Шевчук: В будущем все должно быть иначе
26.05.2012 14:49
—
Новости Культуры
Шевчук: В будущем все должно быть иначе
"Время просветления"
- Последние новости у ДДТ касались вовсе не музыки, а элементарных отмен концертов. В провинции, получается, у нас до сих пор так и остается совок в его худшем виде?
- Омск, Тюмень, Кемерово, Юрга - ужас! Делаешь концерты, но все равно функционеры идут на все, лишь бы их не было. Такое "Иначе", что караул. В Екатеринбурге в декабре просто победа была: перед концертом наши афиши обрывали - и пришло восемь тысяч. Вот, четыре города уже боятся. (Смеется.) Но это хорошо. Получается, "Иначе" - актуальная программа. И без всякого мата, кстати. И без политических лозунгов. Я нигде не кричал "Долой!" и имен политиков тоже не упоминал. Согласись, это слишком мелко для художественного акта! Я могу что-то говорить как гражданин, ходить на марши несогласных, но когда передо мной зал, а я на сцене... Ну, иногда можно что-то сказать, но я, как правило, стараюсь этого не делать. Я считаю, что песнями нужно работать, творчеством, художественностью, музыкой. Объемом! Объема испугались! Вот он как раз страшен!
- Но сложившаяся ситуация вас прет, я смотрю...
- Прет! (Смеется.)
- Кажется, что у ДДТ самые крутые альбомы и такие актуальные программы получались, когда дела в России были не особенно хороши.
- Неправда! Почему же нехороши? Нехороши они были лет десять назад. Такой был душняк! Ужас какой-то. Все висело в воздухе. Не люди, не общество, а какое-то собрание теней и кривых зеркал! И жажда наживы довлела. И полный цинизм. Вспомни героев рок-н-ролла "нулевых" - от Шнура до других циников. Был просто цинизм, и мне это страшно не нравилось. А сейчас наоборот! Время какого-то просветления, духовного подъема, я не побоюсь сказать.
- Допустим, схожий по техническим масштабам и жесткости "Мир Номер Ноль" получился как раз на отходняке после 1998 года...
- Так получается. Это к искусствоведам, наверное... Знаешь, я предпочитаю об этом меньше думать. Эти размышления о себе самом... Как там говорится, "о времени и о себе" - в этом столько пафоса ненужного. И эти размышления начинают приводить тебя к каким-то тупикам. Не к творческим абсолютно, а к тупикам "звездным" скорее. Бред в этом собачий, во всех этих размышлениях.
- Если обычный человек начнет думать о своей роли в какой-то эпохе, то, естественно, ничего, кроме сплина, он не получит. Но совсем другое дело артист, который многое сделал, которого любят и чуть не в президенты прочат...
- Не подловил! Только ответственность! Я дорожу очередными пацанами, которые приходят к нам на концерты. Очередным поколением. Главное, не облажаться по каким-то человеческим вещам. Это очень важно. Ответственность растет - это да. Может быть, это звучит громко, но так оно и есть. Есть время разбрасывать камни, есть время собирать, безусловно. Но только ответственность остается.
"Иначе" - все вместе
- Если говорить о смене поколений, то ДДТ модернизировали звук в "Иначе" из-за того, что молодежи нужны современные звуки, или это вопрос собственного движения?
- Понимаю. Мода на дворе иная. Но есть мода и есть современность. Эти понятия можно смешивать, а можно и разделить. Мода - нечто сиюминутное. В Англии музыка одна, в Финляндии другая, в мире третья. В России - шансон... (Смеется.) Если мы, конечно, говорим о настоящей России, а не только о Москве и Питере. Есть, конечно, какие-то общие тенденции. Мода - это мода. А современность... Все гораздо глубже. Я себя спрашивал: что есть современность? Мне необходимы были интеллектуалы, с которыми я мог бы сверять свои мысли. И первым из них оказался режиссер Андрей Могучий, я с ним обсуждал идею программы "Иначе". Мы договорились о ключевых словах, которые современны, в которых есть энергия времени, его главный смысл. Могучий, прочитав мои тексты, помню, предложил слова "невеста" и "революция". Я добавил "тоску", и вместе мы добавили еще "жертву". Помните, когда парень вылезает голый, освободившийся, как древний человек? И конечно, слово "свобода". Личная, внутренняя. Вот ключевые слова программы. Современные, но не модные. Разница огромная! Современность - болевые точки этого времени, самые главные, мимо которых сейчас общество ни на кухнях, ни на улицах не проходит мимо. А мода - всего лишь мода, мы шли не от нее. Я помню, что два года назад просто сказал: "Ребята, если я не напишу новую программу, мы разойдемся". Я не "чёсовый" человек, мне страшно тяжело одно и то же петь. Если мы зависаем в творчестве года на три-четыре, то это просто угнетает.
