"Князь" в "Ментовских войнах". Белорусский актер рассказал о съемках в популярных сериалах
22.10.2014 16:33
—
Новости Культуры
В восьмом сезоне прошедших по НТВ "Ментовских войн" одну из ролей сыграл гомельчанин Андрей Карако, хорошо известный местным театралам. В сериале его персонаж – беспринципный карьерист Давид Ираклиевич Дадиани, которого за глаза называют "Князем". Признавшись в беседе, что не любит давать интервью, для TUT.BY Андрей все же сделал исключение, рассказав о съемках в кино и о той стороне актерской профессии, которая всегда остается за кадром.
К "фирменному" заведению гомельских актеров – "Театральному" кафе - Андрей приезжает в такси. Бейсболка, кожанка, джинсы с заплатками никак не вяжутся с образом одетого с иголочки "Князя" – начальника убойного отдела, в который переведен главный герой Роман Шилов.
– На самом деле нет. Я действительно вырос в гримерках, с детства знал, что такое падуга, что такое кулисы, как они пахнут, сколько в них пыли и вот этой театральной атмосферы. Вместе с родителями, которые гастролировали по 3-4 раза в год, объездил почти весь СССР, сменил множество школ.
Да, меня пацаном еще вводили в спектакли, давали какие-то мелкие, эпизодические роли. Но вместе с тем я оставался тем, кем был – довольно стеснительным подростком. И хотя сама жизнь театра нравилась, становиться актером не было ни малейшего желания.
В 1991-м году поступил в Севастопольское высшее военно-морское инженерное училище. Но тогда развалился Союз, и нам сказали, что как военнослужащие Украины мы не сможем покидать ее территорию. Я не стал принимать присягу и вернулся в Гомель. Поступил в БИИЖТ (ныне Белорусский государственный университет транспорта. – TUT.BY). Однако быстро понял, что вот этого ВООБЩЕ не хочу. Чертежи, формулы, расчеты… Учил по ночам математику и думал: "Зачем мне это? Кем я стану?". Быть инженером – точно не моя история.
Учиться ради диплома или просто "косить" от армии тоже не хотелось. Предпочел пойти служить. Вот тут точно театр получился. Бросали меня с места на место – я и под Брестом служил, и в Березе в "красных казармах", и в Марьиной Горке в ВДВ несколько месяцев, и в ПВО…
– Кстати, армейская служба – одна из вечных тем форумных дискуссий. Как ты считаешь, она нужна?
– Лично мне армия дала ценный опыт в сконцентрированном виде. Не знаю, как сейчас, тогда, в 90-е, там было сложно. Ты попадаешь… не знаю… может, грубо прозвучит, в стаю. И в ней уже фактически все мужики: каждый со своим прошлым, в том числе дворовым, со своей историей и взглядами на жизнь. Или, как тогда было модно говорить, со своими "понятиями". И в такой атмосфере происходит становление – насколько ты занимаешь свою позицию, насколько готов ее отстаивать и как тебя принимают другие.
Не могу сказать, что я стал универсальным солдатом. Если на то пошло, военными специалистами высокого класса становятся не за полтора года. Хотя, конечно, полезные навыки приобрел: научился оружие держать, несколько раз с парашютом прыгал. Чем плохой опыт?
Однако при этом тех, кто не служил, осуждать не спешу. У каждого своя ситуация, свои мотивы. Мне самому, может, и жаль немного времени, за которое можно было что-то сделать. С другой стороны, неизвестно, что могло бы произойти на гражданке. Время тогда шальное было. И я был шальным. Милиция, приводы…
– Даже такие факты есть в биографии?
– Были. Многие тогда проходили через это. Наконец, именно в армии произошло переосмысление некоторых вещей. Не знаю, может, на постах в караулах мозги проветрились (смеется). И обстоятельства так совпали, что тогдашний художественный руководитель Гомельского драмтеатра Александр Короткевич набирал первый экспериментальный курс. Я узнал про это и, как щелчок тумблера: "Хочу!". И щелкнуло так, что захватило сразу – вдруг понял, что это действительно мое и, как бы ни складывалось, ни на миг не жалею о выборе. К тому же точно знаю – он полностью осознанный, а не слепое повторение родительского пути.
В общем, поступил в академию, одновременно, как и остальные ребята, работал в гомельском театре. Нас было трое парней и пять девушек. Все остались в профессии – случайных людей не оказалось. Сцена случайных людей выдавливает.
– Это были съемки в "Последнем бронепоезде", где я сыграл одного из уголовников. Главным впечатлением стало знакомство со многими известными в российском кинематографе людьми. Такими, как режиссер Зиновий Александрович Ройзман, актеры Денис Никифоров, Иван Кокорин, а также – исполнитель главной роли Андрей Владимиров Панин. Позже мы еще снимались вместе в "Журове-2".
