Юрий Шевчук: "Путин - раб вертикали власти"

Недавняя беседа премьер-министра России Владимира Путина с деятелями культуры, в числе которых был и музыкант Юрий Шевчук, наделала шума. Шевчук задал премьеру вопросы о свободе слова в стране.После встречи Владимира Путина в Петербурге с организаторами и участниками благотворительного литературно-музыкального вечера "Маленький принц" пресс-секретарь российского премьер-министра Дмитрий Песков заявил, что интернет-сообщество неверно истолковало обмен репликами Владимира Путина и лидера рок-группы ДДТ Юрия Шевчука. 

После дискуссии с премьером лидер группы ДДТ дал интервью ведущему программы Русской службы Би-би-си Севе Новгородцеву.

Сева Новгородцев: После вашего разговора с Путиным комментаторы распределились на три группы. Первая – то, что Шевчук крут. Вторая – то, что Шевчук перебивал премьер-министра и невежливо себя вел. И третья – это то, что Путин спросил, как вас зовут. И народ удивляется – это что же, Шевчука не знать? Это что ж за премьер-министр?

Юрий Шевчук: Ну что же делать. Я совершенно спокойно отношусь к своему имени, и, если бы они не нашли мне имя, я был бы просто “человек из народа”. Это бы меня вполне устроило.

СН: Может ли разговор состояться снова?

ЮШ: Не знаю. Но если есть возможность, то, наверное, лучше говорить, чем воевать. Но будет эта возможность или нет, не от меня зависит. Я готов к любому диспуту в любую минуту своей жизни.

СН: Владимир Владимирович делал какие-то пометки, чтобы эти разговоры не впустую шли?

ЮШ: Я ему дал целый пакет документов. Когда я узнал, что у нас будет беседа, когда мне позвонил какой-то чудак и попросил не задавать каких-то вопросов, я собрал за два дня вопросы через своих коллег журналистов из "Новой газеты" и других. И вложил эти вопросы ему в руки. Там было много чего: от проблемы Байкала до проблем коррупционных, с фактами, цифрами, с примерами с безмерными подъемами зарплат менеджерам Газпрома за прошлый год, когда кризис шумел в стране, об ипотеке, о банковских кредитах. В общем, это был целый перечень вопросов, которые волнуют в данный момент общество.

СН: Ты думаешь, он сам об этом не знает?

ЮШ: Судя по тому, что происходит в стране, у меня было полное ощущение того, что не знает. Кто его знает? В этих мозгах никто не ночевал.

СН: В обычной нормальной стране ты бы эти документы отправил в секретариат премьер-министра, получил бы ответ о рассмотрении и так далее. А тут нужно как в старые времена царю-батюшке в руку совать.

ЮШ: Я видел измученного человека. Сидя за этим большим праздничным столом, я думал о том, что Владимир Владимирович построил вертикаль и сам оказался ее рабом. С любой бумажкой народ прется именно к нему, потому что остальная администрация только отписывается и ничего не делает. Все заняты только "любовью к России". Она скоро Россию залюбит до смерти, до полной нищеты, эта бюрократия. И все идут именно к царю.

СН: На твой главный тезис о равенстве всех перед законом все покивали головой. Насколько все это реально в России?

ЮШ: К равенству всех перед законом у нас никто не привык. У нас всегда Бог был выше закона, и воля была выше закона. Я понимаю, какой сейчас электорат, но я и говорил о просвещении, о том, что надо образовывать страну. Как в 1920-е годы, всех за парту посадить, учить историю, учить полемике, учить мягко, спокойно. Не выращивать траву вместо мозгов. Образовываться надо, а иначе какая модернизация? Я помню, как я чуть со стула не упал от смеха, когда наш президент Дмитрий Медведев толкал речь про модернизацию. И показывали это мускулистое раздумье в зале – вот этих всяких членов [Совета] федерации, думских всяких чудаков. Как они игрались в мобильные телефоны, зевали, спали, и мысль была одна – скорей бы он уже закончил говорить и можно будет уже опять начать любить Россию.

СН: Ты когда пойдешь на "Марш" [несогласных], в рядах демонстрантов себя как дома чувствуешь?

ЮШ: Я прежде всего музыкант, я не состою ни в какой политической партии. Я никакой не коммунист, не анархист. Но, с другой стороны, коли уж у нас говорят все о демократии, то каждый человек имеет право высказываться, так же, как это происходит во всех нормальных странах.

СН: [После разговора с Путиным] достают тебя люди с похвалами или критикой?

ЮШ: Да, конечно, я просто уже устал. Я думаю, это интервью будет последним. На фронте так не говорят, ну тогда – крайнее, это точно. Я устал, я хочу заниматься любимым делом – музыкой.

СН: Пару слов про чайную церемонию – что там было? Наверное, никто не ел?

ЮШ: Никто ни к чему не притронулся. Все пошло совершенно не так. Чаепития не вышло.