- Для вас сейчас есть какие-то музыкальные ориентиры?
- Года два-три назад мы стали стараться играть что-то новое. Благодаря удачному стечению обстоятельств мне не нравится старая музыка, у меня нет по ней ностальгии. Даже по Led Zeppelin, на которых я вырос. Я не могу ходить на концерты Deep Purple, это уже смешно. (Смеется.) Или Iron Maiden и Judas Priest. Хотя The Who и Yes я до сих пор люблю, там посложнее музыка. Может быть, я вырос, может, что-то еще. И за эти годы я открыл для себя очень много нового, от, допустим, каких-то The Killers или Arctic Monkeys до Beirut. Мне всегда нравился британский рок. Слушаешь эту музыку и понимаешь, что она современна, она тебя цепляет! Или последний альбом Foo Fighters, или, если уж совсем глобально, то Radiohead. Этих я услышал вообще очень давно. Я как-то привез знакомым продвинутым музыкантам пластинку из Америки. "Послушайте", - говорю. "А что это?" Это было еще где-то в прошлом веке. Помнишь, в 1996 году фестиваль еще был большой? ("Наполним небо добротой". - РБК daily) Я очень хотел их пригласить хедлайнерами. Но они как-то наморщили носы, зарубили кучу денег и до сих пор не могут доехать до России. И это реальная история!
Были переговоры, много было всяких идей.
- Было довольно жесткое мнение, как раз когда стала уходить "старая гвардия", что ДДТ в новом виде - это Юрий Шевчук и пара музыкантов, которые могут влиять на его музыкальные вкусы...
- Здесь можно рассказать, как шла работа над программой "Пропавший без вести". Я написал песни, Костя Шумайлов приехал ко мне в деревню и сделал аранжировки на компьютере. Вернулся на студию, раскидал аранжировки по партиям, которые он придумал - от вокальных до всех остальных. Все записали музыканты, я приехал, спел, что-то дописали, уточнили - и вышел альбом. Здесь же я прямо сказал ребятам и Косте, что мы будем думать и работать иначе. Вместе. Мне важно было, чтобы каждый внес что-то свое в аранжировки. Именно в прошлом году весной была такая серьезная борьба. Не скажу, что Костя был рад такой манере, потому что ему все легче придумать самому, каждому раздать либретто - у него мощное оркестровое мышление. Но здесь я, помню, говорил: "Хочется, чтобы была группа". Если раньше командовали, действительно, я и Костя, то здесь пошла ломка такая. Так что очень много внесли и Леша Федичев, и Тема, барабанщик, и Алена Романова. И Рома Невелев даже успел, хотя он в группу вошел ближе к лету прошлого года, когда мы уже вовсю писали альбом. Но он тоже внес в него свою личность, харизму. И эти фотоотпечатки новой энергии остались в альбоме, из-за этого он так и зазвучал - новее, интереснее. Я просто выклянчивал у ребят какие-то музыкальные идеи. Умолял буквально: "Ребята, ну что-нибудь давайте, предложите, о чем я не знаю, о чем Костя не знает... Давайте, давайте! Думать, думать, думать!" Поэтому с таким интересом они эту программу и играют - своя партия самая ценная, они это сами придумали! Это получилось!
- Какую оценку вы бы дали себе лично среди этих перемен?
- Я лично не смог освободиться от многих своих штампов. Я прежде всего себя виню. И это не рисовка, это факт. Я не смог в текстовом ключе уйти от мейнстрима, который сидит во мне и моей поэзии. В мелодических разрешениях и гармониях осталось много старого ДДТ. Друзья говорят: "Юра, это нормально. Что-то старое должно быть, чтобы было понятно, что это ДДТ. Нельзя же полностью пол поменять". (Смеется.) Но я, смею вас уверить, был настроен гораздо более радикально, нежели то, что получилось. И этим я немножко удручен. Меня тащит в более пространственную музыку, не такую тесную. Я жаждал каких-то медитационных моментов, провалов в подсознательное. Этого тоже не вышло, к сожалению. Многого не получилось. Попытки были, но не вышло окончательно то, что в голове было. Это я могу сказать искренне и честно. Но есть еще куда двигаться, безусловно. Как пел Гребенщиков, "двигаться дальше". Однажды я спросил Сергея Соловьева: "Что же у тебя новое кино такое, не очень? Так задумывал?" - "Что получилось, то и задумывал". (Смеется.) Я этот ответ на всю жизнь запомнил. Красиво отмахнулся.
