Путеводитель по литературным снам

Путеводитель по литературным снам

Вы никогда не обращали внимания на деталь фильмов–ужастиков: ритуальное украшение–подвеску из веревочек и перьев, которое называется «ловец снов»? Североамериканские индейцы вешали его в своих жилищах как оберег от ночных кошмаров.

А знаете ли, что у белорусов есть свой аналог «ловца снов» — а именно соломенный паук? (Кстати, индейский «ловец снов» на самом деле тоже называется пауком.) Нашего соломенного паука тоже вешают под потолком, чтобы крутился и ловил плохие сны... Ведь сновидения всегда были зоной опасности и тайны для людей.

Русский писатель Алексей Ремизов, из тех «осколков Серебряного века», которые оказались за границей, в 1954 году в Париже издал собрание «литературных снов» «Мартын Задека» (он назвал свою книгу в честь старого сонника, которым зачитывалась Татьяна Ларина). Какие сны Ремизов увидел, какие нафантазировал — непонятно, читать их скучновато... Он так объясняет свой интерес к сновидениям: «Редкое произведение русской литературы обходится без сна».

Русский культуролог В.Михалкович считает двойником сна кинематограф. Буньюэль признавался, что фильм «Андалузский пес» родился из сочетания двух снов — самого Буньюэля и Сальвадора Дали. Писателям тоже снятся сюжеты — например, Стивенсон именно таким образом написал историю о докторе Джекиле и мистере Хайде. Поэт Змитрок Астапенко в 1920–х годах увидел во сне сюжет фантастического романа «Вызваленне сiлаў» об атомной энергии. А вот Янка Брыль как–то ответил на вопрос о снах в своих текстах: «Не, гэта не лiтаратурны прыём, гэта рэальны сон, якi вырашаў нейкае ўнутранае пытанне майго жыцця. Але тое ў лiтаратуры не новае. Скажам, у Льва Талстога ёсць апавяданне, якое так i называецца, «Что я видел во сне» — шэдэўр, напiсаны iм у старасцi. Як вядома, i наш Максiм Гарэцкi запiсваў сны. Наогул, гiсторыя лiтаратуры шмат падобных прыкладаў ведае».

Испанский драматург Кальдерон доказывал, что «Жизнь есть сон». Французский поэт Ростан предлагал служить Принцессе Грезе... Недавно я выяснила, что литературные сны — предмет изучения в российских школах! Классики погружают героев в сон, чтобы или предсказывать дальнейшие события, или намекать на их подоплеку, или излагать крамольные мысли в фантастической оболочке... Как четвертый сон Веры Павловны из «Что делать?» Чернышевского, посредством коего светлое будущее из алюминиевых конструкций врезалось в память не одному поколению советских школьников. Еще один знаменитый литературный сон — это, конечно, сон Татьяны Лариной. Толкуют его всяк, не нужно только забывать, что во времена Пушкина существовал свой «джентльменский набор» толкований. Помните, Таню уносит на лапах медведь? В ее времена медведь, медвежья шкура ассоциировались с генеральской шубой... То есть сон предвещал свадьбу Тани с генералом. Конечно, основное его значение — помочь читателю и Татьяне разобраться в характере Онегина...

«Главным сновидцем» считают Достоевского. У него ведь все и так на подсознании, в полубреду. Сны — подсказки для вдумчивого читателя видит даже Родион Раскольников... Свидригайлову снится баня, наполненная пауками, — сиречь его темная душа... Не избежал «сонного приема» Тургенев, заставляя видеть во сне что–то мистическое даже материалиста Базарова в ночь перед дуэлью... Хотя, наверное, Базаров и отверг бы с презрением высказывание философа В.Розанова: «Но ведь без грез, без снов, без «поэзии» и «кошмаров» вообще, что был бы человек и его жизнь? — Корова, пасущаяся на траве».

Нашла любопытный документ: путеводитель по снам литературных героев для учителей. Им предстоит разбирать с учениками, почему в гоголевском «Ревизоре» появляется сон городничего о крысе, зачем в «Горе от ума» Софья рассказывает отцу о приснившемся цветущем луге, что означает, когда Гриневу в «Капитанской дочке» снится чернобородый мужик, то бишь Пугачев, в роли отца, почему Гончаров назвал «увертюрой всего романа» главу «Сон Обломова»... Не обойдены вниманием сны Пьера Безухова и Николая Ростова из «Войны и мира», а также ночные кошмары «изменщиц» леди Макбет Мценского уезда, Катерины из «Грозы» и Анны Карениной... Но и в белорусской литературе хватает литературных сновидений, да еще каких. Например, поле, борозды которого наполняются кровью... А над ними собрались люди, которые кричат: «Вузка! Цесна! Мала!» Жуть, правда? «I тут з натоўпу выступiлi тры сыны Мацея — парабак, рабочы i салдат — i, стаўшы на каленi, прысягнулi народу: «Мы дамо! Мы — сiла! Мы — права!»

Такой сон приснился крестьянину Матею в рассказе белорусской поэтессы Тетки «Прысяга над крывавымi разорамi». Впрочем, мистики здесь не больше, чем в «Буревестнике» Горького. А вот в самом, наверное, знаменитом произведении–сновидении нашей литературы, а именно поэме Янки Купалы «Сон на кургане», мистика преспокойно сочетается с революционной агитацией. Парню по имени Сам русалки навевают волшебный сон. Который почему–то изобличает социальное неравенство. Сон для белорусов–возрожденцев был символом «несознательности» народа, в противовес «абуджэнню». Купала в стихотворении «А ты, браце, спi...» упрекал обывателя: «Вясна. Сонца ўзыходзе, Свеце на зямлi; Дух збудзiўся ў народзе, — Усталi, пайшлi. Ёсць i працы, ёсць i поту, — Спаць няма калi! Дружна валяць на работу, — А ты, браце, спi!..»

