Дмитрий Астрахан о белорусском кино: «Мне кажется, есть перебор с военной тематикой»
Российский режиссер Дмитрий Астрахан уже снял в Минске более пятнадцати картин и продолжает работать на студии «Беларусьфильм».
Интервью с Дмитрием Астраханом публикует газета «Рэспубліка».
— Дмитрий Хананович, сначала расскажите, чем сейчас занимаетесь?
— Недавно сняли первый блок телефильма «Золотая страна». Сейчас озвучиваем его. В январе собираемся взяться за второй. Это сериал о приходе капитализма в Россию: путь честного молодого человека, имеющего предпринимательскую жилку, к своей финансовой империи. Он становится богатым, не грабя и не убивая.
— То есть это очередной фильм в духе Астрахана со счастливым концом? Вы знаете, что после картины «Все будет хорошо» вас стали называть специалистом по благоприятным исходам?
— Давайте вместе поразмышляем. Какой благоприятный исход в фильме «Все будет хорошо»? Герой приходит к полному человеческому краху. Или мой первый фильм «Изыди»? Там все гибнут. А чего стоит одно название «Из ада в ад»? «Контракт со смертью» с жутким финалом. «В зале ожидания» гибнет мальчик. Да, в «Перекрестке» все заканчивается хорошо. «Ты у меня одна». Финал счастливый, но при этом грустный. «Подари мне лунный свет». Там тоже хеппи-энд, и тоже грустный. Специалист по благоприятным исходам? Не знаю. Но «Золотая страна» действительно с хеппи-эндом. Мне кажется, все мои фильмы разные. Вот и скоро выйдет необычная по форме картина «На свете живут добрые и хорошие люди» с Сергеем Горобченко в главной роли. Это героическая комедия: фильм о России, о нас…
— Дмитрий Хананович, а почему фильмы о России вы снимаете в Беларуси?
— Я не отделяю Беларусь от России. Мы по-прежнему близки. Находясь здесь, у меня нет ощущения, что снимаю в другой стране. Мне понравилось работать в Беларуси. Здесь нет суетности. В Москве очень много сил уходит на организацию процесса. Там переезд с одного объекта на другой — огромная проблема. А в Минске за день можно снять несколько мест.
— Еще российские режиссеры едут в Беларусь потому, что здесь снимать дешевле…
— Раньше действительно было дешевле. Сейчас цены на услуги подросли, и большой разницы с Россией уже нет.
— Знаю, что у вас белорусские корни…
— Да. Мама из Гомеля. Папа из Борисова. Его отец, мой дедушка, был специалистом по лесу, поставлял древесину на местную мебельную фабрику. Родители учились в Ленинграде, там и познакомились.
— В Беларуси вы работаете без малого пятнадцать лет. Заметили ли какие-нибудь сдвиги в кинопроизводстве?
— Когда я здесь впервые появился, на киностудии была тишина. Сейчас она работает на полную мощность. Снимается и белорусское, и российское кино. И это прекрасно. Обсуждать его — дело критиков, киноведов. Пусть зрители сами выбирают, что им по душе. Многие белорусские картины я смотрел с интересом. Мне кажется, есть перебор с военной тематикой. Но я думаю, что это этап, который скоро пройдет, и белорусы начнут снимать больше фильмов о современной жизни. Главное, что киноиндустрия в Минске развивается.
— А что скажете о белорусском театре? Вы же начинали как театральный режиссер.
— Мне нравятся спектакли Театра-студии киноактера. Был в Молодежном, смотрел «Хитроумную влюбленную» с потрясающим актером Сергеем Журавлем в главной роли. Получил огромное удовольствие. В Беларуси сильная театральная школа. Поэтому у вас так много хороших артистов.
— Но при этом вы неохотно приглашаете белорусов на главные роли, они обычно на втором плане…
— Не соглашусь с вами. Никто из белорусских режиссеров не снимал столько белорусских актеров, как я. Всегда на полную мощность использовал ваш творческий потенциал. В фильме «Контракт со смертью» практически все главные роли исполняют белорусы. В «Зале ожидания» тоже много ваших актеров.
