Диана Балыко: Больше всего я реализовалась в сексе

Поэтесса, драматург, журналист, психолог Диана Балыко ответила на вопросы Алексея Вайткуна в авторской программе журналиста "Личное дело".

- В вашей книге стихов "Сейчас. Сегодня. Навсегда" есть цитата о вас могилевского режиссера Александра Дольникова. Он сказал, что ваш феномен в том, что в одном лице вы совмещаете поэта, журналиста, писателя и драматурга. Александр продолжает: "Я спрашиваю себя, какая из граней ее таланта наиболее яркая, и затрудняюсь ответить". Диана, так все-таки кто вы?

- Мне очень тяжело самоидентифицировать себя одним словом. Я часто представляюсь как Диана Балыко, после чего каждый человек самостоятельно рисует для себя мой портрет. В одной компании я психолог, во второй - жена, в третьей - поэтесса, в четвертой - драматург… Занятость в разных сферах позволяет мне стоять одновременно на нескольких ногах и устойчиво идти по жизни. Ведь если человек точно знает, что он лишь школьный учитель, то ему стоять очень сложно и неустойчиво, так как в его жизни одна опора - преподавание, и нет других вариантов. Возникшие проблемы на работе в таком случае воспринимаются как катастрофа, нереализованность, невостребованность, ощущение собственной ненужности. Но большинство людей стоят на двух ногах: одна нога - семья, другая - работа. Так проще маневрировать в жизненных неурядицах: не поняли в семье, зато ценят на работе, не заплатили вовремя зарплату, есть отдушина - семья. А мне нравится стоять на трех и даже четырех ногах. Главное - не запутаться, с какой ноги сегодня вставать, и не быть сороконожкой.

- По-вашему, это мало: поэтесса, журналист, драматург, историк, психолог?

- Поиск себя - самое важное, что есть в моей жизни.

- В какой из этих сфер вы нашли себя и реализовались в большей степени?

- Больше всего я реализовалась в сексе.

- Вы закончили исторический факультет БГУ... Что вам дал истфак помимо "корочки"?

- Исторический факультет - это основа гуманитарного образования, которое позволило мне научиться учиться и дало возможность активно заниматься журналистикой. В то время как мои однокурсники участвовали в научно-практических конференциях, писали доклады по истории, я бегала из института в редакцию газеты "Знамя юности". В этом издании я работа в отделе молодежной политики. Потом я издавала свою собственную рекламно-информационную газету "В десятку" и писала стихи. Так что исторический факультет БГУ помогал мне получать хорошее гуманитарное образование.

- Чего не хватало хорошей молодой девушке, которая разрывалась между редакцией газеты и университетом? Вам хотелось какого-то признания или вы просто рано начали думать о будущем?

- Мне всего всегда хватало, но всегда хотелось чего-то большего… Жизнь так многогранна и интересна, что мне до сих пор хочется себя попробовать везде и во всем. Это сравнимо с вождением автомобиля. Одни автолюбители ездят на своем "железном коне", не нарушая ПДД, и являются примерными водителями. А есть шумахеры, которым хочется гонять и постоянно испытывать новые ощущения. Так и я. В юношестве мне хотелось петь, рисовать, заниматься в драматическом кружке - не стоять на месте, а постоянно развиваться.

- А сейчас вам всего хватает?

- Если говорить глобально, то мне не хватает собственной религии. Под собственной религией я подразумеваю свое творчество. Хочется, чтобы у него было как можно больше почитателей и ценителей. Ведь с религиозным движением можно сравнить все вокруг. Например, театр: пьеса - это Библия, режиссер - священник, который несет свое видение мира зрителям - пастве.

- То есть вам хочется создать нечто глобальное, что бы держалось на тех столпах, в которых вы сегодня себя реализовываете?

- Мне хочется сделать поколенческое высказывание, осмыслить современность через собственное творчество и оставить после себя "подвижников". Повторюсь, творческих сфер, в которых ты реализовываешься, если ты, конечно, творческий человек, на мой взгляд, должно быть много, чтобы всё было разнообразным и интересным.

- Диана, из какого сора растут ваши стихи?