Андрей Владимирович был талантливейший актер и просто замечательный человек, с которым мы постоянно общались. Он все в Москву меня перетаскивал, приглашал на роль в своем фильме "Внук Гагарина". Но у меня тогда не получалось вырваться на съемки. А за пару дней до трагедии мы с актером Толей Гущиным звонили Панину, договаривались встретиться по приезде в Москву…
Потом я попал к режиссеру "бронепоезда" в картину "Смерш". Про то, как офицеры-контрразведчики ликвидируют банду, терроризирующую провинциальный городок. Один из ее членов – штатный киллер Кудрый, бегал там и всех убивал из ППШ. Признаюсь, это был я. (Смеется.).
Снимали полтора месяца в Гродно и столько же в Минске. Новые впечатления, новые знакомства, в том числе с актером Антоном Макарским. С ним мы тоже сдружились, а недавно закончили 16-серийный проект "Красотка", который снимался в Минске. Там уже без погонь, без стрелялок, но обещает быть весьма интересным.
После "Смерша", в общем-то, и пошло-поехало – на сегодня уже около 70 ролей. В основном сериалы. В "полном метре" снимался немного. Например, в "ПираМММиде" – играл следователя, который угрожал Мамонтову в исполнении Алексея Серебрякова.
– А как оказался в "Ментовских войнах"?
– Позвонили из Питера – пригласили. Чуть раньше я играл в сериале "Гончие", который снимала та же компания. К тому же режиссер 8-го сезона "войн" – тоже белорус Денис Скворцов. На роль Дадиани меня утвердили без проб. Потом в течение полугода мотался на съемки.
О, кстати… (достает смартфон). Хорошо, что напомнил, надо позвонить "Шилову", поздравить – у Александра Устюгова день рождения сегодня. Саша вообще молодец – актер великолепный: и в театре играет, и в кино, и сам снимает.
Ну а его персонаж в сериале – это отдельный разговор. Роман Шилов – образ яркий, запоминающийся, узнаваемый. Его уже и менты, и бандиты, и высшие чины питерские отлично знают. За годы съемок Саша настолько проникся этой ролью, настолько в ней силен.
На площадке он то и дело вносил коррективы, потому что и сам уже мыслит, как опер, многие вещи просто чувствует. Если видит какой-то ляп, несоответствие в сценарии, так и говорит: "Да не могло этого быть – Шилов бы так не поступил. Он бы так не сказал…"
– Но в фильме ты, кажется, его не очень любишь…
Открыть/cкачать видео (6.43 МБ)
– Ничего личного, поверь – работа такая (смеется). В сценарии этих реплик про трагедию в виде фарса не было. Это наша импровизация. Таким образом, мы как бы ненавязчиво показали, что Дадиани по своей натуре дуболом, и выразили саркастичное отношение к нему со стороны Шилова.
Вот это как раз один из моментов, которые рождаются на съемочной площадке сами по себе. Однако возможно это только тогда, когда есть тандем, понимание, какое-то общее чутье. Если один говорит "а", другой говорит "бэ" – сцена не получится.
– Чем еще запомнились съемки?
– Прежде всего атмосферой, которой пропитываешься насквозь. Съемки ведь шли в настоящих отделениях полиции. Мы снимаем, а у них "свое кино". Задержанных приводят, слышим - дежурный сотрудников отправляет: там грабеж, там драка, ножевое ранение… Причем все это буднично, обыденно, не вызывает у полицейских особых эмоций. Для них это рутина. Получили вызов, спокойно вышли, поехали. Профессия, конечно, – не позавидуешь…
Ну и съемочная группа – замечательные ребята, очень легко с ними работать. Обожаемый всеми Джексон, который меня в заложники брал – Дима Быковский, он и в жизни такой: балагур, весельчак, шутит постоянно. Очень крутой.
Вообще, "Ментовские войны" уже десять лет показывают – народ смотрит. Наверное, сериал более или менее близок к реальной жизни, вот зрителям и нравится. Меняются режиссеры, а новый режиссер – это новое дыхание.
В девятом сезоне, который сейчас снимается, моего персонажа, к сожалению, не будет – сценаристы его почему-то не прописали. Хотя, на мой взгляд, история отношений Дадиани с Шиловым не закончилась.
– Да тут можно целый список составить. И все равно он будет неполным, потому что всего не предусмотришь. Только со стороны кажется, что сыграть маленькую роль – проще простого. На площадке все иначе. Как говорится, быть грибом в пятом ряду все равно сложно – надо быть грибом. Иногда даже небольшой эпизод снимается очень тяжко...
В сериале "Я – сыщик" я играл наркомана, и по роли должен в кадре курить и пить пиво. И вот, значит, съемки, пять часов утра… А что-то там не заладилось, и у меня – 11 дублей! В каждом нужно выпить больше чем полбокала пива и выкурить почти полсигареты. Пиво, конечно, безалкогольное, но все равно – попробуй ради интереса. Пью и думаю: "Да когда же это все закончится?!". Кстати, вскоре после этого бросил курить.
