Humans of Minsk. Женщина-контролер, пара без предрассудков и пилот "Боинга"
В Минске живет около двух миллионов человек. Каждый день мы встречаем часть из них — на улицах, в метро, магазинах, торговых центрах и подземных переходах. Иногда мы на мгновение соприкасаемся взглядами, а потом идем дальше. Каждый по своим делам. Humans of Minsk — это проект о случайных прохожих. Их рассказы — о себе и своей жизни в нашем городе.
В 2010 году фотограф Брэндон Стэнтон создал проект Humans of New York, в котором собирал портреты жителей Нью-Йорка и их короткие монологи. Сегодня у Humans of New York почти 18 млн подписчиков на фейсбуке и более 7 млн в инстаграме. Помимо Нью-Йорка, фотограф создал серии, посвященные другим странам и городам: Ирану, Ираку, Пакистану, Украине, Иордании, Индии, Иерусалиму. Проект и идея оказались настолько популярны и близки настроениям людей, что в интернете появились аналогичные проекты других авторов, посвященные Вильнюсу, Варшаве, Москве и т.д.
Для юбилейного, десятого выпуска фотограф Дарья Сапранецкая нашла харизматичных городских жителей. Впрочем, как и всегда.
Татьяна, 25 лет. Парикмахер-стилист-визажист. Антон, 25 лет. Бар-менеджер. Платон, 1 год и 2 месяца
Татьяна: Мы познакомились во «ВКонтакте», хотя до этого виделись однажды, но не обратили друг на друга внимания. Потом Антон увидел меня в интернете и предложил пойти выпить кофе. Вместе мы уже 4 года. Конечно, рождение ребенка кардинально изменило нашу жизнь.
Антон: Да нет, все нормально. Я вышел из зоны комфорта, но через полгода обратно в нее зашел. Я вообще отец года (смеется).
Татьяна: Мы работаем по очереди. У нас вахтовый режим: день через день. Когда я работаю, муж полностью меня заменяет и сидит с ребенком.
Антон: Моя жена карьерист, и я не хочу забирать у нее эту движуху. Чтобы ее быт не съедал, сидим с ребенком по очереди. Я за гендерное равенство, придерживаюсь современных взглядов. «Ты, „жэншчына“, сиди дома, а я — „мужчына“ и пошел на охоту» — это не про меня. Это, наверное, пошло из моего воспитания.
Татьяна: Если у нас уборка, делаем ее вместе, готовить и ходить по магазинам тоже вместе стараемся. Так было с самого начала отношений. Антон находится на связи с работой 24 часа в сутки, ему могут в любое время позвонить, что в баре что-то закончилось и он должен это решить. Кроме этого, он контролирует много других процессов. Мы тут пока с ребенком гуляли, ему раз 50 позвонили. Мне тоже нужно постоянно быть на связи с клиентами, и без взаимопомощи тут не обойтись.
Антон: Когда ко мне приходят друзья, то мы бандой идем гулять с Платоном, вместе тусуемся. В нашей компании у нас у одних ребенок. Кто-то не любит детей, и мы продолжаем общаться, но уже не так часто.
Татьяна: Наши родители достаточно современные, и нас во всем поддерживают. Недавно мы летали на 5 дней в Барселону и оставляли с ними сына.
Платон — желанный ребенок, хоть и неожиданный. Мы съездили в Грузию в отпуск и вернулись уже не одни. Нам было страшно: как поменяется жизнь, ребенок — большая ответственность. Но Платон только скрепил наши отношения.
Антон: Мне кажется, некоторые люди не несут ответственности даже за себя, не то что за ребенка, поэтому им становится тяжело и они разводятся. Я думаю, это касается больше нашего белорусского менталитета. Что-то советское и пещерное осталось в людях, которые считают, что детьми и бытом должна заниматься женщина.
Татьяна: Хоть нас теперь трое, все равно стараемся провести время вдвоем. Мы оставляем Платона с моей мамой и идем в кино. Иногда хочется выдохнуть и снять с себя эту ответственность. Потому что, когда ты находишься все время с маленьким ребенком, тебя не покидает волнение за него. А мы остаемся парой, и нам порой хочется романтики.
Ирина, 46 лет. Контролер
Меня воспитывал дедушка, он был подполковником милиции. С его помощью в 18 лет пошла работать кинологом-инструктором при МВД. Когда научишься дрессировать собак, с людьми как-то проще. Мне нравилась эта работа, но я растила дочку одна и ушла туда, где можно было больше заработать.
В 90-е работала на валюте, у меня даже два раза с пистолетом пытались выручку отнять — не отдала. А потом законы поменялись и эта лавочка прикрылась. Долгое время работала флористом, сама всему научилась и смогла нас обеспечивать. Ценой было то, что я отдавала дочку в сад, а забирали ее друзья и соседи. Мы мало виделись, но выбора у меня не было: или зубы на полку, или вот так.
Тогда не было принято официально оформлять сотрудников, и из отработанных мною 17 лет у меня оформленного стажа, хорошо если 4 года наберется. Мне нужно было ложиться на операцию, и я устроилась на официальную работу. Так я стала контролером. Мне нравится, что никто не стоит над душой и что можно курить. Я заядлый курильщик. Люблю курить, и всё тут.
