История TUT. Гусар из-под Гомеля в Крыму и первые "маски-шоу" под Балаклавой

160 лет назад на Крымском полуострове гремела война. В боевых действиях, причем по обе линии фронта, принимали участие и уроженцы Беларуси. Гусарской бригадой российской армии под Балакавой, где разыгралось одно из самых знаменитых в истории квалерийских сражений, командовал Иван Халецкий. Имение этого старинного рода до сих пор сохранилось под Гомелем.

Сумасшедший дом для лейб-гусар

Есть недалеко от Гомеля местечко Хальч, расположенное в живописнейшей местности на берегу Сожа. Видимо, не зря первые обитатели появились здесь уже в древнейшие времена — в лесном урочище неподалеку археологи обнаружили старинное языческое капище. В 1437 году князь литовской династии Свидригайло подарил Хальч представителю черниговского боярского рода Павлу Мишковичу. По имени своего нового поместья весь этот клан стал именоваться Халецкими. Принявшие католичество шляхтичи Халецкие построили здесь костел и монастырь, а затем покровительствовали расположившейся в Хальче католической миссии.

Правда, после войны 1812 года имение Хальч от прежних владельцев перешло другому шляхетскому роду — Войнич-Сеножетским. К этому времени род Халецких уже успел смешаться с белорусскими татарами, и в прадедушках у Ивана-Яна Халецкого ходил Урмаш Урусов Асанчукович-оглы. В биографии самого Ивана Халецкого, к сожалению, еще много белых пятен.

Он родился около 1807 года, в 1824 году был произведен в офицерский чин. Служил Халецкий в лейб-гвардии Гродненском гусарском полку, который квартировал сначала в Варшаве, а затем переведен был в Новгородскую губернию. Офицерская служба в элите элит — гвардейской кавалерии, была по силам только достаточно состоятельным помещикам. Но одновременно стоявший в захолустном местечке полк был и местом ссылки для провинившихся гвардейских офицеров. В Гродненский полк в то время был сослан и потомок шотландских наемников на московской службе, великий русский поэт Михаил Лермонтов. Впрочем, молодые гродненские гусары тоже не скучали.

Очевидно, популярные анекдоты про поручика Ржевского имеют под собой определенные основания. По словам еще одного «гродненца» Александра Арнольди, один из офицерских флигелей, где жили лейб-гвардейские корнеты и поручики, так и назывался — «Сумасшедший дом». Арнольди весьма колоритно описывал их быт в своих воспоминаниях: «Легко себе представить, что творилось в двадцати квартирах двадцати юношей, недавно вырвавшихся на свободу и черпающих разнообразные утехи жизни человеческой полными пригоршнями, и я полагаю, что Лесаж, автор „Хромоногого беса“, имел бы более материала, ежели б потрудился снять крышу с нашего жилища и описать те занятия, которым предавались мы часто по своим кельям…».

Впрочем, ко времени прибытия в полк Арнольди в 1837 году Иван Халецкий был старшим офицером и уже вряд ли упражнялся в подобных безумствах. Арнольди пишет: «1-м эскадроном командовал ротмистр Иван Альбертович Халецкий, магометанин из польских татар, лихой эскадронный командир…».

Насчет «исламского вероисповедания» Ивана Альбертовича — большой вопрос, возможно, это был своего рода изысканный эпатаж дальнего потомка белорусских татар. Нельзя списывать со счета и то обстоятельство, что после подавления восстания 1830−1831 года офицеру императорской армии было более выгодно считаться «татарским магометанином», чем ополяченным католиком. Арнольди пишет: «Вообще в нашем полку был сброд порядочный… Разные авантюристы изобиловали в полку, и бог знает, каких только национальностей у нас не встречалось».

В скором времени Иван Альбертович женился на Анне Дмитриевне, урожденной Колокольцевой, у них родилось двое сыновей — Дмитрий и Александр. Затем Иван Халецкий был назначен командиром Киевского гусарского полка. К новогоднему празднику 1847 года полковник Халецкий был награжден орденом Святого Георгия IV класса. 26 ноября 1852 года Иван Альбертович был произведен в чин генерал-майора. Все шло, как говориться — чин по чину. Потом началась Крымская война.

