Зритель все понимает

Если бы его перу принадлежало всего одно произведение, будь то пьеса «Рядовые» или сценарий кинофильма «Белые Росы», Алексей Дударев все равно вошел бы в историю отечественной культуры. Недавно Алексей Ануфриевич замахнулся на святое: дописал гоголевского «Ревизора». Театры восторженно ахнули, но брать постановку в репертуар не спешили. Мол, некрасиво это — дописывать за Гоголем, зритель не поймет... «Поймет!» — уверил всех худрук драматического театра им. Горького Сергей Ковальчик и рискнул репетировать пьесу. Премьеру «Экзекутора» назначили на 17 мая.

— Сергей Ковальчик недавно рассказывал, что впервые увидел пьесу «Экзекутор» на театральном сайте, где любой желающий может размещать свои произведения. Имя автора — Денис Швабский — ни о чем ему не говорило. Однако, прочитав материал, решил: надо срочно брать в репертуар. Тогда он лично позвонил по указанному телефону, и трубка ответила ему голосом... драматурга Дударева. Алексей Ануфриевич, зачем вам нужна была эта мистификация?

— Когда говорят, что пьесу ставят только потому, что ее написал Дударев, — это смешно. Если произведение стоящее, то личность автора не имеет значения. По–настоящему хорошая пьеса всегда найдет дорогу на сцену. Я поставил перед собой задачу — пройти отбор, минуя знакомства и братские узы. Задание, как видите, выполнил. Режиссер читал не Дударева–драматурга, а просто автора.

— Немногие могут позволить себе переписать Гоголя...

— А я и не переписывал. «Экзекутор» — своеобразное продолжение «Ревизора». Помните, чем заканчивается гоголевская пьеса? Хлестаков уезжает, его обман раскрывается, а жандарм сообщает, что в город приехал некий чиновник из Петербурга, который немедленно требует всех собравшихся к себе в гостиницу на аудиенцию. С этого момента и начинается моя пьеса. О чем она? О хорошем человеке. Чем все в итоге обернулось, не скажу. Приходите 17 мая на премьеру — и сами все узнаете.

— Каким, на ваш взгляд, должен быть спектакль, чтобы привлечь зрителя?

— Правдивым. Люди охотно идут на те постановки, в которых есть правда. К сожалению, театры сегодня переживают не лучшее время, потому что вся правда ушла в интернет. Публика перестала искать истину в храме Мельпомены, сейчас сюда приходят только отдохнуть или развлечься. А некоторые режиссеры этим пользуются, завлекают зрителей пикантными пьесами с похабщиной и шуточками ниже пояса. Я этого не приемлю. Театр — вещь серьезная, а не дешевый перформанс и глупые кривлянья.

— Проблема нехватки современных белорусских пьес по–прежнему актуальна для наших театров?

— Пьес много, а драматургии мало. Бумага может стерпеть все, но зритель мучиться не будет, он просто встанет и уйдет из зала. Не раз видел подобное, слава богу, не на своих спектаклях. Новые пьесы появляются постоянно. Другое дело, что режиссеры иногда просто не знают, как к ним подойти. Для меня высший пилотаж — это когда смотришь спектакль и не замечаешь режиссуры. Актерский посыл ничем не заменишь. Актер может выйти на сцену, не сказать ни слова, а зрители будут его слушать. Я не оговорился — именно слушать, потому что внутри у талантливого исполнителя всегда идет диалог со зрителем, и зритель отвечает ему. А все эти музыкальные и цирковые эффекты — банальное отвлечение внимания от бездарной сущности постановки.

— То есть вы говорите о том, что актерская игра важнее режиссуры и сценографии?

— Конечно. Как–то я был на постановке одного венгерского театра. И там актер в середине спектакля каким–то образом взял и пошел прямо по стене. Первая моя реакция: «Ничего себе!», а вторая — «Интересно, это у него специальный трос или там дело в другом?..» До конца первого действия я только и размышлял о том, как этот поход по стенке оказался возможным. Удивить–то меня удивили, но от спектакля отвлекли. Я больше не искал смысла в пьесе, а думал о физике и законах гравитации. Поэтому я противник так называемого синтетического искусства, когда с театром смешивают цирк или балет. Смешение нескольких жанров в одной постановке — это просто–напросто выпендреж. Зритель должен четко понимать, что хотел сказать режиссер своим спектаклем. И мысль эта должна быть предельно проста и ясна.

— Какая из последних наших театральных постановок вас поразила?

— Меня сложно удивить. Но с удовольствием посмотрел спектакль «Не мой» по мотивам повести Алеся Адамовича в постановке Александра Гарцуева. На мой взгляд, настоящий театр — это там, где тепло. А тепло там, где работа делается с душой. На последней Национальной театральной премии запомнился спектакль «Одноклассники». Однако впечатлил он меня не столько режиссурой или сценографией, сколько работой актрисы Елены Кривонос. Я–то думал, что молодые актеры так играть сегодня не умеют. Оказалось, умеют.

— А почему тогда в этом году отказались от проведения премии?

— Главная проблема, с которой сталкиваются при вручении любых наград, — субъективизм. Поэтому мы решили взять паузу на год, чтобы доработать правила и решить вопрос с голосованием. Выбирать лучшие спектакли должны неслучайные люди. К тем, кто выбирал на протяжении предыдущих лет, у меня были и есть большие вопросы. Эти академики никак не могут найти в себе силы объективно оценить спектакль. Но пора бы уже перестать голосовать только за «своих».

— Вручение многих наград с годами превращается в такой междусобойчик: одни и те же лица, почти наверняка можно угадать имя победителя... А обыватели далеки от церемонии и ее итогов. Как заинтересовать премией зрителя?

— Я уже несколько лет ломаю голову над этим вопросом. Отвечу честно: не знаю. Впереди год. Будем решать эту проблему на заседаниях оргкомитета. Пока же у меня ответа нет.

Автор публикации: Юлиана ЛЕОНОВИЧ

Фото: Виталий ГИЛЬ