Или в фильме "Медвежья шкура" – к моему герою приезжает друг, они должны есть шашлык. Мне реально безумно хотелось есть, а тут еще запах этот… "Ну, здорово – сейчас наемся!". И вот, начинаем работать, мне надо в кадре съесть три куска шашлыка, и… не идет текст у партнера. Дубль, второй, третий – я все ем и ем. Потом еще мои "крупняки" снимаем, опять есть надо… Проклинал все на свете! Думал, больше никогда в жизни есть не стану! Закончили наконец – перерыв. Меня без задней мысли зовут: "Андрей, обедать будешь?" ЧТОООО?! КУДА?! После этих съемок я мясо очень долго не ел…
Постельные сцены – отдельная тема. Приезжаешь иногда, первый съемочный день и сразу "постель". Спрашиваю: "Ребят, ну зачем вы так ставите? Я партнершу ни разу не видел, не знаю, как ее зовут. Дайте хоть познакомиться". Нужно ведь обсудить, договориться, будем мы целоваться, не будем – так же не делается с наскока. Режиссер отвечает: "Вот и познакомитесь. Я ее знаю, я ее снимал – она нормальная…" В итоге сняли, конечно, сыграли немножко по-другому, без обжималок всяких…
Понятно, что не порно делаем, но все же момент стеснительности, смущения присутствует. Сложно абстрагироваться и делать вид, будто ничего с тобой не происходит. Все происходит. И всегда думаешь: "Вот сейчас начнется – как режиссер будет придумывать, какие поступят ценные указания…" Легче, если знаешь партнершу – учились вместе или снимались в паре уже. В идеале, чтобы общались вне площадки, в бассейне плавали, на пляже купались.
Хотя иной раз и текст такой попадется, что проще "постель сыграть". Читаешь сценарий: "Боже мой, да нормальные люди так вообще не разговаривают!" Ну, или надо быть слишком витиеватым, чтоб так выражаться.
Единственное исключение – это когда речевой гротеск, который специально создается. В одной картине мой персонаж – адвокат, произносит на деревенской свадьбе тост: "Дорогие брачующиеся! Мы как социально интегрированные индивидуумы исходя из критериев материального субъективизма, не вправе скрывать реальность, данную нам в ощущениях. А реальность такова, что субъективизм, как правило, доминирует над конструктивизмом. Я согласен, что ситуация патовая, но если абстрагироваться, то счастье моментально сублимируется. Именно это приходит на ум, глядя на эту прекрасную пару". Выучить это было просто нереально. Но, когда я это сделал, оно настолько мощно отложилось в голове – наверное, на всю жизнь запомнил.
Иногда сцена эмоционально, психологически сложная. Бывает трудно просто сидеть и органично молчать в кадре, заполнять паузы. Если при этом еще у тебя на лице должны отражаться какие-то размышления, твое внутреннее состояние... А иногда р-раз - и вдруг с первого дубля все сняли. Сам удивляешься: "Да ладно?!".
– Желание порою возникает, но нужно быть абсолютно уверенным, что все правильно получится. Вспоминаю, опять же, слова Панина – в "Последнем бронепоезде" мы дрались, и нужно было на ходу выпрыгивать из вагона. Я сказал, что могу – сам буду прыгать. Андрей Владимирович подошел и сказал: "Вот ты сейчас прыгнешь, сломаешь ногу, и всё – никому ты больше не интересен". Это действительно так.
Как-то нужно было мчаться на водном мотоцикле, врезаться, разбиваться. Перед этим гонял на нем пять часов, сорок раз попробовал – решили, что смогу. Слава Богу, все получилось.
А в фильме у Карена Оганесяна меня под водой вообще убивали. К этим съемкам мы готовились полмесяца: ходили в дайвинг-центр, я тренировался, отрабатывал погружения. Нырнув, надо было найти человека, который сидит под водой и держит еще один баллон – он дает тебе глотнуть воздуха. Потом еще спускаешься до дна – на глубину 3-4 с половиной метра, поплыл до куста и выплываешь из-за него на оператора, который в водолазном снаряжении. Нужно так, чтобы правильно в кадр попасть. После этого ждешь, когда тебя сзади схватят и "перережут горло".
Когда на открытой воде снимали, я в ней 4 часа провел. Но тут я не сомневался, так как плаваньем занимаюсь – каждый день в бассейн хожу.
А как-то на съемках одному актеру нужно было ехать на машине и сделать крутой вираж. Он отказывался, говорил, что не водит, но его все же убедили – мол, все просто, коробка-автомат. Парень поехал и врезался. Хорошо хоть никто не пострадал, однако автомобиль побит – восстанавливать надо, продюсер влетел…
А чему удивляться? Даже профессиональный каскадер не может дать 100%-ной гарантии – это же техника. А с лошадьми, например, еще сложнее. Нужно не только в седле самому держаться, но и чтобы животное к тебе привыкло, если вам долго в кадре работать. Приятель рассказывал, как на съемках согласился сам в седле сидеть, а лошадь как понесла его… за горизонт.
Одно дело придумать трюк, удар, драку, а другое – показать в кадре. Поэтому каждый должен заниматься своим делом. Есть подготовленные люди, а если самому лихачить, можно сделать только хуже. Это неоправданный риск.
– Это блеск. Теперь послушай про "нищету". (Смеется.) Начнем с заработков. Немногим удается жить за счет кино – по крайней мере, у нас. Хорошо, когда есть предложения, ты востребован. Но их может и месяцами не быть – как повезет.