Сабля Халецкого и гибель английской аристократии

Уже весной 1854 года гусарский Его Императорского высочества Князя Николая Маскимилиановича Лейхтенбергского (Киевский) полк прибыл в Севастополь. Кавалерии в этой морской крепости никогда не было, и весь город сбежался смотреть на гусар в ярких мундирах.

«Когда гусарский полк герцога Лейхтенбергского вступал в город, светлейший выехал к нему навстречу. Командир полка Халецкий, увидев князя издалека, молодецки подобрав лошадь, лихо подскакал к князю. Он произвел на светлейшего приятное впечатление, и князь громко поздоровался с полком. Гусары грянули дружно, и с того времени он полюбил этот полк, хотя и неопытный, еще незакаленный, но хороший, полный рвения и готовности. В день встречи лейхтенбергцев князь ехал рядом с полком; Халецкий, рисуясь на борзом коне, представлял его светлости эскадронных командиров по одиночке. Светлейший был, видимо, доволен. После холодности моряков ему особенно отрадно было видеть сочувствие к себе этих войск» — писал адъютант главнокомандующего светлейшего князя Меньшикова Аркадий Панаев.

Видимо, умения расположить к себе начальство нашему земляку было не занимать. Накануне первого же сражении этой войны на реке Альма генерал-майор Халецкий фактически уже командовал 2-й бригадой 6-й кавалерийской дивизии. Однако активного участия в Альминском сражении гусарская бригада не приняла. Легенда гласит, что во время рекогносцировки Меньшикова киевские гусары попытались атаковать небольшой отряд английских драгун, но отступили при первых выстрелах. И за это рассерженный Николай I якобы приказал им снять шпоры с правой ноги. Неизвестно, управлял ли сам Халецкий своей лошадью с помощью одной шпоры, но вот вскоре проблемы коснулись его сабли. Личное холодное оружие у гусарского генерала было непростое — дорогой, богато украшенный клинок восточной работы.

Незадача с саблей Халецкого случилась во время Балаклавского сражения 25 октября 1854 года. В ходе этого боя которого произошла самая известная в мировой истории кавалерийская атака.

Нет нужды описывать подробно весь ход этого знаменитого сражения, экранизированного Голливудом и воспетого Редьярдом Киплингом. Остановимся только на том, что касалось нашего героя. Уже вскоре после начала сражения русская пехота заняла редуты на подступе к Балаклаве, ставшей главной морской базой союзников. Занимавшие эти редуты турки были обращены в паническое бегство. Потом казаки попробовали прощупать шотландскую пехоту в необычном наряде из клетчатых юбок — но были отбиты плотным винтовочным огнем. Тогда к атаке стала разворачиваться кавалерийская бригада Халецкого. Гусары шли на рысях в плотных колоннах, в две линии. Впереди двигался Киевский полк, во второй линии — Ингерманландский. Первым дивизионом киевских гусар командовал полковник Войнилович.

Гусарам приказано было атаковать укрепленный лагерь британцев, где они оставили свой артиллерийский парк. Но противник с окрестных высот открывает по гусарам все усиливающийся перекрестный огонь из ружей и пушек, и убитые и раненные начинают валиться из седел. Но это еще не самое страшное — поднявшись на возвышенность, Халецкий неожиданно видит перед собой большую массу английской конницы. И тут же тяжелая кавалерийская бригада генерала Скарлетта двинулась вперед — сухая крымская земля загудела под копытами сотен лошадей, набиравших скорость.

Свидетелем сражения был Бертран Рассел, журналист газеты «Таймс», первый военный корреспондент в истории. Он с восторгом ожидает, как «перед нами развернется бой во всем его ужасающем великолепии».