Когда была еще стажером, шла на работу как на праздник. Я заходила в транспорт с улыбкой: «Добрый день, предъявляем оплату проезда!». Наставники на меня шикали: мол, всех зайцев распугаю. Я не пришла в службу кого-то наказывать и не осуждаю тех, кто не оплачивает проезд. Все взрослые люди, это их выбор. Кто я такая, чтобы за это осуждать. Я просто выполняю работу и стараюсь ее смягчить на человеческом уровне, чтобы минимизировать чужой стресс. Нужно уметь сдерживаться и не реагировать на провокации. Мои безбилетники говорят мне «спасибо» и, как правило, уходят с улыбкой.
Я работаю во Фрунзенском районе, часто на одних маршрутах. Многие контролеры не любят работать в том районе, где живут, а мне, наоборот, тут лучше, чем в Шабанах. Здесь люди приятнее. Меня уже многие знают и здороваются. Женщины часто делают комплименты. Для всех хорошей не будешь, но мне важно сохранять человеческие отношения и достоинство.
Я практически единственный контролер, который работает в одиночку. Мне так проще, потому что я работаю в высоком темпе, и коллегам со мной сложно работать. Вдвоем как бы безопаснее, но для меня сделали исключение. Я никогда не думаю о количестве оформленных протоколов, просто работаю себе в удовольствие, и у меня хорошо получается. Когда разрешили не надевать жилетку, все равно ее носила, потому что на мои показатели работы это не влияло. Я не выскакиваю из засады, не придумываю никаких приемов — просто открыто захожу в транспорт и прошу предъявить проездные документы.
В среднем в месяц оформляю 200 штрафов (раньше было больше 300), но с этими уточнениями паспортных данных (пункт 13 часть 1 статья 3.30 Процессуально-исполнительного кодекса об административных правонарушениях. — Прим. TUT.BY) и беготней по РУВД эффективность сильно упала. Но это все равно одни из лучших показателей в Минске. Другие контролеры шутят, что я такая харизматичная, поэтому люди сами несут мне деньги в руки, да еще и с радостью.
Андрей, 57 лет. Второй пилот «Боинга»
До работы в гражданской авиации я много лет пролетал на истребителе. Это элита военно-воздушных сил, и риска там побольше. Да, это драйв, все та же адреналиновая зависимость. Чтобы попасть в этот род авиации, проходят жесткий психологический отбор. Били током, это правда. Смотрели, насколько ты абстрагируешься и выполняешь поставленные задачи. Многие в стрессовой ситуации впадают в ступор, и таким в авиации делать нечего.
Любой военный — потенциальный убийца, который убивает ради своей Родины. Но без этой профессии не обойтись: кто не хочет кормить свою армию, кормит потом чужую.
Мне повезло не участвовать в военных конфликтах и не применять оружие. Приятно смотреть на руки, которые остались чистыми. Но если бы пришлось защищать Родину, я бы не сомневался, нажимая на гашетку. Меня так воспитали.
В перестройку стало ясно, что полетов больше не будет. Мы семьей перебрались в Беларусь. Это хорошее место с точки зрения спокойной и размеренной жизни. В 90-е пилоты выживали. Я немного бизнесом занялся, чтобы было что на хлеб намазывать. И, как ни странно, большая тоска, если не сказать ломка, у меня была по парашютным прыжкам, а не по полетам. Прыжки мне снились в 5 раз чаще, психоэмоциональное воздействие от них на мозг намного мощнее. Так я пришел в аэроклуб на Боровую попрыгать и остался там общественным летчиком-инструктором, а потом стал командиром парашютного звена.
Я и мечтать тогда не мог о «Белавиа». Но внутренний голос сказал идти закрыть четвертый уровень английского. Месяц я занимался по 10 часов в день и сдал специальный авиационный тест на advanced-уровень. И так совпало, что «Белавиа» как раз набирала пилотов, я чудом попал на переподготовку. Здесь было не нужно 90 процентов того, что я знал по военной авиации, а 90% процентов того, что здесь было нужно, я не знал.
Так в 50 лет я коренным образом поменял жизнь. Профессия вроде одна и та же, но это совсем разные работы. Военный летчик — это гонщик ралли Париж — Дакар, задачи две: победить и выжить. Правил нет, из машины выдавливаешь все что можно. Гражданский пилот — это водитель большого междугородного автобуса, который должен выехать из пункта А и довезти всех в пункт Б, не нарушив ни одного правила. А пилот парашютного звена в ДОСААФ — это таксист. Ты должен поднять людей на высоту и в нужном месте выбросить их из самолета, но как ты это сделаешь — это твоя фантазия. Ты набираешь высоту, как считаешь нужным, по произвольному маршруту.
У меня четверо детей. Старшим 30 и 32 года — они от первой жены, с которой мы остались в хороших деловых отношениях. Ну не получилось вместе жить, это же не повод становиться врагами. Младшим пятнадцать и шесть лет, и это мой второй брак. Я — папа с первым ребенком тогда и папа с крайним ребенком сейчас — это два разных человека. Различие — в жизненной мудрости и подходе в воспитании. Я стал более рассудителен и терпим. Теперь я убеждаю ребенка логикой, раньше применял армейские методы: «равняйсь», «смирно» и «щас прибью».