В брестском театре показали "Над пропастью во ржи"

"Над пропастью во ржи" - культовый роман американского писателя Джерома Дэвида Сэлинджера. Не ошибусь, если скажу, что после падения "железного занавеса" именно это произведение стало настоящим открытием Америки.

Ставить "Над пропастью во ржи" в театре – дело почти авантюрное. Книга совершенно не сценичная и не киношная. Сам автор не дал при жизни ни одного разрешения на экранизацию своего романа. И это было оправданно: слово, а не сюжет, сделало роман бешено популярным.

И все же режиссер-постановщик Брестского академического театра драмы Тимофей Ильевский, художник-постановщик Василий Бурдин, хореограф Ольга Романова взяли на себя смелость представить свою версию истории семнадцатилетнего Холдена Колфилда.



Известный факт: роман некоторое время находился под запретом. С откровенным, нашпигованным бранными словечками произведением цензоры не спешили знакомить читателя не только в СССР. Во многих западных странах и некоторых штатах Америки "Над пропастью во ржи" не допускали к читателю за "депрессивность". Но нельзя Сэлинджера воспринимать так плоско.

Бранная лексика в устах взрослеющего юноши – это язык, на котором он откровенничает наедине с собой. Парень отмечен какой-то высокой, не каждому свойственной чистотой. Спасать детей от падения в пропасть – вот единственное, что интересно Холдену Колфилду.

Обращаясь к этому камертону, заложенному в названии романа, Ильевский позволил себе изменить тон произведения. Из депрессивного литературного повествования сделал инсценировку в стиле рок-н-ролла.



Любопытно, что, взявшись за инсценировку литературного произведения, Ильевский сделал очень верный ход. Отдавая дань таланту писателя, он оставил авторское слово. Молодые участники событий эпизодически рассказывают зрителю историю Холдена. Рассказ ведется от третьего лица, но в самые чувствительные моменты они обращаются к герою напрямую, на "ты". Это очень любопытный прием, который передает действию ощущение особого юношеского сопереживания.



Мы смотрим на мир глазами Холдена Колфилда. Он вспоминает три дня, которые никто из сторонних знаковыми бы не назвал. Но которые были важны для человека, выпавшего из привычного круга жизни.

Холдена исключают из престижной школы – в четвертый раз – за неуспеваемость. Он решает уехать домой, но напоследок дерется со своим соседом по комнате в общежитии. Дома его ожидают в среду на рождественские каникулы. Поэтому пару деньков – до среды - надо где-то переждать. Холден ходит по барам, приглашает дешевую проститутку в гостиницу, навещает старого учителя, встречается с девушкой Салли (арт. Екатерина Яцкавец). И со всеми у него происходит какая-то странная штука. "Я ненавижу… Господи, до чего я все это ненавижу!" – кричит Колфилд.

У молодого актера Анатолия Баранника, сыгравшего главную роль, была сложная задача: передать мучительные страдания взрослеющего человека легко, симпатично – в стиле рок-н-ролла. Самоирония, которую очень точно помогал демонстрировать рок-н-ролл, - это та интонация, с которой сегодня говорят о страданиях. И дело не в том, что на сцене страдать неэстетично.

Хорошо или плохо – но "всерьез напоказ" вышло из моды нашего существования. А в спектакле заняты вчерашние студенты театрального отделения Брестского музыкального колледжа. Молодую поросль нельзя поставить в ложные условия игры.

Рок-н-ролл теперь уже не только музыка. Так, по крайней мере, утверждают брестские театралы. Одну из главных линий спектакля играет работа художника-постановщика Василия Бурдина. Сценография, выстроенная из "нарисованных" деталей – "картонных коробок", "фанерного" чемодана и плоского радиоприемника с раскрашенным динамиком, – прекрасно передает изломанный непрочный мир человека в семнадцать лет.

На точность художественных деталей работают и костюмы. Знаменитая красная кепка Холдена определила доминантный цвет. Но молодое окружение героя одето в теплые тона коричневой гаммы. Причем удивительное дело: костюмы одновременно стилизованы под моду 50-х и в то же время кажутся остромодными в нынешнем сезоне.



Красному отдана особая роль – в тон любимой кепки вторит стиляжный галстук Холдена, юбка его сестренки Фиби (арт. Татьяна Василькова), шляпа Дамы в вагоне (арт. Наталья Лобко). И, конечно, мощный по энергетике алый наряд Певицы (арт. Ирина Пашечко). У Сэлинджера Певицы нет, но наш герой молча кивает ей однажды как человеку, которому не нужно ничего объяснять. Вот уж кто все понимает.



P.S. Впервые после спектакля в баре БАТД прошел вечер с участием профессиональных музыкантов. Эта очаровательная затея с композициями рубежа пятидесятых – времени, когда был написан роман Сэлинджера, – должна получить свое продолжение. 24 февраля после спектакля "Слуга двух господ" в театральном баре ожидается вечеринка итальянской музыки. Пойдем?