Толстой - это отстой? Ничего такого: вот 10 отрывков классики, и они похожи на нас сегодня
В шестом классе «Записки охотника» кажутся скукотищей, мы с этим даже согласимся. Но вот в старшей школе и университете среди программных (хотя и не только) произведений попадаются такие, что отбрасывать книгу в сторону было бы поспешно. Зацените эти отрывки: наглядно показываем, что классика реально актуальна всегда, даже в 2019-м! Только конкретные примеры, только хардкор.
1. Про любовь. Виктор Гюго, «Собор Парижской Богоматери»
Болтовня влюбленных — вещь довольно банальная. Это — вечное «я люблю
вас». Для равнодушного слушателя она звучит бедной, совершенно бесцветной
музыкальной фразой, если только не украшена какими-нибудь фиоритурами. Но
Клод был отнюдь не равнодушным слушателем.
Начнем с того, что так или иначе касается всех — с нежных чувств. Ну если не брать в расчет еду, конечно: это уж точно стопроцентное попадание. Как видите, несмотря на обилие любовных описаний в классической литературе, даже Гюго в XIX веке уже подметил: все это — банальщина. Так что неудивительно, что к 20-м годам XXI века нас уже воротит от слащавых ромкомов и сердечных терзаний. Не переживайте, что эта тема кажется вам бесячей.
Кстати: фиоритура (от итал. fioritura, буквально — цветение) — название музыкального украшения в вокальной или инструментальной партии.
2. Про транспорт. Иван Тургенев, «Ася»
Ася вдруг опустила голову, так что кудри ей на глаза упали, замолкла и вздохнула, а потом сказала нам, что хочет спать, и ушла в дом; я, однако, видел, как она, не зажигая свечи, долго стояла за нераскрытым окном. Наконец луна встала и заиграла по Рейну; всё осветилось, потемнело, изменилось, даже вино в наших граненых стаканах заблестело таинственным блеском. Ветер упал, точно крылья сложил, и замер; ночным, душистым теплом повеяло от земли.
— Пора! — воскликнул я, — а то, пожалуй, перевозчика не сыщешь.
— Пора, — повторил Гагин.
Как видите, проблема с общественным транспортом существует даже в Германии, пусть и в тургеневской. Знакомая ситуация: нужно убегать домой, потому что последний автобус от друзей едет в 00.30, а потом «перевозчика не сыщешь»? Конечно, всегда есть вариант с такси, но ведь денег не напасешься, особенно если ты студент.
3. Про домогательства. Іван Мележ, «Людзі на балоце»
— Ты, па-мойму, — не слухаў яе Яўхім, — як самагонка! Пяршак! — Яўхім раптам схапіў яе за руку, Ганна паспрабавала вырвацца. — Не вырывайся!.. У, а, мабуць, такі гарачая!
— Пусці!
Ганна рэзка крутанула руку і вырвалася. Але ў той жа момант, адкінуўшы яе руку з граблямі, якія яна трымала між сабой і ім, Яўхім абхапіў Ганну аберуч, сціснуў так, што ёй зацяло дыханне. Ад валасоў яе, ад твару пахла Яўхіму ветрам, саломай, нечым такім завабным, жаночым, што ў галаве яго муцілася. Ён адчуваў тугія грудзі яе, жывот, цвёрдыя калені, усё цела яго поўнілася нецярплівай, гарачай прагай, якая ап’яняла, паліла, туманіла развагу.
— Пусці! Чуеш?! Ой, балюча!.. Не цісні, ой… — ірвалася яна, непрыхільная, гнеўная, усё яшчэ трымаючы граблі.
Яе вочы былі блізка, былі добра відны ў поцемках — непакорныя, дзікаватыя, як у птушкі, што б’ецца з сілка. І плечы, і рукі, і ногі яе — уся яна была наліта непакорай, але ён не зважаў на гэта.
— Пусці, чуеш?.. Адыдзі!..
— От, нецярплівая!.. — паспрабаваў ён пажартаваць. — Патрывай бо… трохі…
— Пусці! Закрычу!.. Ей-богу, закрычу!..
Ён не адказаў. Не мог гаварыць, лавіў, лавіў яе рот, а яна не давалася, адварочвалася: перад ім была то скроня, то раскудлачаная галава з хусткай, ссунутай назад. Яўхім, аднак, не адступаўся, усё дужэй сціскаў дзяўчыну, і не было, здавалася, такой сілы, якая б разарвала гэты абдымак.
І раптам у Ганны вырвалася спалоханае, як маланка ўдарыла:
— Бацько!!!