Для большинства актеров основная работа – театр. А на сцене точно не разбогатеешь. Приходится крутиться кто как может. Моноспектакли, корпоративы, сейчас вот Новый год скоро – даже утренники в детских садах, ничего зазорного в этом нет. Сейчас сериалы к нам в Беларусь пришли – в Минске много снимают. Сам формат предусматривает множество эпизодических ролей, которые должны играть все же не люди с улицы, а настоящие актеры – со знанием текста, пониманием роли, пониманием профессии. Приглашают людей из провинциальных театров – это хорошее подспорье.
Ну, про работу я уже много рассказал. Она действительно интересная, необычная, но вот с семейным бытом ее тяжело совмещать. Гастроли, поездки, репетиции, вечером – спектакли… Все-таки обустройство личной жизни требует совершенно иного подхода, поэтому среди нас много одиноких людей – и мужчин, и женщин.
Да и чисто физически не каждый потянет. Бывает, у тебя главная роль, но отработать ее надо за три дня. И вот тебя с утра до ночи возят по объектам – только и успеваешь сценарий читать да костюмы менять. Под конец уже не соображаешь, кто ты и где ты – в таком бешеном ритме все происходит…
Слава – тоже медаль, у которой есть обратная сторона. Как только становишься популярным – твою личную жизнь обсуждают все кому не лень. Синдром "бабушки у подъезда" – вот он напился, вот он развелся… Да это обычная жизнь, как у всех людей. Но сантехник Иванов никому не интересен, зато актер, певец, политик, еще какой-то публичный деятель – другое дело.
Меня, к счастью, пока минуло – видимо, еще не настолько известен...
– Тогда, боюсь, у нас для тебя сюрприз…
– Спасибо, приободрил. (Смеется.) На самом деле я стараюсь не давать поводов для сплетен. У меня нет тяги к каким-то тусовкам, предпочитаю больше общаться в своем кругу. Не люблю ходить на "телек", рассказывать что-то… Ну, правда, о чем? Каждый раз одно и то же?
Вот ты берешь интервью, а я ж не знаю, что ты напишешь. Уже был печальный опыт общения с прессой – столько ляпов наделали, даже имена попутали. Вообще, я категорически не люблю говорить про деньги и личную жизнь. Хотя вот про сына скажу. Егор, 12 лет – занимается хоккеем, играет в молодежной "Юности" под номером 91. Ходил недавно на его игру, смотрел – они первые в турнирной таблице. Вот это здорово, это – гордость!
– На сцену его не тянет? Гены все-таки, в третьем поколении.
– Не, не, не… Была возможность, ему предложили сняться. Он сразу сказал: "Пап, я не хочу нигде сниматься! Там надо текст учить, репетировать – не хочу". Я его прекрасно понимаю и даже рад, что его не тянет. Может быть, странно звучит, но я бы не хотел, чтоб и его затянуло…
Да, это мои родители 40 лет на сцене уже, оба на пенсии и до сих пор работают. И других актеров много, которые десятилетиями в театре служат. Но это – другое поколение. Для них это даже не образ жизни. Для них это – сама жизнь.
– Если не секрет, чем в настоящее время занимаешься?
– Как я уже говорил, недавно закончили "Красотку" для телеканала "Россия". С ним же у меня еще контракт на два года – снимаюсь в так называемых фильмах выходного дня. Это, как правило, житейские истории – небольшие картины по 2-4 серии.
Есть предложение поучаствовать в одной антрепризе в Москве, если все нормально – после Нового года начнутся репетиции. Если честно, уже скучаю по сцене, по атмосфере, дыханию зрительного зала… Этого не хватает, но это тоже хорошо. Потому что когда возвращаешься после перерыва – происходит настоящий взрыв эмоций, получаешь заряд энергии и позитива.
Конечно, театр сейчас другой, все ударились в какие-то новации, новые взгляды, виденья, веянья – такой модный тренд. Порой охота сказать: "Ребята, погодите! Давайте хотя бы классику осилим – она у нас такая богатая и замечательная". А главное – никогда не устаревает.
Вдумайся – Островский в пьесе "Без вины виноватые" поднимал тему детей, ставших сиротами при живых родителях. Насколько злободневная тема! Сегодня она, может быть, еще более актуальна, чем тогда, когда писал автор. То же применимо и к чеховскому "Вишневому саду", и ко многим другим произведениям, идеи которых мы должны донести людям. Нам хотя бы этот пласт поднять.
– Традиционный финальный вопрос – о планах?
– А никаких планов. Я пока не знаю своих планов. И мне это нравится.
– Спасибо за интервью. Творческих успехов!
К "фирменному" заведению гомельских актеров – "Театральному" кафе - Андрей приезжает в такси. Бейсболка, кожанка, джинсы с заплатками никак не вяжутся с образом одетого с иголочки "Князя" – начальника убойного отдела, в который переведен главный герой Роман Шилов.