А в это время гусарская бригада Халецкого приостановилась, упершись в виноградники и ровняя расстроенные ряды. И тем потеряла инерцию движения. Но вот киевские гусары в расшитых сверкающими позументами мундирах все же переходят на галоп, к ним присоединяются русские драгуны. В рядах англичан пронзительно заиграли трубы, и две конные массы столкнулись со страшной силой. В первые же секунды после столкновения около сотни людей и лошадей упало на землю. Затем началась сабельная рубка…

При этом рассудительные англичане старались всеже не атаковать в лоб, но ударили по флангам русских. К тому же тяжелые британские драгуны на крупных лошадях успели набрать большую скорость для удара, и как пишет Рассел, с нескольких направлений, как нож, разрезали порядки русской кавалерии. Но киевские гусары рубятся отчаянно. Командир бригады Иван Халецкий — в гуще боя. Он успел разрядить свой пистолет и взялся за саблю. Но сильным ударом королевский драгун выбил клинок из рук Халецкого. Обезоруженному генералу грозила смерть или плен. Но дальше, согласно красивой легенде, произошло чудо — ординарец Халецкого унтер-офицер Пивенко отдал командиру свою саблю, а сам спрыгнул с коня за генеральской, поднял ее и еще успел отбить направленный на Ивана Альбертовича удар. За несколько лет до этого унтер-офицер Пивенко был лично отмечен Николаем I на императорском смотру, но от предложения перейти в лейб-гвардию отказался. Эта привязанность старого гусара к своему Киевскому полку и спасла, в конечном итоге, жизнь его командира. Но невредимым из боя Иван Халецкий все равно не вышел — английская сабля рассекла ему шею и ухо.

Разбором фехтовального умения британских и русских кавалеристов в этом бою потом много занимались с обеих сторон. Фехтовать на саблях учили только солдат российской гвардейской кавалерии, нижних чинов армейской конницы обучали лишь рубке лозы, а приемам владения клинком — только по воздуху, зачастую — в строю «пешем по конному». Но даже англичане описывали случаи, когда русские солдаты, получив по пять уколов палашом, продолжали размашисто и неистово рубить своими саблями — как умели, но с огромной силой.

Сабельный бой длился 7 минут. Потом под угрозой окружения бригада Халецкого вынуждена была отступить, вновь попав под сильнейший артиллерийский огонь. От него гусары и понесли самые тяжелые потери. Однако английские и шотландские «тяжелые» драгуны тоже отошли за свою пехоту.

А потом состоялась эта знаменитая атака английской Легкой бригады. Говорят, в это роковое наступление британская легкая кавалерия отправилась из-за неправильно переданного приказа. Кто его исказил — непонятно до сих пор. То ли однорукий ветеран сражения под Ватерлоо английский командующий лорд Раглан его нечетко сформулировал, то ли его посыльный капитан Нолэн ни туда рукой указал. Или командир всей английской кавалерии генерал Лукан так оригинально решил избавиться от ненавистного ему зятя — командира Легкой бригады Кардигана?

Как бы там ни было, но британские гусары и уланы с изумительной и самоубийственной храбростью бросились в атаку по узкой долине прямо на жерла русских пушек. И вот, промчавшись через артиллерийский огонь и саму русскую батарею, английские «легкие», несмотря на страшные потери, налетели на нашу гусарскую бригаду. Кавалеристам Халецкого в этот день фатально не везло — они стояли скученно и просто не смогли вовремя двинуться навстречу в контратаку. При попытке остановить их беспорядочный отход погиб храбрый полковник Войнилович.

Но уцелевшие от русской картечи британцы теперь сами оказались в западне — путь отступления им преградил Сводный уланский полк полковника Еропкина. Эти молодые уланы-резервисты и перекололи и изрубили несколько зарвавшихся полков английской элитной кавалерии. В состав полка Еропкина входил и резервный эскадрон Литовского уланского полка ротмистра Вержбицкого. В полку служил также потомок старинного белорусского рода поручик Корибут-Кубитович, оставивший свои подробные воспоминания об этом деле. Сам командир Сводного полка полковник Еропкин, как и генерал Халецкий, оказался на поле боя без сабли. Только в отличие от не отличавшегося таким физическим здоровьем Ивана Альбертовича, полковник Еропкин, согласно легенде, нокаутировал британцев своими пудовыми кулаками.

В балаклавской «долине смерти» остался лежать цвет английской аристократии. Самого командира Легкой бригады лорда Кардигана от преследования русских улан спасла только его великолепная верховая лошадь.

Гусарская бригада Халецкого за весь бой под Балаклавой потеряла убитыми и раненными 300 человек. Тяжелая бригада англичан — около 120. В Легкой бригаде британцев за 25 минут атаки в строю осталось менее трети.

