Легенды столичного общепита. Кафе "Лето" для КГБ и маленьких детей

Сейчас в здании по адресу: Первомайская, 18 расположен ресторан «Каменица». А до этого в его помещении более 30 лет работало «Лето» — ресторан, а потом детское кафе. TUT.BY расспросил минчан о традициях этого заведения, составил меню «Лето», а также узнал, чем оно было связано с органами госбезопасности.

Парадокс, но ни одной фотографии «Лето» — ни интерьеров, ни фасадов — не сохранилось. Запросы в Архив кинофотофонодокументов и фотохронику БЕЛТА, а также разговоры с известными краеведами и коллекционерами не принесли результата. Если у вас сохранились фотографии «Лето», пришлите их на адрес nn@tutby.com с пометкой «кафе «Лето». А также оставляйте комментарии-воспоминания на форуме.

«З'явіўся тут вясёлы рэстаран, які быў атабараны курсантамі і выпускнікамі вышэйшай школы Камітэта дзяржбяспекі»

В 1960 году на пересечении столичных улиц Первомайской и Пулихова был построен пятиэтажный Г-образный 39-квартирный дом. А на его первом этаже появился ресторан «Лето». Точный год его возникновения неизвестен. Но ресторан уже упоминается в иллюстрированной схеме «Минск», выпущенной издательством «Беларусь» в 1967 году.

У места, которое выбрали для ресторана, были свои традиции. До революции тот район назывался Кошары. Там были построены военные казармы, а вокруг них позднее возникло множество питейных и увеселительных заведений. Поэтому улицу назвали Веселой (в 1923-м ее переименовали в Первомайскую).

Впрочем, первоначально «Лето» не выделялось ни своим меню, ни интерьером. Журналист Сергей Ваганов характеризует его кратко: «Типичный советский ресторан с бифштексом с яичницей…». Впрочем, одно отличие у «Лета» все-таки было. Этот ресторан очень любили сотрудники белорусского КГБ.

Об этом в своем романе «Аўтамат з газіроўкай з сіропам і без» написал поэт и прозаик Владимир Некляев (эта книга принесла Некляеву победу на премии Гедройца — одной из самых престижных литературных наград Беларуси):

«Калісьці Першамайская ад вуліцы Змітрака Бядулі да маста праз Свіслач і вуліца Ульянаўская ад гэтага маста да Чырвонаармейскай называліся вуліцай Вясёлай. Можа быць, праз тое і з’явіўся тут вясёлы рэстаран, які быў атабараны курсантамі і выпускнікамі вышэйшай школы Камітэта дзяржбяспекі.

На той час у Мінску ва ўсіх былі свае месцы для, як пазней сталі казаць, тусовак. Акторы збіраліся ў «мутным воку», буфеце філармоніі, якую перанеслі з клуба імя Сталіна і якая пасля стала Домам мастацтваў, куды хадзіць акторам недалёка даводзілася: і беларускі Купалаўскі тэатр, і рускі тэатр Горкага, і Оперны, і тэатр Юнага гледача месціліся побач…".

Почему сотрудники КГБ облюбовали этот ресторан, неизвестно. Как мрачно шутил Костя Ворон, один из героев романа, «побач трамвайная лінія, можна вагоны падганяць — і адразу з „Лета“ ў зіму, на Калыму, дзе Эдзі Рознэр восем гадоў граў у лагерах…». Кстати, в городском фольклоре за «Летом» закрепилось название «Рига носорога». «Поехать в Ригу» на алкогольном сленге означало «нажраться», а вот к чему тут носорог — до сих пор загадка.

В 1982 или в 1983 году в «Лето» с другом зашел будущий блогер Евгений Липкович. «Мой друг вернулся с шабашки, и мы искали, где отметить это событие, — рассказывает Евгений. — В центральных ресторанах мест не было, и мы отправились в „Лето“». Но там Липковичу совершенно не понравилось: «Это был второразрядный ресторан, где плохо было все: еда, интерьер, обслуживание».

Но уже через несколько лет ресторан был переоборудован в детское кафе. Как утверждает литературовед Анна Кислицына, в 1986-м оно уже работало в новом формате. Конец 1980-х и 1990-е — золотое время существования «Лета», которое было очень популярно у минчан.

«Три часа в очереди за глазированными сырками»

Дети из соседних домов приходили в «Лето» после уроков. Диджей Даша Пушкина, которая жила рядом с «Летом», вспоминала, что «после школы можно было простоять три часа в очереди за глазированными сырками. Их давали по паре штук детям в одни руки, поэтому есть их нужно было не спеша: сначала шоколад, потом сырок».