"Да! Да! Да! Но..."
- В феврале вы спели "Родину" перед "несогласными". Но ведь есть еще и "согласные", которым ДДТ также может нравиться, но у которых будут свои причины не идти за Навальным, Прохоровым или еще кем...
- Я даже не знаю, кто за кого в группе голосовал. Мы что-то обсуждали, но я не вдавался. Это личное дело каждого. Мое мнение все знают, я что-то говорю. Как люди сами думают... А половина или треть страны проголосовала за Путина. Я скажу одно: люди боятся будущего. Потому что у них - Путина, членов правительства, думских персонажей, КГБ или ФСБ - нет никаких оперативных данных про будущее. (Смеется.) Они привыкли их иметь, а тут их нет. (Заговорщически.) Поэтому будущее страшно для этих людей! Но оно не страшно для людей верующих - в добро, в свет, в то, что надо попробовать иначе. Ничего страшного не произойдет! А у Фомы Неверующего нет будущего, только прошлое, которое можно потрогать. Оно может быть неважное, "но ведь жили же как-то, и ничего". Тяга к материальному прошлому, которое было, - третьей мировой не случилось, жили худо-бедно, тянули лямку. Общество у нас так и поделено. На тех, кто знает и помнит прошлое, хочет каждый день его трогать в своей голове и при этом ужасно боится будущего. А есть люди, которые устремлены в будущее и понимают, что там должно быть все иначе, что там можно построить другую модель общества. Вот факт. Я общество делю даже не по политическим позициям, а по какой-то философии жизненной. Понимаешь, оно действительно поделено, но не по коммунистам-социалистам, правым-левым, а по-другому. Я это вижу и чувствую!
- Что правильнее для поэта: срываться в бой или фиксировать происходящее более отвлеченно?
- Многие критикуют позицию "очкариков", желание быть над ситуацией в политической борьбе. И меня критикуют, и других людей. Как писал Платон: что есть мир? Мир - это арена, Олимпийские игры. Бьются там эти кулачные бойцы, гимнасты, прыгуны с шестом и без. А на трибуне сидит один философ, который за всей этой битвой наблюдает. Такая позиция, конечно, не нравится обитателям арены. Но она необходима для художника. Многие избрали ее, и такие люди тоже нужны в обществе. Безусловно, я против того, чтобы получилось наоборот: страна философов, а на арене бьются два атлета: один за прошлое, другой за будущее. Это тоже неправильно. Сложная вещь. Но я-то другой - иногда сижу на трибуне, а иногда бьюсь в кровь. У меня как-то так происходит, по-разному. Иногда боец, иногда философ.
- От чего это зависит?
- (Задумывается.) Отличный вопрос. Когда я чувствую, что мне все понятно, и вижу свое место, как это было на Болотной или с Химкинским лесом, я на арене. А когда мне не очень понятно, что происходит, я философ.
- Кто-то скажет, что с точки зрения тактики позиция очень удобная...
- Ну почему же удобная? У меня есть четкое внутреннее понимание, что мы пока только ключ повернули в замке. Дверь в "иначе" еще не открыта, мы не знаем, что там находится. Поэтому как бежать за некоторыми лидерами протестного движения, которые тоже не знают, во что эта дверь? Помнишь, как в фильме: переползаешь из одной комнаты в другую - и везде смерть. Я не знаю, что там - клетка, черная комната или рай в шалаше с цветами. Здесь ощущение не боязни будущего - этой реакционной боязни у меня нет. Но есть осторожность и понимание, что, открыв нараспашку дверь в это "иначе", в это будущее, можно упасть в полное зло. Понимаешь, вот в чем разница. Мы уже падали. Не страшно, но есть... Не осторожность, нет, но какое-то чувство... Я все это уже переживал, когда мы Сашу Башлачева похоронили. Дверь свободы вроде приоткрывалась, и его уход для меня буквально физически захлопнул ее. Я почувствовал, что он ее как нараспашку открыл - а там черная комната. И потом полилась кровь, начались все национальные конфликты, гражданская война на окраинах страны, пошло все это зло. Старое слово "беспредел", как говорили. Весь этот ужас, которого мы абсолютно не ждали. Это исторический опыт, который я пережил. Нищета кромешная. Ощущение, будто этот свет, который горел у многих, превратился снова в банальную лампочку - засиженную мухами, да еще и перегорающую постоянно. (Невесело усмехается.) Вот что случилось. Этот опыт научил нас осторожности. Будущее? Да. Гражданское общество? Да! Равенство перед законом? Да! Бла-бла-бла? Да! Да! Да! И тут же всегда есть "но".