- На самом деле, они растут из любого сора. Иногда они появляются из сна или разговора с человеком, который скажет мне очень интересную и красивую мысль.

- А каким образом идет процесс написания стихов? Тебе приходит мысль, и ты сразу записываешь ее в блокнот или на клочке бумаги?

- В последнее время я все больше стихов пишу за компьютером. Но я всегда ношу с собой ежедневник и блокнот для того, чтобы вовремя зафиксировать мысль. Самое важное, что есть у меня, - это мои мысли.

К примеру, пять лет назад я ехала в автобусе с сумками поступать в московский литературный институт. И вдруг пришла мысль, что у водителя есть карта маршрута - карта маршрутов бродячих собак. То есть я, как бродячая собака, еду куда-то. Я быстро выхватываю ежедневник, вырываю страничку и записываю эту мысль.

- Интересно, а можно ли не успеть записать мысль?

- Бывают случаи, когда ты не успеваешь записать мысль, и тогда остается горечь от не случившегося чуда.

- У тебя бывают моменты, когда творческий процесс по каким-то причинам не идет?

- Такие моменты тоже случаются, причем в самых разных случаях. Чаще всего он не идет в заказных случаях. Это происходит не потому, что заказ неинтересен, а, скорее, потому, что заказ бывает сложнее амбиций его исполнителя. Когда я пишу по музе, то я делаю это на пределе своих творческих возможностей. А во время очередного заказа я часто пишу за пределом своих творческих возможностей. Зачастую мне заказывают тему, которую мне изначально неинтересно разрабатывать. Но в процессе, когда я начинаю разбираться в ней подробнее, она становится мне чертовски интересной, мои горизонты расширяются, и я радостно думаю: "Ай да Пушкин, ай да сукин сын!".

- А с музой можно договориться?

- Мы постоянно с ней выпиваем, читаем вместе стихи, договариваемся, потому что без договора с музой ничего не происходит.

- В предисловии к своему сборнику ты пишешь о том, что писатель - это боль. Почему тебе так кажется?
- Если тебя не трогает то или иное событие, оно не является твоей болевой точкой, то в чем тогда смысл написания?

Каждый человек, который садится за компьютер и хочет сказать людям что-то ранее недоговоренное, должен делать это, на мой взгляд, именно в момент переживаний, которые и трансформируются в творчество. Если этого не происходит, то, как говорят в Одессе, "кончай начинать".

- Что нужно сделать, чтобы творчество зацепило читателя?

- Нужно говорить афористично, мало, просто, коротко и так, как не говорят другие.

- У тебя всегда это получается?

- Мы работаем над этим. Нет предела совершенству.

- Есть ли лекарство от боли, которую переживает писатель?

- Творчество - это и есть лекарство от этой боли. Когда болит, ты пишешь, а когда перестает болеть, ты ставишь точку, и произведение становится законченным.

- Получается, что в творчестве необходимо все время болеть?

- Я думаю, да. Болеть - это здоровый образ жизни творящего человека. По статистике, людей с эстетической потребностью в мире рождается всего лишь 3%. Эстетическая потребность - это желание писать, рисовать, создавать музыку. По шкале Маслова есть базовые потребности, которые заключаются в том, чтобы человек не голодал, чувствовал себя в безопасности и так далее. Но на вершине всего находится самореализация. Не у всех самореализация связана с искусством. Ты можешь строить прекрасные дома по чужим проектам, быть поваром и готовить по чужим рецептам, остановиться на безопасности и сытности и не дойти до самореализации.

- Многие люди уходят в другие сферы, потому что думают, что творчество - это несерьезно.

- Еще бы. Продавец - это профессия. Бухгалтер - это профессия. А что такое художник? Думаю, далеко не все люди хотят творить. Хотя людям с эстетической потребностью это может показаться странным. Но тем, кто хочет творить, кто нуждается в этом как в воздухе, наплевать на общепринятые стандарты счастья и успешности. Они все равно будут это делать, будут творить.

