Мэтр одним словом

Николаю Скорикову — 55! Цифра красивая, да и судьба обладателя мощного бас–баритона полна дикой воли, мистических совпадений и заслуженных признаний. В его образе «белорусского Магомаева» присутствуют необходимые шик и шарм: Николай всегда строен, подтянут, улыбчив, а говорит как прекрасно — настоящая музыка речи. Мы встретились с юбиляром накануне презентации его нового альбома «Ты меня полюби».

Нашу беседу Скориков предварил фразой: «Уже несколько ночей подряд не сплю. Волнуюсь перед концертом». Это ж надо — четверть века человек на эстраде, а беспокоится, как мальчишка.

— Николай, вы в себе не уверены?

— Наоборот, очень уверен. Но если артист перед выходом на сцену не нервничает, считайте, он мертвый.

Зачем лысому расческа?

— Самая дорогая моему сердцу романтическая фантазия — моряки. А вы на Балтийском флоте служили, забортную воду пили. Завидую.

— Честно говоря, после окончания консерватории мне не очень хотелось оставлять молодую красавицу жену и идти служить в армию. По знаку зодиака я — Скорпион, и моя ревность была безграничной. Но я знал, что как нормальный мужчина должен отдать Родине долг. А друзья подсказали, что в Ансамбле песни и пляски дважды Краснознаменного Балтийского флота с моим вокальным образованием можно пройти срочную службу: два года вместо трех. В этот ансамбль меня после прослушивания взяли без вопросов, но курс молодого матроса я проходил, как все.

— Палубу драили?

— Обязательно. И туалет, по–флотски будет гальюн. Терминология там, к слову, очень жесткая. Если матрос назовет обрез тазиком — получит этим самым тазиком по голове.

— Я так понимаю, жена вас благополучно из армии дождалась.

— Конечно. Она неоднократно приезжала в Лиепаю, латвийский город, где базировался флот и где я принимал присягу. Не знаю, как сейчас, но на Балтфлоте, чтобы уйти в увольнение, матрос должен был иметь при себе носовой платок и расческу. Помню, на первое свое свидание с любимой я долго не мог выйти за пределы КПП: при мне не было расчески (до сих пор не понимаю, зачем она нужна, если я был пострижен наголо).

Тайны маленькой библии

— Научила вас армия чему–нибудь?

— Конечно. Проходя службу в ансамбле, я всерьез увлекся исполнением советской патриотической песни. Думаю, она у меня в крови сидела. Ведь мой отец воевал во время Великой Отечественной, и что самое интересное — он освобождал Кенигсберг, в котором мне спустя много лет привелось служить. Представляете, какая интересная связь поколений. Моя бабушка рассказывала, что у каждого человека при рождении появляется его маленькая библия, то есть линия судьбы, и многое предопределено.

— У вас, например, был шанс стать солистом крупнейшей компании «Нью–Йорк сити опера». А вы не захотели.

— Это была афера чистой воды. В начале 90–х я прилетел в Америку по приглашению белорусской диаспоры с группой наших артистов. Один мой товарищ, уроженец Беларуси, к тому времени стал влиятельным американским банкиром, к тому же большим шутником. На какой–то из вечеринок он представил меня музыкальным продюсерам и устроил мне прослушивание в обход бюрократической процедуры подачи заявок. То есть вне конкурса. Уже на следующий день на черном лимузине меня доставили в «Нью–Йорк сити опера», и, гордо вскинув голову, я шел на прослушивание в роскошном смокинге, а кто–то из клерков нес за мной портфель с нотами... Словом, пиар был высочайшего класса. А поскольку все происходящее казалось мне сном, я совершенно не волновался, горло у меня от волнения не пересохло, как часто бывает на конкурсах, коленки тоже не дрожали, и арию Гремина «Любви все возрасты покорны» исполнил на одном дыхании. Я благополучно прошел первый тур, и меня допустили ко второму прослушиванию, уже с оркестром. Это был шанс. Но я все отмел. И получилось, что сейчас перед вами сидит народный артист нашей страны. Значит, Америка — это не мое.

