутся земляки, желающие и умеющие это сделать, наша семья готова поучаствовать в этом благородном деле.