После окончания истфака БГУ я сказала своей руководительнице по диплому: "Дина Ивановна, на протяжении года я работаю директором по развитию мебельной компании, и мне кажется, что я делаю не свое дело. Я продаю людям шкафы-купе, а мне хочется писать!". На что эта мудрая женщина ответила мне: "Диана, брось, это мания величия! Когда тебе будет что сказать миру, ты все бросишь, сядешь за компьютер и скажешь. А пока тебе нечего сказать, продавай шкафы-купе".

- Сейчас тебе уже есть что сказать миру?

- Думаю, да.

- А мир слушает?

- Я спокойна за собственную творческую судьбу.

- Можно ли в творчестве быть самодостаточным человеком?

- В определенной мере я завишу от заказов - поэтому я не могу сказать, что пишу все, что взбредет в голову. Практически все, чем я занимаюсь, - это коллективный продукт. Я стараюсь прийти к консенсусу со всеми людьми, которые участвуют в процессе создания чего-либо. Я могу самодостаточно написать стихотворение и положить его в стол, а все остальное не будет являться таковым. Книги по психологии нуждаются в продвижении, в маркетологах, в рекламе, в издателях и редакторах. Пьесы нуждаются в постановке на сцене. Я не хочу писать пьесы, которые погибнут в моем столе.

- Можно ли потеряться в творчестве?

- В творчестве можно потеряться, потом снова найтись, а потом снова потеряться и так много раз, и все это необходимо для развития.

- На твой взгляд, может ли творчество быть лакмусовой бумажкой?

- Безусловно, каждое написанное мной произведение так или иначе обо мне. Даже если я беру документальную историю, иду с диктофоном к человеку, все равно моя призма восприятия - лакмусовая бумажка - ложится на документальную основу, и я вдруг превращаюсь во всех героев своей пьесы.

- А от этого нельзя сойти с ума?

- Мне кажется, что здоровых людей нет - есть недообследованные. Мы все немножечко девианты. Мне очень нравятся фильмы Педро Альмадовара. Этот человек говорит, что ему интересно исследовать аномалии, потому что они более нормальны, чем все то, что общество считает нормой. А все, что общество считает нормальным, всегда на поверку оказывается глубоко извращенным.

- Какая она - современная поэзия?

- Современная поэзия очень разная. Мне интересна Вера Павлова. Из белорусской поэзии мне близок Дранько-Майсюк. Когда я читаю произведения этого автора, то забываю, на каком языке он пишет, слова исчезают в принципе, остаются лишь образы, ощущения, переживания.

- Кстати, Дранько-Майсюк как-то сказал о вас, что вы - душа метущаяся, любящая, душа, у которой, может быть, не все хорошо в жизни…

- Я все время говорю о том, что писатель - это боль. Безусловно, какие-то бытовые проблемы я воспринимаю гротескно. Кто-то может сказать: "Повезло соседке, потому что у нее есть муж, любовник, а вчера еще и в лифте изнасиловали". А я, как поэт, могу расстроиться по этому поводу. У меня другие и очень странные критерии оценки, но все они делают меня писателем, у которого все время что-то болит и ноет, как зуб. Для меня творчество - это лекарство.

В быту я прагматичный человек: люблю водить автомобиль, считаю, что поэт должен быть сытым. Мне нравится садиться за письменный стол, когда я хорошо выспалась, просыпаться не раньше девяти утра. И выходить из окна, резать вены или сходить с ума я предпочитаю только в реальности своих произведений. Нужно сказать, что творчество лечит меня от безумных поступков.

- Какие еще условия необходимы тебе для творчества?

- Самое главное - это вера в себя, потому что вокруг постоянно есть доброжелатели и недоброжелатели, но все наше советское и постсоветское общество в воспитании постоянно настраивало нас на негатив. Даже до сих пор, когда ребенок возвращается с десяткой из школы, то родители, конечно, хвалят его, но мимоходом, а потом говорят, чтобы ребенок шел и делал уроки, ведь учится он для себя, а не для мамы с папой. А если ребенок приходит домой с тройкой или двойкой, то в большинстве случаев весь вечер выслушивает нарекания родителей и может быть оставлен без мультика или без мороженого. Мы с молоком матери впитываем убеждение, что на негатив нужно обращать много внимания, а к позитиву относимся как к должному. Самое важное для человека - это вера в себя. Если обращать внимание на лающих собак, то караван не будет двигаться. А ведь караван должен идти даже во время лая...