В биографической справке на сайте kino-teatr.ru не сказано о том, что Андрей – актер во втором поколении. Его отец – Владислав Владиславович Карако играет на сцене областного драмтеатра с 1974 года. Здесь же заведующей труппой трудится мать – Кристина Константиновна.Андрей Владиславович Карако родился 4 февраля 1975 года. С 1995 года актер Гомельского областного драматического театра. В 1999 году окончил актерское отделение Белорусской государственной академии искусств (мастерская профессора В.А. Мищанчука). В 2010 году окончил кафедру режиссуры театра Белорусской государственной академии искусств (мастерская Р.С.Талипова).
"Становиться актером не было ни малейшего желания"
– Андрей, с учетом "творческой наследственности" выбор профессии, очевидно, был предопределен?– На самом деле нет. Я действительно вырос в гримерках, с детства знал, что такое падуга, что такое кулисы, как они пахнут, сколько в них пыли и вот этой театральной атмосферы. Вместе с родителями, которые гастролировали по 3-4 раза в год, объездил почти весь СССР, сменил множество школ.
Да, меня пацаном еще вводили в спектакли, давали какие-то мелкие, эпизодические роли. Но вместе с тем я оставался тем, кем был – довольно стеснительным подростком. И хотя сама жизнь театра нравилась, становиться актером не было ни малейшего желания.
В 1991-м году поступил в Севастопольское высшее военно-морское инженерное училище. Но тогда развалился Союз, и нам сказали, что как военнослужащие Украины мы не сможем покидать ее территорию. Я не стал принимать присягу и вернулся в Гомель. Поступил в БИИЖТ (ныне Белорусский государственный университет транспорта. – TUT.BY). Однако быстро понял, что вот этого ВООБЩЕ не хочу. Чертежи, формулы, расчеты… Учил по ночам математику и думал: "Зачем мне это? Кем я стану?". Быть инженером – точно не моя история.
Учиться ради диплома или просто "косить" от армии тоже не хотелось. Предпочел пойти служить. Вот тут точно театр получился. Бросали меня с места на место – я и под Брестом служил, и в Березе в "красных казармах", и в Марьиной Горке в ВДВ несколько месяцев, и в ПВО…
– Кстати, армейская служба – одна из вечных тем форумных дискуссий. Как ты считаешь, она нужна?
– Лично мне армия дала ценный опыт в сконцентрированном виде. Не знаю, как сейчас, тогда, в 90-е, там было сложно. Ты попадаешь… не знаю… может, грубо прозвучит, в стаю. И в ней уже фактически все мужики: каждый со своим прошлым, в том числе дворовым, со своей историей и взглядами на жизнь. Или, как тогда было модно говорить, со своими "понятиями". И в такой атмосфере происходит становление – насколько ты занимаешь свою позицию, насколько готов ее отстаивать и как тебя принимают другие.
Не могу сказать, что я стал универсальным солдатом. Если на то пошло, военными специалистами высокого класса становятся не за полтора года. Хотя, конечно, полезные навыки приобрел: научился оружие держать, несколько раз с парашютом прыгал. Чем плохой опыт?
Однако при этом тех, кто не служил, осуждать не спешу. У каждого своя ситуация, свои мотивы. Мне самому, может, и жаль немного времени, за которое можно было что-то сделать. С другой стороны, неизвестно, что могло бы произойти на гражданке. Время тогда шальное было. И я был шальным. Милиция, приводы…
– Даже такие факты есть в биографии?
– Были. Многие тогда проходили через это. Наконец, именно в армии произошло переосмысление некоторых вещей. Не знаю, может, на постах в караулах мозги проветрились (смеется). И обстоятельства так совпали, что тогдашний художественный руководитель Гомельского драмтеатра Александр Короткевич набирал первый экспериментальный курс. Я узнал про это и, как щелчок тумблера: "Хочу!". И щелкнуло так, что захватило сразу – вдруг понял, что это действительно мое и, как бы ни складывалось, ни на миг не жалею о выборе. К тому же точно знаю – он полностью осознанный, а не слепое повторение родительского пути.
В общем, поступил в академию, одновременно, как и остальные ребята, работал в гомельском театре. Нас было трое парней и пять девушек. Все остались в профессии – случайных людей не оказалось. Сцена случайных людей выдавливает.
"Ментовские войны" снимали в полиции
– С чего началась работа в кино?– Это были съемки в "Последнем бронепоезде", где я сыграл одного из уголовников. Главным впечатлением стало знакомство со многими известными в российском кинематографе людьми. Такими, как режиссер Зиновий Александрович Ройзман, актеры Денис Никифоров, Иван Кокорин, а также – исполнитель главной роли Андрей Владимиров Панин. Позже мы еще снимались вместе в "Журове-2".
 |
На съемках "Последнего бронепоезда". Фото из архива Андрея Карако. Фото с kino-teatr.ru |
Андрей Владимирович был талантливейший актер и просто замечательный человек, с которым мы постоянно общались. Он все в Москву меня перетаскивал, приглашал на роль в своем фильме "Внук Гагарина". Но у меня тогда не получалось вырваться на съемки. А за пару дней до трагедии мы с актером Толей Гущиным звонили Панину, договаривались встретиться по приезде в Москву…
Потом я попал к режиссеру "бронепоезда" в картину "Смерш". Про то, как офицеры-контрразведчики ликвидируют банду, терроризирующую провинциальный городок. Один из ее членов – штатный киллер Кудрый, бегал там и всех убивал из ППШ. Признаюсь, это был я. (Смеется.).