Но главные воспоминания минчан связаны с посещением кафе вместе с родителями. Как вспоминает минчанка Наталья Кузнецова, «в „Лете“ всегда было очень тепло, сейчас бы показалось, что дымно. Наверное, кухня не была полностью изолирована. В самом помещении очень сильно пахло смажнями (выпечка, напоминающая мини-пиццу)». Уровень обслуживания был стандартный, по крайней мере грубости или плохого обслуживания от официанток собеседница не вспомнила. По ее словам, на головах официанток были пилотки из белой ткани с кружевами, которые были пристегнуты к волосам невидимками.

Минчанка Маша Иванова вспоминает о любопытной системе обслуживания. Официантки выносили из кухни в зал отдельные деликатесы и ставили их на витрину за стеклом (в кондитерских на таких витринах обычно стоят пирожные и торты). Каждый из посетителей мог брать то, что пожелает, и относить к себе на столик.

Но большинство других блюд заказывалось через меню. Что запомнили гости «Лета»? Мороженое, взбитые сливки с орехами и сливки, посыпанные шоколадом; многослойное желе, желеобразные десерты, мусс (сладкий десерт), молочный коктейль без сиропа, шоколадный сироп, абрикосовый самбук, смажню с грибами, бренди «Корсар» и еду в горшочках. Причем порции были достаточно большими (по крайней мере по детским меркам), поэтому не все доедали их до конца.

Наталья Кузнецова рассказывает забавную историю:

— Мне тогда было 3 или 4 года. В тот раз мы пришли в кафе с моей подругой и нашими родителями. Подруге очень нравились взбитые сливки, и я, поддавшись ее влиянию, тоже захотела взбитых сливок. Родители рассказывали, что по моему лицу было видно, какая это для меня гадость, а я все ела и давилась. А когда папа предложил не доедать, я очень удивилась и ответила: «Я должна все доесть, мы же деньги уже заплатили!».

«Большие рабочие мужики с сильными кровавыми руками налегали на водку, разливаемую в стеклянные графинчики»

История «Лета» закончилась на рубеже 1990−2000-х. Последние годы кафе успела застать музыкальный критик и прозаик Татьяна Замировская, которая зимой 1998 года праздновала там свое 20-летие. Но тогда это заведение уже было рассчитано не только на детскую аудиторию.

— Внутри кафе действительно было лето — распаренные, разгоряченные, красные, как после бани, большие рабочие мужики с сильными кровавыми руками налегали на водку, разливаемую крикливой тучной продавщицей в стеклянные графинчики. Кого-то тихо тошнило в уголке. Некоторые мужики были с женами и детьми — тогда они садились за столики подальше, и детям приносили мороженое в алюминиевой креманке и крошечный сырок в фольге. Алюминиевое мороженое детства! Нигде, нигде его не было уже в этом пустом взрослом городе — а там все было подчинено его тусклому сероватому блеску! И не только оно радовало наш взор.

Сочное сметанное желе, дрожащее панической нежной своей молочной дрожью, пока мы несли его за столик! Лишенное запаха и вкуса, насыщенно-алое фруктовое желе, жесткое и тугое, этакий ягодный царь-студень! Клубничный мусс, на вкус напоминавший детсадовский мохеровый шарфик! Мороженое, политое бренди «Корсар» (кажется, мы называли его «Кортасар»). Мороженое с коньяком. Мороженое с шоколадной стружкой, горькой и мелкой, как карандашные очистки. Мороженое с порезанным на кусочки мармеладом. Это было идеальное место для ностальгии по советскому детству — тогда еще не выветрившемуся полностью.

Другие студенты ходили туда пить водку с большими кровавыми мужиками, мы же, нежные воспитанники лесов, полей и группы «Битлз», ходили туда за маленькими дрожащими желе и алюминиевым мороженым, которое редко-редко запивали белорусским коньяком из маленькой рюмочки. Это была попытка приобщиться к уходящему от всех прошлому, вскочить в последний пьяный вагон и сидеть там среди этих веселых пьяных людей, ковыряя алюминиевой ложечкой хрустящий пломбир.

По словам Замировской, через полгода она проходила мимо заведения, но оно «уже было не кафе и не лето. Видимо, кафе „Лето“ заканчивается одновременно с детством».

Когда закончилась история «Лета», точно не известно. Как объяснили сотрудники ресторана «Камяница», реконструкцию помещения на Первомайской, 18 они начали в 2002 году, открылись с июня 2003-го. Сотрудники «Лета» у них не работают. Все, что сохранилось от кафе, — память его посетителей, которым слегка завидуют более молодые читатели.