— Любопытно, что ваша дочь Наталья — чемпионка мира по спортивным бальным танцам среди профессионалов — с 18 лет живет в Америке.

— Да. И я жду ее с нетерпением в Минске, она должна прилететь, чтобы поздравить своего отца с юбилеем.

Почем фунт лиха

— Есть ощущение, что наша эстрада топчется на месте, копирует чужие образы. Вам кто–то симпатичен из молодых исполнителей?

— В Беларуси много талантливых, грамотных ребят. Мне нравится, как работают, например, Саша Немо, Юрий Ващук. Другое дело, что вся наша эстрада стала высокой, теноровой. Я уже задумываюсь, не пора ли мне подыскивать парня с хорошим баритоном да самому воспитывать своего преемника? Развитой продюсерской системы у нас пока тоже нет, по большому счету, серьезные деньги в артистов мало кто вкладывает. Поэтому многие исполнители, на мой взгляд, не до конца образованы музыкально, про сценичность и хорошие манеры тоже имеют самое отдаленное представление.

— Интересно, у кого вы учились манерам и прочему?

— Сегодняшние молодые артисты даже не представляют, почем фунт лиха. Я когда впервые увидел выступление оркестра Финберга, во все глаза и оттопырив уши смотрел на сцену — это были лучшие из лучших музыканты, высший пилотаж. В тот момент даже представить себе не мог, что когда–нибудь буду работать в этом коллективе. А когда меня взяли в оркестр, я понял наконец, что такое настоящая школа. Вообразите, старшие товарищи — музыканты — записывали на пленку каждый концерт, каждое мое выступление, а после ставили кассету в магнитофон и говорили: «А ну садись, Николай Николаевич, мы тебя сейчас разбирать будем». И придирались к любому неточно спетому слову или музыкальной фразе. Даже Михаил Яковлевич этого не касался. Просто были среди музыкантов люди, такие энтузиасты, которые «скубли» меня по всем правилам. Но эта критика давала свои плоды. Я прошел все этапы профессионального становления и сегодня могу с уверенностью сказать: все хорошее, что вобрал в себя, — это только благодаря сотрудничеству с оркестром. Ну а теперь, когда у меня есть база, могу работать самостоятельно.

— Как? Без продюсера?

— Я счастлив тем, что нашлась российская компания «Август», которая заинтересовалась моим творчеством. У меня завязались хорошие человеческие отношения с руководством. Благодаря чему появился новый альбом. В связи с этим хочу отметить одного человека, который оказался меценатом–меломаном — это Игорь Кобзев, зам. главы компании. Он мне всячески помогает. Я, когда прихожу к нему в кабинет, просто получаю удовольствие от того, что есть люди, которые умеют зарабатывать деньги и в то же время разбираются в классической музыке хорошего качества. К счастью, я не слышу в его офисе ни «мурок», ни Стаса Михайлова, от которого среднестатистическое население просто «тащится».

— А вы нет?

— Нет. Песни Михайлова, мне кажется, не будут иметь такую долгую жизнь, как, например, композиции нашего земляка Юрия Антонова. Под его хиты «Зеркало» и «Анастасия» я еще, помню, пацаном влюблялся, а сколько лет уж прошло!..

— В вашем новом альбоме «Ты меня полюби» мы услышим привычного, солидного Скорикова или, может, решили похулиганить?

— Думаю, до хулиганства дело и не дойдет в моем случае. Не забывайте, моим кумиром на эстраде всегда был и остается Муслим Магомаев, когда он садился к роялю — это было так стильно, элитарно, красиво... Одним словом, мэтр. А в новой пластинке большая часть песен написана Владимиром Суколинским. Мы познакомились с ним случайно, а когда он открыл компьютер и показал мне музыкальный материал, самая первая песня, которая попала в поле моего зрения, была «Ты меня полюби». Я для себя решил и ему сказал: «Это будет хит». Так оно и получилось. Так мы и альбом назвали.

Автор публикации: Виктория ПОПОВА