Снимали полтора месяца в Гродно и столько же в Минске. Новые впечатления, новые знакомства, в том числе с актером Антоном Макарским. С ним мы тоже сдружились, а недавно закончили 16-серийный проект "Красотка", который снимался в Минске. Там уже без погонь, без стрелялок, но обещает быть весьма интересным.
После "Смерша", в общем-то, и пошло-поехало – на сегодня уже около 70 ролей. В основном сериалы. В "полном метре" снимался немного. Например, в "ПираМММиде" – играл следователя, который угрожал Мамонтову в исполнении Алексея Серебрякова.
– А как оказался в "Ментовских войнах"?
– Позвонили из Питера – пригласили. Чуть раньше я играл в сериале "Гончие", который снимала та же компания. К тому же режиссер 8-го сезона "войн" – тоже белорус Денис Скворцов. На роль Дадиани меня утвердили без проб. Потом в течение полугода мотался на съемки.
 |
 |
О, кстати… (достает смартфон). Хорошо, что напомнил, надо позвонить "Шилову", поздравить – у Александра Устюгова день рождения сегодня. Саша вообще молодец – актер великолепный: и в театре играет, и в кино, и сам снимает.
Ну а его персонаж в сериале – это отдельный разговор. Роман Шилов – образ яркий, запоминающийся, узнаваемый. Его уже и менты, и бандиты, и высшие чины питерские отлично знают. За годы съемок Саша настолько проникся этой ролью, настолько в ней силен.
На площадке он то и дело вносил коррективы, потому что и сам уже мыслит, как опер, многие вещи просто чувствует. Если видит какой-то ляп, несоответствие в сценарии, так и говорит: "Да не могло этого быть – Шилов бы так не поступил. Он бы так не сказал…"
– Но в фильме ты, кажется, его не очень любишь…
Внимание! У вас отключен JavaScript, ваш браузер не поддерживает HTML5, или установлена старая версия проигрывателя Adobe Flash Player. 
Открыть/cкачать видео (6.43 МБ)
– Ничего личного, поверь – работа такая (смеется). В сценарии этих реплик про трагедию в виде фарса не было. Это наша импровизация. Таким образом, мы как бы ненавязчиво показали, что Дадиани по своей натуре дуболом, и выразили саркастичное отношение к нему со стороны Шилова.
Вот это как раз один из моментов, которые рождаются на съемочной площадке сами по себе. Однако возможно это только тогда, когда есть тандем, понимание, какое-то общее чутье. Если один говорит "а", другой говорит "бэ" – сцена не получится.
– Чем еще запомнились съемки?
– Прежде всего атмосферой, которой пропитываешься насквозь. Съемки ведь шли в настоящих отделениях полиции. Мы снимаем, а у них "свое кино". Задержанных приводят, слышим - дежурный сотрудников отправляет: там грабеж, там драка, ножевое ранение… Причем все это буднично, обыденно, не вызывает у полицейских особых эмоций. Для них это рутина. Получили вызов, спокойно вышли, поехали. Профессия, конечно, – не позавидуешь…
Ну и съемочная группа – замечательные ребята, очень легко с ними работать. Обожаемый всеми Джексон, который меня в заложники брал – Дима Быковский, он и в жизни такой: балагур, весельчак, шутит постоянно. Очень крутой.
 |
Фото из архива Андрея Карако |
Вообще, "Ментовские войны" уже десять лет показывают – народ смотрит. Наверное, сериал более или менее близок к реальной жизни, вот зрителям и нравится. Меняются режиссеры, а новый режиссер – это новое дыхание.
В девятом сезоне, который сейчас снимается, моего персонажа, к сожалению, не будет – сценаристы его почему-то не прописали. Хотя, на мой взгляд, история отношений Дадиани с Шиловым не закончилась.
Какая постель? Дайте хоть познакомиться!
– Что самое сложное на площадке?– Да тут можно целый список составить. И все равно он будет неполным, потому что всего не предусмотришь. Только со стороны кажется, что сыграть маленькую роль – проще простого. На площадке все иначе. Как говорится, быть грибом в пятом ряду все равно сложно – надо быть грибом. Иногда даже небольшой эпизод снимается очень тяжко...
В сериале "Я – сыщик" я играл наркомана, и по роли должен в кадре курить и пить пиво. И вот, значит, съемки, пять часов утра… А что-то там не заладилось, и у меня – 11 дублей! В каждом нужно выпить больше чем полбокала пива и выкурить почти полсигареты. Пиво, конечно, безалкогольное, но все равно – попробуй ради интереса. Пью и думаю: "Да когда же это все закончится?!". Кстати, вскоре после этого бросил курить.