Яўхім адразу выпусціў яе, адскочыў. Трывожна азірнуўся: спачатку на дарогу к свірну, туды, адкуль ён мог паявіцца, але там не было нікога, тады кінуў позірк убок, к суседскаму гумну, на загуменне. Не відаць нікога… Яўхім мімаволі глянуў на яе, як бы просячы яе памагчы, убачыў - яна ўжо стаіць наводдаль, папраўляе валасы і хустку.
Что 60 лет назад, что сегодня: кажется, до парней не всегда доходит, что настойчивость — не равно домогательства. А именно они и описаны между делом в «Людзях на балоце». Одно дело — охать и ахать по Яўхіму в школе, воспринимая его исключительно как книжного персонажа и, возможно, единственного белорусского «альфа-самца», другое — представлять, что описанная сцена происходит в реальности. (А похожие и происходят, будьте уверены). Единственное, что изменилось: если раньше Ганна просто поправила волосы и косынку, то сегодня она бы написала пост в фэйсбуке или во «ВКонтакте», и Яўхіму досталось бы ого-го.
4. Про политику. Уладзімір Караткевіч, «Каласы пад сярпом тваім»
Ішоў тысяча семсот семдзесят другі год. Як доўбня на галаву, упаў на дваран першы падзел Польшчы. Расія далучыла Прыдняпроўе. Шмат хто радаваўся, многія лаяліся, сёй-той спрабаваў пратэставаць. Але Акіму Загорскаму да ўсяго гэтага не было клопату. У яго быў сын, сын, якому ён пры нараджэнні падарыў Вежу і радавы дыямент «Набоб» з двума пудамі золата. У яго быў сын ад самай каханай жанчыны.
Дзяржавы праходзяць, і царствы праходзяць, вечнае толькі каханне, і чалавек не можа памерці, не пакінуўшы следу на твары зямным.
Прошло почти 250 лет — и вот, пожалуйста, сюжет как будто списан с современности. Снова, «як доўбня на галаву», Россия присоединила к себе территорию. И снова «шмат хто радаваўся, многія лаяліся, сёй-той спрабаваў пратэставаць». Тем не менее на фоне всего этого типичного белоруса куда больше волнует рост цен, мобильные телефоны и охрана в школах, и отключение горячей воды летом. Ну а что? Дзяржавы праходзяць, вечнае толькі каханне — спадар Уладзімір меў рацыю.
5. Про «лечение» в интернете. Гюстав Флобер, «Госпожа Бовари»
Он как раз недавно прочитал хвалебную статью о новом методе лечения искривления стопы, а так как он был поборником прогресса, то у него сейчас же родилась патриотическая мысль: дабы «поддержать честь города», необходимо начать производить в Ионвиле операции стрефоподии.
— Ну чем мы рискуем? — говорил он Эмме. — Подумайте (тут он принимался перебирать по пальцам выгоды этого предприятия): успех почти обеспечен, больной получает облегчение и избавляется от уродства, популярность хирурга быстро растет.
Думаете, это с появлением интернета появились великие целители, которые советуют лечить опухоли содой, а лишний вес сбрасывать с помощью массажа и чайного гриба? Не тут-то было. Оказывается, раньше тоже пользовались сомнительными методами лечения всяких «уродств». Причем даже сами врачи. Так что, ведясь на странные советы от непонятно кого, мы продолжаем жить во времени Флобера. А вы говорите, «несовременно, несовременно»…
6. Про перепосты. Ги де Мопассан, «Милый друг»
Он перевернул страницу и, глубоко взволнованный, прочел под одним из столбцов жирным шрифтом напечатанную подпись: «Жорж Дюруа». Поместили! Какое счастье! Он шел, ни о чем не думая, в шляпе набекрень, с газетой в руке, и его подмывало остановить первого встречного только для того, чтобы сказать ему! «Купите эту газету, купите эту газету! Здесь есть моя статья». Он готов был кричать во все горло, как кричат по вечерам на бульварах: «Читайте «Французскую жизнь», читайте статью Жоржа Дюруа «Воспоминания африканского стрелка». Ему вдруг захотелось самому прочитать свою статью, прочитать в общественном месте, в кафе, у всех на виду. И он стал искать такой ресторан, где были бы уже посетители.