Часто видят сны и герои Максима Горецкого. Студенту Архипу Ленкевичу из «Родных карэнняў», приехавшему домой, снится, как спасти родную землю, прогнать обидчиков народа: «I добра на зямельцы будзе ўсiм! Усе родныя, радыя, усе дужыя, ладныя. Свецiць сонейка, а ў гайку птушачкi пяюць вясёла так... шумiць жытцо высокае, доўгакалосае, шэпча думу святую, цiхую каласамi буйнымi, падзяку пяе працы мужыцкай, а не «мужыцкай» — сялянскай працы, справядлiвай...»

Герой повести Василя Быкова Сотников видит не сон, а, скорее, воспоминание: как в детстве взял без спросу ружье отца, случайно выстрелил... А потом нашел в себе мужество признаться в проступке. Вот и истоки его внутренней силы. Сон Зоси Норейко, героини пьесы «Пойти и не вернуться», более символичен. Молодая партизанка отправляется в разведку, к ней самовольно присоединяется влюбленный в нее Антон. Зосе снится, что какой–то близкий ей человек одновременно «ангел и дьявол», видит отвесные скалы, по которым карабкается, медвежью лапу с когтями, за которую она отказывается ухватиться... В реальности Антон, любя, ведет Зосю к гибели, он попытается уговорить ее перейти к немцам и тем спастись, та откажется и умрет...

Но «король сновидений» белорусской литературы — это, конечно, Владимир Короткевич. Сюжет «Черного замка Ольшанского» строится на том, что историк Антон Космич, обкурившись вражьими сигаретами с «травкой», видит во сне картины прошлого. Говорят, что эти сны Короткевич видел на самом деле! В романе «Хрыстос прызямлiўся ў Гароднi» Юрась Братчик, бывший школяр и бродячий артист, а ныне предводитель народного восстания, брошен в тюрьму. Он выдержал жестокие пытки, наутро его должны казнить... В эту ночь Братчику на протяжении целой главы снится его визит на небо. Короткевич рисует заоблачную пастораль в духе Тараса на Парнасе, где ангелы «Вадзiлi карагод i гралi на цымбалах i скрыпках. Усе анёлы былi з крыламi, у чапурных i шыкоўных чугах i свiтках, нагавiцах добрага шарачку, моцных поршнях. Памiж iмi было шмат гожых жанчын у аксамiтных i ядвабных кабатах, з караблiкамi на галовах. Крылы iхнiя былi багата вышываныя». Но самое главное, что увидел оттуда герой — это его родина в будущем, конечно, счастливом.

А вот в романе «Нельга забыць» героя посещает вполне мистическое сновидение. Поэта Андрея Гринкевича предала его любимая женщина, искусствовед Ирина Горева. Доведенный до отчаяния, тот видит странный сон... Церковь Покрова на Нерли. Чувствуется присутствие любимой. «Гэта яе подыхi варушылi траву, гэта яе рука, а не ветрык, дакраналася да яго валасоў. Яна была паўсюль: у нейкiм асаблiва высокiм небе з рэдкiмi, сляпуча–срэбнымi аблокамi, у вiльготнай, раскошна–прахалоднай лотацi». Потом герою является юный княжич, погибший здесь на охоте, и приглашает героя в церковь, объясняя, что Ирину и Андрея там ждут, потому что он, княжич, за них попросил, ибо они полюбили... Но героиня по–прежнему остается невидимой, и Андрей понимает, что никогда не сможет к ней прикоснуться. И просыпается от несколько раз повторенного кем–то: «Рэмбрант, уставай. Твая Саскiя памiрае».

Гринкевич, проснувшись, едет к Ирине, которая действительно умирает. Так же был уверен в правдивости полученных во сне от мертвой графини сведений о трех картах пушкинский Герман...

Зато в повести «Дзiкае паляванне караля Стаха» герою удается победить свой ночной кошмар, преобразовав его в приятную явь: он хватает призрак Голубой женщины, а тот оказывается живой возлюбленной, страдающей лунатизмом.

Самым философским сном в истории считается сон китайского мудреца Лао–Цзы: ему приснилось, что он мотылек, которому снится, что он Лао–Цзы. Из этого сна возникла целая философская школа.

Что ж, литературные сны — единственные, которые, пожалуй, можно толковать без опасения впасть в эзотерику. Не зря Ремизов писал: «Сказка и сон — брат и сестра. Сказка — литературная форма, а сон может быть литературной формой».

Самые известные сны героев белорусской классики

Янка Купала. «Сон на кургане». Сон Сама.

Тетка. «Прысяга над крывавымi разорамi». Сон крестьянина Матея.

Максим Горецкий. «Родныя карэннi». Сон студента Архипа.

Владимир Короткевич.  «Хрыстос прызямлiўся ў Гароднi». Сон Юрася Братчика.

Василь Быков. «Сотников». Сон Сотникова.

Рисунок Олега КАРПОВИЧА, "СБ".

Автор публикации: Людмила РУБЛЕВСКАЯ