Или в фильме "Медвежья шкура" – к моему герою приезжает друг, они должны есть шашлык. Мне реально безумно хотелось есть, а тут еще запах этот… "Ну, здорово – сейчас наемся!". И вот, начинаем работать, мне надо в кадре съесть три куска шашлыка, и… не идет текст у партнера. Дубль, второй, третий – я все ем и ем. Потом еще мои "крупняки" снимаем, опять есть надо… Проклинал все на свете! Думал, больше никогда в жизни есть не стану! Закончили наконец – перерыв. Меня без задней мысли зовут: "Андрей, обедать будешь?" ЧТОООО?! КУДА?! После этих съемок я мясо очень долго не ел…
 |
Фото с kino-teatr.ru |
Постельные сцены – отдельная тема. Приезжаешь иногда, первый съемочный день и сразу "постель". Спрашиваю: "Ребят, ну зачем вы так ставите? Я партнершу ни разу не видел, не знаю, как ее зовут. Дайте хоть познакомиться". Нужно ведь обсудить, договориться, будем мы целоваться, не будем – так же не делается с наскока. Режиссер отвечает: "Вот и познакомитесь. Я ее знаю, я ее снимал – она нормальная…" В итоге сняли, конечно, сыграли немножко по-другому, без обжималок всяких…
Понятно, что не порно делаем, но все же момент стеснительности, смущения присутствует. Сложно абстрагироваться и делать вид, будто ничего с тобой не происходит. Все происходит. И всегда думаешь: "Вот сейчас начнется – как режиссер будет придумывать, какие поступят ценные указания…" Легче, если знаешь партнершу – учились вместе или снимались в паре уже. В идеале, чтобы общались вне площадки, в бассейне плавали, на пляже купались.
Хотя иной раз и текст такой попадется, что проще "постель сыграть". Читаешь сценарий: "Боже мой, да нормальные люди так вообще не разговаривают!" Ну, или надо быть слишком витиеватым, чтоб так выражаться.
Единственное исключение – это когда речевой гротеск, который специально создается. В одной картине мой персонаж – адвокат, произносит на деревенской свадьбе тост: "Дорогие брачующиеся! Мы как социально интегрированные индивидуумы исходя из критериев материального субъективизма, не вправе скрывать реальность, данную нам в ощущениях. А реальность такова, что субъективизм, как правило, доминирует над конструктивизмом. Я согласен, что ситуация патовая, но если абстрагироваться, то счастье моментально сублимируется. Именно это приходит на ум, глядя на эту прекрасную пару". Выучить это было просто нереально. Но, когда я это сделал, оно настолько мощно отложилось в голове – наверное, на всю жизнь запомнил.
Иногда сцена эмоционально, психологически сложная. Бывает трудно просто сидеть и органично молчать в кадре, заполнять паузы. Если при этом еще у тебя на лице должны отражаться какие-то размышления, твое внутреннее состояние... А иногда р-раз - и вдруг с первого дубля все сняли. Сам удивляешься: "Да ладно?!".
"Нырнул и ждешь, когда тебе перережут горло..."
– Трюки часто приходится выполнять самому или полностью полагаешься на дублеров?– Желание порою возникает, но нужно быть абсолютно уверенным, что все правильно получится. Вспоминаю, опять же, слова Панина – в "Последнем бронепоезде" мы дрались, и нужно было на ходу выпрыгивать из вагона. Я сказал, что могу – сам буду прыгать. Андрей Владимирович подошел и сказал: "Вот ты сейчас прыгнешь, сломаешь ногу, и всё – никому ты больше не интересен". Это действительно так.
Как-то нужно было мчаться на водном мотоцикле, врезаться, разбиваться. Перед этим гонял на нем пять часов, сорок раз попробовал – решили, что смогу. Слава Богу, все получилось.
А в фильме у Карена Оганесяна меня под водой вообще убивали. К этим съемкам мы готовились полмесяца: ходили в дайвинг-центр, я тренировался, отрабатывал погружения. Нырнув, надо было найти человека, который сидит под водой и держит еще один баллон – он дает тебе глотнуть воздуха. Потом еще спускаешься до дна – на глубину 3-4 с половиной метра, поплыл до куста и выплываешь из-за него на оператора, который в водолазном снаряжении. Нужно так, чтобы правильно в кадр попасть. После этого ждешь, когда тебя сзади схватят и "перережут горло".
Когда на открытой воде снимали, я в ней 4 часа провел. Но тут я не сомневался, так как плаваньем занимаюсь – каждый день в бассейн хожу.
А как-то на съемках одному актеру нужно было ехать на машине и сделать крутой вираж. Он отказывался, говорил, что не водит, но его все же убедили – мол, все просто, коробка-автомат. Парень поехал и врезался. Хорошо хоть никто не пострадал, однако автомобиль побит – восстанавливать надо, продюсер влетел…
 |
Фото с kino-teatr.ru |
А чему удивляться? Даже профессиональный каскадер не может дать 100%-ной гарантии – это же техника. А с лошадьми, например, еще сложнее. Нужно не только в седле самому держаться, но и чтобы животное к тебе привыкло, если вам долго в кадре работать. Приятель рассказывал, как на съемках согласился сам в седле сидеть, а лошадь как понесла его… за горизонт.
Одно дело придумать трюк, удар, драку, а другое – показать в кадре. Поэтому каждый должен заниматься своим делом. Есть подготовленные люди, а если самому лихачить, можно сделать только хуже. Это неоправданный риск.
