"Его ищут издатели по всему миру". Каких современных белорусских художников стоит знать каждому

В Белорусском союзе художников — более тысячи человек. На чье творчество стоит обратить особое внимание? Мы попросили искусствоведа Надежду Усову и куратора выставок Анну Карпенко выбрать пять современных отечественных художников, которых стоит знать каждому белорусу.

«У каждого искусствоведа любимых художников не 5, а 25», — говорит Надежда Усова. При выборе пятерки она отсекла своих друзей-художников («я к ним пристрастна»), а также молодое поколение, экспериментирующее с формой.

— Оценивать не берусь, потому что, как мне кажется, для этого требуется время. Поколение 30-летних способно создавать шедевры (написал же Теодор Жерико «Плот Медузы в 26 лет!), их, возможно, и должны знать современники. Но цыплят по осени считают… В эту пятерку, на мой взгляд, должны войти зрелые художники, которым есть что сказать, чьи работы, как мне кажется, должны попасть в музеи Беларуси. Поэтому подход исключительно субъективный: художественный феномен.

Кто? Александр Соловьев, живописец, театральный художник

«Патриарх белорусского авангарда», в разгар советского застоя обратился к абстракционизму и создал своеобразные цветовые медитации.

Почему? Уникальная личность, патриарх белорусского авангарда, настоящий феномен, еще до конца не оценен, хотя получил и почетные звания, и медаль Франциска Скорины. Ему 91 год. Бывший партизан, фронтовик, окончил Мухинское училище, театрально-художественный институт в Минске.

В 1965 году Соловьев приехал в Витебск, где долгие годы работал художником-постановщиком, позднее главным художником театра имени Якуба Коласа. Однажды этот коллектив отправился на гастроли в Москву и его декорациям, как когда-то работам Льва Бакста, устроили овации сразу после поднятия занавеса. В 1970-е годы в разгар советского застоя обратился к абстракционизму и стал делать поразительные по философской образности и цветовой насыщенности вещи — своеобразные цветовые медитации — и выставлять их. В конце 1970-х, конечно, кроме оскорблений и ругани в свой адрес ничего не слышал. Выставки закрывали, а он удивлялся: какой подрыв идеологии находят в его холстах-пространствах?

Несмотря ни на что, его зритель нашелся. Причем не через 50 лет после смерти, как полагал сам художник, а еще при жизни. В 2016 году он подарил Национальному художественному музею в Минске десятки своих работ, которые были показаны там на персональной выставке. Думаю, что скоро его работы будут украшением и мечтой любого музея.

Людмила Кальмаева, живописец и график

«Интересна и непредсказуема». Автор скандальной «туалетной серии», которую побоялись выставлять в Беларуси.

Почему? За оригинальность мышления и потрясающе мастерство, творческое разнообразие. В ней есть неиссякаемая сила жизненности, оригинальность, удивительное чутье к современности, естественная европейскость. И не потому, что она многие годы живет в Голландии (покойный муж — голландец). Людмила Кальмаева, на мой взгляд, — тоже феномен белорусского художника, свободно отливающийся в ту или иную форму. Все чаще она появляется и проводит выставки в Минске.

Ее театральные плакаты 1980-х стали классикой, которая повлияла на белорусский плакат второй половины ХХ века. Многие из них вошли в квартиры интеллигенции и студенчества, были модным смысловым интерьерным украшением. Она тогда ухватила какие-то коды белорусскости, сумела их образно обозначить. Кальмаева — генератор сумасшедших идей. Она всегда интересна, непредсказуема и как наблюдательный блогер, и как аналитик, и как преподаватель, и реалистическая портретистка, и как график. От скандальной «туалетной серии» — художественного стеба, который так и не решились выставить в Беларуси (но охотно купили китайцы), до изумительных «ню» — серий обнаженных. Обычно мы привыкаем к тому, что художник долгие годы работает в одном направлении, его можно узнать по почерку. Она нарушает привычные представления и всегда удивляет. У Людмилы Кальмаевой есть четкая позиция, особый взгляд. Это и влюбляет, и удивляет, и восхищает, и вызывает уважение.

Кто? Андрей Воробьев, скульптор

«Выдумщик, фантазер». Автор «Шкловского огурца» и камерных философских скульптур, которые заставляют размышлять.

Почему? Андрей Воробьев привлек внимание давно. Можно подумать, что это реинкарнация его собственного учителя — Владимира Жбанова — в могилевской городской среде (скульптор живет в Могилеве. — Прим. TUT.BY). Но это абсолютно не так.