- А чем ты подпитываешь веру в себя?

- Я следую принципу "делай, как должно, и будь, что будет". Вера в себя - это внутренний стержень, который ты постоянно фиксируешь. То же самое и с ровным позвоночником. Я чувствую, что делаю что-то, отчего моему телу комфортно. Я все калибрую, как специалист по НЛП, через тело. Если моему телу комфортно - значит, мне хорошо, и я себя не обманываю. Мне нравится выходить на сцену после спектакля, когда есть овации, и впитывать эту энергию - заразительную, животворящую, вкусную.

- У меня такое чувство, что тебе все время ее не хватает.

- Мне ее не хватает, потому что я готова ее отдавать. Я хочу, чтобы у этой энергии была постоянная циркуляция. У меня немного иная скорость жизни, чем у других людей. Обычный человек может циркулировать свою собственную энергию достаточно долго: ходить на работу каждый день, смотреть по вечерам телевизор и ездить отдыхать на море раз в год. Мне этого недостаточно. Мне необходима энергия еще и для того, чтобы ее аккумулировать и отдавать людям. А потом снова взять, аккумулировать и опять отдавать…

- Как на твои эмоции реагируют твои близкие люди? Насколько они готовы оказать тебе поддержку и насколько у них хватает на это сил?

- В некотором роде мои близкие люди - это мазохисты, которые готовы терпеть мои перепады настроения, но, наверное, они видят в этом какую-то глобальную цель. Ведь никто их них не отказался быть со мной. Я поддерживаю прекрасные отношения с моими родителями, десять лет живу в браке, да и мой супруг готов меня всегда и во всем подержать. Это дорогого стоит.

 Вопросы слушателей.

- Диана, в одной из публикаций вас как-то назвали литературным конвейером. Исходя из количества пьес и книг, мне кажется, что вы работаете над текстами в параллельном режиме. Если это так, то как вам удается разделять сюжетные линии и вообще физически распределять время между такими проектами?

- Такой аспект действительно присутствует в моей работе. Я считаю, что лучший отдых - это смена деятельности. В свое время Вольтер имел несколько рукописей, раскладывал их на столе, брал то одну, то другую и дописывал абзацы в свои произведения. У меня нет таких рукописей, но есть папки с файлами. Я открываю то один файл, то другой - в зависимости от контракта, который меня поджимает. К примеру, я пишу книги по психологии о сексуальном воспитании подростков и одновременно пишу пьесу про Якуба Коласа по заказу Витебского академического театра. Перескакивая с одного проекта на другой, я добавляю объема каждому из проектов. В пьесу про Якуба Коласа я могу привнести сексуальный подтекст, а в книгу о сексе - духовность, которую можно почерпнуть из литературы. Даже тренинги, которые я провожу с людьми, помогают мне сделать произведение объемнее и многограннее.

- Что для вас является главным ресурсом в жизни? Является ли он возобновляемым или исчерпаемым? Какую цель вы преследуете в жизни и в творчестве?

- Моя самая главная цель в жизни - это найти себя. Самый важный ресурс, который есть у меня и у всех нас, - это другие люди. А еще более важный ресурс - это вы сами, и этот ресурс у вас не отнимут, пока длится ваша жизнь. Из всего многообразия жизненных ресурсов я предпочитаю любовь. Любовь - это мощный двигатель, который меня толкает во всех сферах жизни и заставляет что-то делать.

- В свое время вы жили в Бобруйске, печатали стихи в "Бобруйском курьере". Оставил ли этот город след в вашем творчестве и судьбе?

- Честно говоря, у меня отец родом из Бобруйска, но я никогда там не жила. Я иногда заезжаю в этот город к бабушке, там изредка бывают на гастролях со спектаклями по моим произведениям.

- Как прошли гастроли витебского "Психоаналитика" в Минске?