Отставка в Самаре и служба Жонду

Дело под Балаклавой стало едва ли не единственным сражением Крымской войны, скорее проигранном союзниками. Помимо свитера «кардиган», еще одна новинка гардероба связана с Крымской войной — вязаная шапка-маска. Союзники стали впервые массово ее применять холодной зимой под Балаклавой, а ныне «балаклава» очень полюбилась уличным экстремистам, террористам и спецсилам полиции.

А вот сабля Ивана Халецкого, как предполагает исследователь Сергей Ченнык, все же досталась в качестве трофея британцам. Но и наш кавалерийский генерал не долго оставался без личного оружия — вскоре подчиненные преподнесли ему новый, искусной работы златоустовский клинок. На сабле были изображены сцены из Бородинского сражения, «Битвы народов» под Лейпцигом, «Гектор под Троей» и сражения под Полоцком. На долах было написано: «Ивану Альбертовичу Халецкому от общества офицеров гусарского полка 6 генваря 1855 года». Орнамент был выполнен из литого серебра, головку рукояти украшала голова Геракла. Клинок был булатный, сабля выполнена в восточном стиле — видимо, в подражание утраченной под Балаклавой. Сегодня сабля Халецкого считается одним из самых ценных экспонатов такого рода в московском ГИМе.

После завершения Крымской войны в начале 1857 года Иван Халецкий будет назначен командиром уланской бригады 4-й кавалерийской дивизии. Но к лету этого же года он по состоянию здоровья выйдет в отставку и из Харькова переедет в Самару к родственникам. Местные газеты до 1862 года часто сообщают о его поездках за границу. Действительно ли поправлял он там свое пошатнувшееся здоровье? Или речь шла о чем-то другом? Ведь когда в 1863 году в Польше и Беларуси начнется восстание, то отставной генерал русской армии перейдет на сторону польского повстанческого правительства — Жонда. По крайне мере, так об этом сообщает его сослуживец Арнольди. Подробности об участии Халецкого в восстании 1863 года пока неизвестны. А вот кавалерийский ротмистр Федор Вержбицкий во главе конных ратников, наоборот, принимал участие в охранении Гомельского уезда от повстанцев.

Однако отставной генерал со столь противоречивым послужным списком, тем не менее, впоследствии будет все же похоронен в Самаре на кладбище Иверского монастыря. В мае 2000 года в Самаре на территории этого бывшего монастыря был раскопано захоронение мужчины лет 55-ти, на котором сохранились фрагменты мундира с генеральскими эполетами. Предположительно, это были останки Ивана Халецкого.

Дворец Халецких под Гомелем

Сегодня о былом присутствии рода Халецких в нашем краю напоминает разве что их особняк в местечке Хальч.

В 1887 году, когда имение давно уже принадлежало новым помещикам Войнич-Сеножетским, здесь останавливался знаменитый польский художник Наполеон Орда, который сделал зарисовки особняка. Ныне это здание красного кирпича с обсыпавшейся штукатуркой вполне соответствует стилю романтизма позапрошлого столетия. Особняк Халецких сегодня принадлежит ГИКУ «Гомельский дворцово-парковый ансамбль» и служит местом хранения различных второстепенных экспонатов. В частности, сюда были свезены остатки демонтированной экспозиции Великой Отечественной войны — после упразднения Гомельского областного краеведческого музея, на месте которой были организованы мемориальные залы Румянцевых-Паскевичей.

В начале 2000-х годов из Киева в Гомель приезжал человек, представившийся как потомок шляхетского рода Халецких. Он даже посетил бывшее имение в Хальче, обещал некую помощь для его реставрации. Правда, о реституции — возвращения собственности бывшим владельцам, в Беларуси дело еще не дошло. По крайней мере, — пока.

Источники, использованные автором статьи:

Сергей Ченнык. Крымская кампания (1854−1856 гг.) Восточной войны 91853−1856 гг.). Часть «От Балаклавы к Инкерману». Севастополь. 2014.

Корибут-Кубитович. Воспоминания о Балаклавском деле 13 октября 1854-го года//Дубровин Н.Ф. Материал для истории Крымской войны и обороны Севастополя. Вып.4. СПб., 1872.

А.И. Арнольди. Из записок// М.Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников. М., 1989