Мне нравится, что он выдумщик, фантазер, патриот своего города, радеет за родной Могилев. И он разный. С одной стороны, может креативно подойти к официальному заказу — он автор знаменитого памятника — «Шкловского огурца» — и монументальных «Могилевских львов» на мосту через Днепр. С другой, у него есть камерные философские скульптуры с оригинальной текучей пластикой, которые заставляют размышлять о жизненных смыслах.

Это скульптор ироничный, гротескный, интригующий. Старается уйти от пафоса, хотя есть и такие работы. За ним всегда интересно наблюдать. Андрей Воробьев — автор невероятных фантасмагорических идей и проектов. Например, хотел построить тоннель возле художественного музея имени Масленикова. С одной стороны в тоннель может войти взрослый, но пройти его насквозь не сможет, потому что с другой стороны вход в тоннель — в виде тела ребенка. Концептуальные объекты Воробьева претендуют стать изюминкой города, примером художественного формирования городской среды, в том числе и туристической.

Кто? Вячеслав Павловец, акварелист

Работает в технике акварели, которую «по лаконизму и эмоциональной спонтанности можно сравнить с японскими». Создает своеобразные белорусские акварельные хокку.

Почему? Камертон абсолютного вкуса и мастерства в современной белорусской акварели. Ему удалось сформулировать белорусский пейзаж, превратив его в чистый эстетический феномен. Вячеслав Павловец — очень скромный человек, работает в журнале «Мастацтва» художественным редактором. При нем журнал приобрел стильный европейский вид.

При этой загрузке он умудряется создавать удивительно белорусские по настроению и характеру пейзажи в технике акварели, которые можно по лаконизму и эмоциональной спонтанности сравнить с японскими. Это своеобразные белорусские хокку. В этих акварелях мы можем услышать мелодику своей страны со стороны, с которой ее еще не рассматривали. Они абсолютно гармоничные и абсолютно белорусские. Павловец, можно сказать, воспел и возвысил до поэтической метафоры белорусский бессолнечный «серый денек». Его произведения цепляют за душу. Это, не побоюсь сказать, чистейшая поэзия в акварели.

Сейчас акварель у нас, в отличие от Европы, непопулярна: мало кто понимает и оценивает по достоинству изысканность этой техники. Многие прирожденные графики изменяют себе, уходят в живопись, которая лучше востребована на художественном рынке. Вячеслав Павловец — один из хранителей традиции, нескольких мастеров, которые удерживают высокий уровень белорусской акварельной школы.

Павел Татарников, иллюстратор

«Уникальный талант в области европейской книжной иллюстрации», которого ищут и находят издатели со всего мира.

Почему? Один внешний вид книг с его романтическими иллюстрациями вызывает желание изучать белорусскую историю. Очень бы хотелось видеть его иллюстрации в учебниках по истории Беларуси для младших классов. Он романтик, технический виртуоз, ну и, конечно, дотошный исследователь.

Эти качества принесли ему известность и престижные награды на конкурсах книги и в Беларуси, и широко в мире: японские издатели хотели полностью выкупить права на иллюстрации к книге «Царевна в подземном царстве», тайваньский издатель пригласил его (белоруса!) оформить книгу китайского эпоса «Небесный император и десять солнц», по его иллюстрациям ставился кукольный спектакль «Снежная королева» в Копенгагене, священники маленькой итальянской деревни в Альпах поручили ему необычный заказ — создание книги, посвященной 1700-летию деревни. И художник несколько дней жил в той деревне, слушал воспоминания, искал в архивах, как выглядели местные ландшафт, архитектура несколько веков назад.

Иллюстраторов в мире, на самом деле, не так много, и Татарников один из лучших. Его находят и ищут издатели по всему миру. Сейчас он сам может выбирать, что ему интересно. Здорово, что он преподает в Минске, доцент Академии искусств. Есть у кого учиться мастерству и главное — отношению к делу.

***

Куратор выставок Анна Карпенко предупреждает: ее мнение, скорее всего, не будет совпадать с мейнстримом, «но в контексте современности очень важно знать имена этих художников».

Кто? Жанна Гладко

Сумела показать, как личная травма показывает распределение власти как внутри семьи, так и на уровне общества.

Почему? Жанна делает большие, серьезные проекты. Работает с острыми социальными, гендерными темами. К сожалению, у нее до сих пор не было персональной выставки в Беларуси.

Люблю ее совершенно потрясающий проект, очень личный, связанный с собственной историей взаимоотношений с отцом. В нем прослеживается интересная стратегия. С одной стороны, художница обнажает болезненные, интимные темы, связанные, например, с эпизодом, когда отец разобрал ее любимое пианино, очень важное для Жанны. Понятное дело, это стало для нее травмой.