- Мне очень понравились гастроли. Они были очень теплыми: актеров пять раз вызывали на бис. Мне понравилась игра. Был забавный момент, когда меня на сцену позвали актеры и зрители стали меня поздравлять. И вдруг мы столкнулись с одним известным белорусским критиком. Я с трогательной наивностью спросила у нее, понравилась ли ей постановка. Она посмотрела на меня и недовольным голосом сказала: "Не понравилась!". И тут же толпа зрителей начала кричать, что им очень понравилось. Критик, делая разницу между собой и зрителем, ответила, что мнения простых людей и профессионалов, по традиции, должны отличаться. Я работаю на публику, а не на театральных критиков. Критики не покупают билеты в театры, они приходят и зарабатывают деньги на хвальбе или негативной оценке твоего спектакля. Таких людей единицы, а в зрительном зале около шестисот-восьмисот мест. Думаю, что наполняемость зала вам всегда скажет о том, насколько тот или иной спектакль любим.

Когда я пишу пьесы, по которым ставятся спектакли, которые, в свою очередь, собирают полные залы зрителей, - мне говорят, что я конъюнктурный драматург, потому что пишу дешевые вещи. Другой драматург пишет интеллектуальную или жесткую пьесу, собирает в зале тридцать человек, и ему говорят, что и это ненастоящая драматургия. В общем, "нет пророка в своем отечестве".

- Диана, ожидаются ли постановки по вашим пьесам в Москве?

- Сейчас в театре Романа Виктюка режиссер Андрей Боровиков репетирует мою пьесу "Психоаналитик для психоаналитика".

- Диана, как часто вы оборачиваетесь назад, чтобы осознать то, что уже сделано? Как часто в вашей жизни происходит переоценка ценностей?

- Назад я оглядываюсь каждый вечер, потому что пишу в ежедневнике своеобразный план о проделанной мной работе. Мне так приятно вычеркивать красным маркером уже реализованные дела, что оглядывание назад уже вошло в мой ежедневный ритуал. Ценности я переоцениваю нечасто и за это благодарна своим родителям. Они привили мне ценности вечные, которые помогают мне двигаться по жизни.

- В вашей биографии есть место психологии. Помогает ли НЛП лично вам?

- Мне очень помогает психология. Я недавно покупала себе автомобиль и брала уроки вождения. Инструктор по вождению раскритиковал НЛП и недоумевал, чем конкретно оно мне помогло. Я ответила, что психология помогла мне купить хорошую машину и причем не в кредит.

- Диана, я был на вашем вечере 18 сентября в Доме литераторов. Меня очень впечатлила проникновенность, с которой вы читали стихи, и красивое музыкальное сопровождение на рояле. Когда вас еще можно будет увидеть и услышать в аналогичном концерте?

- Мне очень сложно назвать конкретные даты таких встреч. Обычно это ангажированные встречи и меня просят их провести. До этого театр белорусской драматургии организовывал мой творческий вечер. Если у людей есть интерес, то я с удовольствием провожу такие встречи. Иногда я читаю стихи в детских домах или в курсантских училищах и школах.

- Что вас больше всего мотивирует и демотивирует в жизни?

- Прежде всего, меня мотивирует любовь и вера в себя, а демотивируют несовпадения с ожиданиями. Я очень много лет стараюсь научиться жить без ожиданий и принимать жизнь такой, какая она есть. Если то, что готовит для меня Вселенная, совпадает с моими ожиданиями, то я радуюсь. Как только мои ожидания не оправдываются, я начинаю нервничать. Хотя в последнее время все чаще прошу: Господи, дай мне то, что мне действительно нужно, а не то, чего я хочу.

- Как вы считаете, литератору легче реализоваться и добиться признания в России или в Беларуси? Есть ли у вас планы по покорению дальнего зарубежья? Считаете ли вы Андрея Курейчика своим конкурентом или, наоборот, соратником?

