Василий Суриков: "Да, смерть!" Какие трюки использовал знаменитый художник
Герои самых знаменитых картин Сурикова обречены на скорую и страшную смерть. Чтобы показать это, знаменитый исторический живописец часто грешил против исторической правды.
170 лет назад, 24 января 1848 г., в городе Красноярске случилось прибавление среди казачьего сословия. Именно к этой социальной группе, а конкретно — к енисейским казакам, принадлежал новорождённый. Ему суждено было стать одним из самых узнаваемых русских художников. Имя его — Василий Суриков.
Ему, в отличие от многих других, здорово повезло с биографом. Поэт Максимилиан Волошин был еще и удивительно проницательным критиком, умеющим увидеть, ухватить и сформулировать то главное, без чего невозможно понимание художника вообще. Насчёт Сурикова он выразился кратко и почти исчерпывающе: «Судьба придержала его на два века. Дала в руки кисть вместо казачьей шашки, карандаш вместо копья, и сказала: «Ну а теперь вывертывайся!»
Надо сказать, что вывёртывался он виртуозно. Как известный и авторитетный художник Суриков состоялся именно благодаря эффектным и эффективным приёмам, фактически создав отечественную историческую живопись из ничего. Самые известные его полотна (которые так и называют: «большие исторические картины Сурикова») демонстрируют виртуозное владение самыми разнообразными трюками, которое проявляется и в замысле, и в композиции, и в цвете.
Впрочем, свой главный трюк Суриков без стеснения использует в каждом из этих полотен. «Утро стрелецкой казни», «Меншиков в Берёзове», «Боярыня Морозова», «Переход Суворова через Альпы» — все они выстроены по железному канону любого произведения в жанре хоррор. Суть его передал еще Даниэль Дефо в «Робинзоне Крузо»: «Ожидание опасности всегда страшнее самой опасности». С одной поправкой. На картинах Сурикова ожидают не опасность, а смерть. И суть фокуса в том, что логичной развязки не происходит. Всем известный персонаж с косой на полотно так и не является, оставляя зрителя в напряжённом предчувствии и предвкушении.
«Утро стрелецкой казни», 1881 год
То, что произойдет через полчаса, известно и предрешено: с плах полетят стрелецкие головы, а на иных бунтовщиках затянется пеньковый воротник, и стены Кремля украсятся инсталляцией из трупов.
Поначалу Суриков поддался влиянию Ильи Репина, который, увидев картину, заявил, что нужно изобразить хотя бы нескольких повешенных: «Все-таки казнь!» Но вовремя одумался, повешенных удалил и больше уже никогда не допускал присутствия на своём холсте явных умертвий.
А нагнетание тревожности и даже жути производил с помощью простых, но действенных хитростей. Да таких, что случайному взгляду они не всегда заметны. Так, в данном случае он хладнокровно согрешил против исторической правды. Каждый, кто придет на реальную Красную площадь и встанет лицом к собору Василия Блаженного, сможет убедиться: в реальности стена Кремля не смыкается с храмом. Она поворачивает в другую сторону. Однако у Сурикова все наоборот. И все: с площади нет никакого выхода. И вообще никакого выхода нет. Конец. Обреченность.
«Меншиков в Березове», 1883 год
Иван Крамской говорил об этой картине так: «Она одновременно и восхищает, и оскорбляет своей безграмотностью. Если Меншиков встанет, то пробьет головой потолок».
Однако здесь нет ни капли безграмотности. Напротив: хладнокровная ложь. Известно, что ссыльный Александр Меншиков жил хоть и не во дворце, но все-таки в достойном доме, который сам же под себя и свою семью переделал, для чего ещё в Тобольске купил топоров, пил и прочего плотницкого инструмента, а также гвоздей и скоб на 150 рублей: деньги по тем временам большие.
Но историческая правда приносится Суриковым в жертву. И все ради того, чтобы снова и в который раз показать обреченность главного героя. Ему и впрямь не встать, он фактически находится в гробу. Тесном и темном.
«Боярыня Морозова», 1884−1887 годы
Ровно тот же самый фокус — «сворачивание пространства» — Суриков демонстрирует и в этом полотне. Многие замечают, что мальчик, бегущий за санями опальной боярыни, делает это совершенно напрасно: через полсекунды он врежется в толпу, и, значит, никакой внятной цели этот стремительный бег не преследует. Выхода снова нет.
Нет его и для Феодосии Морозовой. Причем никакого. «Когда ее везли Кремлем, мимо Чудова монастыря, под царские переходы, она, полагая, что на переходах смотрит царь на ее поезд, часто крестилась двуперстным знамением, высоко поднимая руку и звеня цепью, показывая царю, что не только не стыдится своего поругания, но и услаждается любовью Христовою и радуется своим узам». Так гласит «Житие боярыни Морозовой». Суриков же нам не показал никакого царя. А значит, показательные старания раскольницы, ее гнев и укор — все зря.
Да и везут ее, если внимательно посмотреть, тоже в тупик: улица в перспективе Сурикова плавно смыкается. Точно таким же мучительным тупиком завершится, как известно, и жизнь боярыни. Приехали. Будущего нет.
Переход Суворова через Альпы», 1899 год
Сам художник советовал при просмотре этой картины мысленно разделить ее диагональю от левого верхнего угла к правому нижнему. Если последовать его совету, то получится удивительная штука. Те, кто слева, гарантированно выживут. Те, кто справа, — не факт. Дело в том, что слева — единственный человек. Сам Александр Васильевич Суворов.
Справа — солдаты, о судьбе которых генералиссимус писал в «Донесении о швейцарском походе» следующее: «На каждом шаге в сем царстве ужаса зияющие пропасти представляли отверзтые, и поглотить готовые гробы смерти. Дремучие мрачные ночи, непрерывно ударяющие громы, лиющиеся дожди и густый туман облаков при шумных водопадах, с каменьями, с вершин извергающимися, увеличивали сей трепет… Страшные камни и снежные и земляные глыбы, на которых много людей с лошадьми летели в преисподние пучины, где многие убивались…» Словом, лозунг «Да, смерть!» соответствует этому полотну просто идеально.