Другая сторона актерской "медали"
– В представлении большинства профессия актера – хорошие гонорары, интересная работа, слава, поклонники… Ничего не упускаю?– Это блеск. Теперь послушай про "нищету". (Смеется.) Начнем с заработков. Немногим удается жить за счет кино – по крайней мере, у нас. Хорошо, когда есть предложения, ты востребован. Но их может и месяцами не быть – как повезет.
Для большинства актеров основная работа – театр. А на сцене точно не разбогатеешь. Приходится крутиться кто как может. Моноспектакли, корпоративы, сейчас вот Новый год скоро – даже утренники в детских садах, ничего зазорного в этом нет. Сейчас сериалы к нам в Беларусь пришли – в Минске много снимают. Сам формат предусматривает множество эпизодических ролей, которые должны играть все же не люди с улицы, а настоящие актеры – со знанием текста, пониманием роли, пониманием профессии. Приглашают людей из провинциальных театров – это хорошее подспорье.
Ну, про работу я уже много рассказал. Она действительно интересная, необычная, но вот с семейным бытом ее тяжело совмещать. Гастроли, поездки, репетиции, вечером – спектакли… Все-таки обустройство личной жизни требует совершенно иного подхода, поэтому среди нас много одиноких людей – и мужчин, и женщин.
Да и чисто физически не каждый потянет. Бывает, у тебя главная роль, но отработать ее надо за три дня. И вот тебя с утра до ночи возят по объектам – только и успеваешь сценарий читать да костюмы менять. Под конец уже не соображаешь, кто ты и где ты – в таком бешеном ритме все происходит…
Слава – тоже медаль, у которой есть обратная сторона. Как только становишься популярным – твою личную жизнь обсуждают все кому не лень. Синдром "бабушки у подъезда" – вот он напился, вот он развелся… Да это обычная жизнь, как у всех людей. Но сантехник Иванов никому не интересен, зато актер, певец, политик, еще какой-то публичный деятель – другое дело.
Меня, к счастью, пока минуло – видимо, еще не настолько известен...
– Тогда, боюсь, у нас для тебя сюрприз…
– Спасибо, приободрил. (Смеется.) На самом деле я стараюсь не давать поводов для сплетен. У меня нет тяги к каким-то тусовкам, предпочитаю больше общаться в своем кругу. Не люблю ходить на "телек", рассказывать что-то… Ну, правда, о чем? Каждый раз одно и то же?
Вот ты берешь интервью, а я ж не знаю, что ты напишешь. Уже был печальный опыт общения с прессой – столько ляпов наделали, даже имена попутали. Вообще, я категорически не люблю говорить про деньги и личную жизнь. Хотя вот про сына скажу. Егор, 12 лет – занимается хоккеем, играет в молодежной "Юности" под номером 91. Ходил недавно на его игру, смотрел – они первые в турнирной таблице. Вот это здорово, это – гордость!
 |
Фото из архива Андрея Карако |
– На сцену его не тянет? Гены все-таки, в третьем поколении.
– Не, не, не… Была возможность, ему предложили сняться. Он сразу сказал: "Пап, я не хочу нигде сниматься! Там надо текст учить, репетировать – не хочу". Я его прекрасно понимаю и даже рад, что его не тянет. Может быть, странно звучит, но я бы не хотел, чтоб и его затянуло…
Да, это мои родители 40 лет на сцене уже, оба на пенсии и до сих пор работают. И других актеров много, которые десятилетиями в театре служат. Но это – другое поколение. Для них это даже не образ жизни. Для них это – сама жизнь.
– Если не секрет, чем в настоящее время занимаешься?
– Как я уже говорил, недавно закончили "Красотку" для телеканала "Россия". С ним же у меня еще контракт на два года – снимаюсь в так называемых фильмах выходного дня. Это, как правило, житейские истории – небольшие картины по 2-4 серии.
Есть предложение поучаствовать в одной антрепризе в Москве, если все нормально – после Нового года начнутся репетиции. Если честно, уже скучаю по сцене, по атмосфере, дыханию зрительного зала… Этого не хватает, но это тоже хорошо. Потому что когда возвращаешься после перерыва – происходит настоящий взрыв эмоций, получаешь заряд энергии и позитива.
Конечно, театр сейчас другой, все ударились в какие-то новации, новые взгляды, виденья, веянья – такой модный тренд. Порой охота сказать: "Ребята, погодите! Давайте хотя бы классику осилим – она у нас такая богатая и замечательная". А главное – никогда не устаревает.
Вдумайся – Островский в пьесе "Без вины виноватые" поднимал тему детей, ставших сиротами при живых родителях. Насколько злободневная тема! Сегодня она, может быть, еще более актуальна, чем тогда, когда писал автор. То же применимо и к чеховскому "Вишневому саду", и ко многим другим произведениям, идеи которых мы должны донести людям. Нам хотя бы этот пласт поднять.
– Традиционный финальный вопрос – о планах?
– А никаких планов. Я пока не знаю своих планов. И мне это нравится.
– Спасибо за интервью. Творческих успехов!