Наверное, если бы герой Мопассана знал о социальных сетях, его жизнь была бы чуточку легче: вместо беготни по ресторанам, нужно было бы всего лишь жать на кнопку «Поделиться». Наверняка если вы знакомы хотя бы с одним абитуриентом или студентом журфака, вы узнали его в Дюруа: точно такая же безумная радость от первой публикации, желание поделиться этой эмоцией со всеми. Впрочем, не будем профессионально ограничиваться: вся эта сцена отлично описывает любой наш первый успех. Эх, сколько времени прошло, а люди не меняются!
7. Про то, что миллениалы — новые старики. Лев Толстой, «После бала»
Брат и вообще не любил света и не ездил на балы, теперь же готовился к кандидатскому экзамену и вел самую правильную жизнь. Он спал.
Здесь и добавить нечего. Родители наверняка недоумевают, почему мы не тусуемся допоздна (ой, то есть не ездим на балы) и не похожи на стереотипных подростков из телевизора. Да потому что, как и герои Толстого, мы просекли: самая правильная жизнь — это спать. Наконец классика стала примером для подражания. Только вряд ли мы сами об этом догадывались.
8. Про гендерное воспитание. Антон Чехов, «Мальчики»
Совершенно непонятные слова Чечевицына и то, что он постоянно шептался с Володей, и то, что Володя не играл, а всё думал о чем-то, — всё это было загадочно и странно. И обе старшие девочки, Катя и Соня, стали зорко следить за мальчиками. Вечером, когда мальчики ложились спать, девочки подкрались к двери и подслушали их разговор. О, что они узнали! Мальчики собирались бежать куда-то в Америку добывать золото; у них для дороги было уже всё готово: пистолет, два ножа, сухари, увеличительное стекло для добывания огня, компас и четыре рубля денег. Они узнали, что мальчикам придется пройти пешком несколько тысяч верст, а по дороге сражаться с тиграми и дикарями, потом добывать золото и слоновую кость, убивать врагов, поступать в морские разбойники, пить джин и в конце концов жениться на красавицах и обрабатывать плантации.
И хотя сейчас тема гендерно-нейтрального воспитания все чаще звучит в СМИ, родители непреклонны: чаще всего детей воспитывают так, что мальчикам — голубое, а девочкам — розовое. Потом, когда мальчики взрослеют и начинают больше взаимодействовать с девочками, оказывается: мы получились настолько разными, что теперь это становится отдельной проблемой. Как видно, мы ее еще не решили (простите, Антон Павлович!). Жаль, что «Мальчиков» читают в средней школе, когда мы еще не в силах осознать весь сок рассказа.
9. Про неловкость у врачей. Габриэль Гарсиа Маркес, «Сто лет одиночества»
Раздавленная тяжестью непонятного слова «бандаж», Фернанда решилась отбросить стыдливость и спросить у врача-француза, что это такое, и только тут она узнала, что три месяца тому назад француз повесился на стропилах сарая и вопреки воле народа похоронен на кладбище одним ветераном войны, старым товарищем по оружию полковника Аурелиано Буэндиа. Тогда Фернанда доверилась своему сыну Хосе Аркадио, и тот прислал ей бандажи из Рима вместе с инструкцией, как ими пользоваться. Фернанда сначала выучила инструкцию наизусть, а затем бросила ее в уборную, чтобы скрыть от всех характер своих недомоганий. Это было ненужной предосторожностью, так как последние обитатели дома не обращали на Фернанду никакого внимания.
Мы спрашивали у девушек, что они чувствовали на первом осмотре у гинеколога. Если лень читать, поясним: и у Маркеса, и в современной Беларуси все примерно одинаково. Девушки и женщины все еще настолько стигматизированы, что им сложно честно и открыто задавать вопросы о своем здоровье и признаваться в чем-то, что хоть как-то касается их половой жизни. Поэтому мы идем в интернет и снова возвращаемся к пункту № 5 и Флоберу… Ну что поделать. Зато можем понимающе кивать, читая Маркеса.
10. Про профессии и деньги. Теодор Драйзер, «Американская трагедия»
— <…> А что касается денежных затруднений, — поверьте, если родится ребенок, вы сумеете с ними справиться. Вы, кажется, сказали, что ваш муж электротехник?
— Да, — ответила Роберта, волнуясь, напуганная и подавленная этой торжественной проповедью.
— Ну вот видите, — продолжал он, — профессия довольно выгодная. Все электротехники недурно зарабатывают.
Несмотря на то, что сейчас круто быть программистом, есть кое-что вечное. И поэтому не всегда стоит отметать советы родителей насчет профессий: может, все же кое в чем они шарят. Вот, например, даже Драйзер писал: электротехники недурно зарабатывают. Проверьте сами: вот здесь, например. Не то что «вау», но «недурно» же.