С другой стороны, через личные истории, историю своей семьи художница показывает важные гендерные связи на социальном уровне: как в обществе распределяются классические патриархальные отношения, когда отец — такая фрейдистская фигура — управляет не только материальными процессами, контролирует поток денег в семье, но и имеет важный символический статус. Не вмешиваясь в жизнь Жанны, своими действиями он косвенно влияет на ее мировосприятие. Это история о том, как личная травма показывает распределение власти и внутри семьи, и на уровне общества.

Кто? Маша Святогор

Автор проекта «Kurasoushchyna — любовь моя». Создает по-детски трогательные и глубокие работы. Работает в технике фотоколлажа.

Почему? Маша работает в интересной технике фотоколлажа. Работает и с личной историей, и с семейными архивами.

Не так давно у Маши была персональная выставка в ЦЭХе, которая называлась «Курасоўшчына — любовь моя». Это прекрасный пример того, как один из районов Минска, причем не самый престижный, может стать объектом эстетического притяжения. Также у нее есть серия потрясающих коллажей, из которых она делает ироничный проект, касающийся истории искусства. Она снимает модель и подставляет ей лица с известных классических полотен.

Маша участвовала в нашей с Антониной Стебур выставке «Имена». Она делала сильный проект, который назывался «Переход» и был связан с темой как социального, так и экзистенциального сиротства. Тема одиночества, которое все мы так или иначе ощущаем, — сквозная в ее работах. Они по-детски трогательные и очень глубокие, когда ты начинаешь разбирать их на отдельные составляющие.

Следить за творчеством художницы можно на ее странице в инстаграме.

Кто? Анастасия Гончарова

Автор головы Ленина из свиного холодца, сделанной к 100-летию революции 1917 года. Работает с традиционными материалами в непредсказуемом контексте. Делает социально-критические проекты.

Почему? Настя — художница из Витебска. Она работает с тканью, нитями, различными традиционными материалами, которые всегда были связаны с декоративно-прикладным искусством. Зачастую те же гобелены не считались значимыми арт-объектами и автоматически исключались из контекста великого искусства.

Настя продолжает работать с этими материалами и делает социально-критические проекты. Она была одной из немногих художниц (кроме нее темой занялся только Сергей Шабохин), которая в 2017 году сделала проект, связанный со столетием Октябрьской революции. Ее обсуждали и анализировали все кураторы и художники во всех музеях мира. К этой заварушке мы имели непосредственное отношение, но это прошло по касательной в Беларуси.

Настя сделала голову Ленина из холодца — в этом заключался ее проект. К сожалению, последствия для художницы были предсказуемы. Теперь она не может выставляться в Витебске — ей отказывают в помещениях.

Кто? Ольга Сосновская

Не ищет легких путей и форм для художественного высказывания.

Почему? Ольга — художница и хореограф, исследователь теории танца. Мне нравятся ее проекты, поскольку она выбирает такую сложную форму художественного высказывания, как перформанс. Это редкий для белорусского контекста формат. Художница совмещает философские тексты с художественным высказыванием и видеоартом.

Ольга берет танцевальные схемы и пытается спроецировать их на социальный контекст. В каждой танцевальной схеме прописан некий сложившийся шаблон поведения, выход за границы которого исключает тебя из танца: ты теряешь танцевальный рисунок. Точно так же, если ты выходишь из схем, принятых в обществе, ты автоматически попадаешь в исключенную группу.

Кто? Михаил Булич, Константин Ладошкин, Геннадий Гришель

Художники, которые живут (один из них жил) в психоневрологическом интернате на Выготского в Минске и удивительно смотрят на мир.

Почему? Мы до сих пор дискутируем, как правильно назвать этих мастеров: художники инклюзивные, особые, с инвалидностью? Я не люблю ни одно из этих определений.

Если кратко, Михаил Булич, Константин Ладошкин, Геннадий Гришель — это художники из психоневрологического интерната на Выготского. Их работы были представлены на последнем Осеннем салоне в Минске.

Их невероятно талантливые работы заслуживают того, чтобы висеть в лучших минских галереях. В Беларуси полно второсортного вернисажного искусства, покрытого мхом и концептуально застрявшего в 70-х годах прошлого века, чего не скажешь о Геннадии Гришеле, Михаиле Буличе или Константине Ладошкине.

Эти художники специально не обучались искусству. Но они чувствуют и говорят нам о вещах, о которых не рассказывают другие. И учитывая, в какой стагнации находится белорусская система образования в целом и художественного в частности, хорошо, что они там не учились.

К сожалению, Михаила Булича в прошлом году не стало. Он умер от рака. И это тоже очень трагичная история, потому что, как оказалось, больных с ментальными расстройствами лечат чуть ли не в самую последнюю очередь.