- Повторюсь, нет пророка в своем отечестве. Пока тебя не признает большая страна, например, Россия, то в маленькой стране тебя никто не будет знать. Это правда. Все оглядываются на нашего большого брата. Но мне кажется, что нужно, не забывая о родине, выходить за рамки территориальных границ. Нужно писать о том, что интересно людям вне зависимости от их места жительства. Теперь о конкуренции. Я не считаю Андрея Курейчика своим конкурентом. В мире так много возможностей и проектов, что их хватит всем.

- А какая ты в быту?

- В быту я хозяюшка, которая очень любит варить глинтвейн и готовить пиццу для любимого мужа. Дома у меня живет десятилетний кот, а на рабочем столе царит хаос. Без эпатажа я добрая, могу даже и всплакнуть.

- Российский драматург Владимир Забалуев, ваш коллега, написал о том, что у вас есть свой почерк, по-женски тонкое проникновение в проблемы и мужская зрелость. На ваш взгляд, в чем мужская зрелость, которую заметил драматург?

- Я думаю, что моя мужская зрелость в иронии. Я стараюсь все подвергать сомнению и над всем шутить. На мой взгляд, это очень интересный способ исследования жизни.

Я современный автор - поэтому не пишу о том, что мне неизвестно. Мне нравится говорить с читателями на том языке, на котором они сами разговаривают.

- Не раздражает ли тебя местами современная поэзия?

- Честно говоря, меня и классическая поэзия местами раздражает. Если меня что-то раздражает, то я просто ухожу от этого. Я очень мощным вектором двигаюсь к тому, что мне интересно. Я понимаю, что в современном мире необходимо перелопатить тонны словесной руды, прежде чем ты найдешь что-то уникальное. Это похоже на поиск полового партнера. Ведь много мужчин гуляет по улице, но жизнь прожить тебе хочется только с одним человеком. Когда среди кучи ерунды всплывает нужное зерно, ты читаешь и знаешь, что это останется.

- Несколько недель назад на вашем месте сидел драматург Андрей Курейчик. Он сказал, что современная драматургия сегодня очень зла и за это ее недолюбливают некоторые театральные режиссеры. Вы согласны с Андреем?

- Современная драматургия, возможно, и зла, но я не зла, потому что у меня много заказов на пьесы и я с удовольствием выполняю свою работу. На мой взгляд, я добрый драматург. Сейчас ставится пьеса "Мой собственный памятник", спектакль будет называться "Любимая женщина министра". В нем играют звезды театра киноактера Ольга Сизова и Анатолий Гурьев, с которыми я сегодня даже умудрилась поспорить. В моей пьесе два финала - хороший и плохой. Артисты выбрали добрый финал, а я предлагаю сделать более жестокий. Но я не настаиваю. Я даю людям возможность реализоваться. Свой творческий оргазм я получаю в процессе написания произведения. А потом за дело берутся профессионалы - режиссеры, актеры. Они не хотят испортить пьесу. Они всегда хотят сделать материал лучше, интереснее. Ведь мы несем коллективную ответственность как создатели продукта. И нам важно, чтобы зрители не просто пришли на спектакль, но и вернулись на него со своими друзьями, близкими, коллегами по работе.

За всю современную драматургию я не буду отвечать, но я не зла.

- Ты состоялась в творчестве, а раскрылась ли ты как женщина?

- Я даже не знаю, как без эпатажа отвечать на этот вопрос. Я считаю себя счастливой женой.

- Ты можешь за себя постоять?

- Конечно, могу! Я ношу в сумочке электрошокер, а также могу постоять за себя словесной полемикой.

- Может быть, существуют и психологические приемы, которые ты используешь для защиты?

- Чаще всего я стараюсь не отвечать на словесные выпады и обиды. Наш мир настолько маленький, что если совершенно подвести отношения к разрыву, то это может привести к пагубным последствиям. Погода и настроение изменится, ветер подует в другую сторону, человек снова захочет общаться, а ты уже довел ваши отношения до полного разрыва. Я очень часто оставляю последнее слово за другими…

- Как в творчестве гореть и не сгорать?

- На мой взгляд, в творчестве нужно сгорать. Если ты выбрал этот путь, то его нужно пройти таким, каким он предопределен природой. Как женщина должна рожать детей, так творец должен сгорать, чтобы потом возродиться снова в новом произведении.