Некоторых белорусских артистов именно я сделал знаменитыми. Например, Аня Легчилова. До меня ее никто не снимал в главных ролях. Благодаря «Перекрестку», «Желтому карлику», «Алхимикам» она стала востребованной российской актрисой.
— Дмитрий Хананович, а почему вы бросили театр? У вас ведь были успехи в этом деле, награды?
— Потому что в моей жизни появилось кино и возможность говорить с многомиллионной аудиторией. Я и сейчас периодически что-то ставлю. Недавно сделал спектакль в Севастополе. Я очень люблю работать в театре. Расстраиваюсь из-за того, что, увлекшись кино, мало времени уделяю сцене. Постоянно читаю разные пьесы, что-то придумываю с надеждой, что буду это ставить.
— Тогда почему бы вам не поставить что-нибудь в Минске?
— Если бы меня пригласили в какой-нибудь белорусский театр, то почему нет? Пока приглашений не было. Сам не навязываюсь.
— А что с белорусским кино? Неужели тоже не зовут?
— Взялся бы и за фильм, если бы нашелся хороший сценарий. Почему нет?
— И каким вы видите свой белорусский фильм?
— Кино должно быть интересным, ярким, волнующим. Фильм должны понимать в любой точке земного шара. Тогда можно считать, что художник достиг успеха. Если фильм интересен только белорусам или только украинцам, значит, он неудачный.
— А у вас такие есть?
— Это судить не мне, а публике. А так как все мои фильмы периодически показывают по телевидению, значит, зрители их любят.
— А вы никогда не мечтали о Голливуде? У вас ведь все братья живут в Америке?
— В Голливуде снято множество великих фильмов. Мечтал ли я? Самое привлекательное в сегодняшнем Голливуде — это зарплата. Там действительно платят огромные деньги, не соизмеримые с нашими зарплатами. Но есть и другая сторона медали. Это жесточайший продюсерский контроль и диктат. Я же ни перед кем не люблю отчитываться. Хочу сам принимать творческие решения.
— А что в вашем понимании счастье?
— Знаете, мне сейчас вспомнился случай из моей жизни. Я служил матросом на флоте. Мне тогда было 26 лет, уже поставил несколько спектаклей, имел звание лауреата Ленинского комсомола. И вскоре меня перевели в театр флота, в поселок Заветы Ильича, между Владивостоком и Камчаткой, Богом забытый край. Зарплата, как у матроса, была семь рублей восемьдесят копеек, имел комнату в коммунальной квартире. Мы целыми днями репетировали, больше заняться было нечем. Мой первый же спектакль «Счастье мое» пользовался огромным успехом. С одной стороны, был матросом, с другой — режиссером. Я не решал ничьих судеб, не влезал в театральные интриги. Поэтому меня любили актеры. Я занимался только творчеством. Часто вспоминаю тот счастливый период, который, к сожалению, не мог продолжаться вечно.
А теперь на тебя наваливаются проблемы, не имеющие отношения к творчеству. Их приходится решать. Но когда ты снимаешь сценарий, который тебе нравится, и делаешь это так, как сам считаешь нужным, испытываешь радость. Если потом еще зрительный зал аплодирует тебе стоя, а это я часто испытываю в жизни (тьфу-тьфу-тьфу), — это, конечно, счастье.
— А в личной жизни вы счастливы?
— Да. У меня прекрасная жена Елена и шестеро детей.
— Дмитрий Хананович, расскажите, почему некоторые режиссеры годами просиживают штаны, а вы постоянно в работе?
— Не могу отвечать за других. Мне повезло, я в свое время нашел сценариста Олега Данилова. Мне интересно снимать то, что он пишет. Главное, что всегда находятся инвесторы, которые помогают воплощать наши идеи.
— А сколько времени снимается один фильм?
— «На свете живут добрые и хорошие люди» снимался четыре года. За это время я сделал «Все по-честному» и снял, но еще не закончил «Ночной таверны огонек». То есть за четыре года отснято три картины. Почти полтора года на фильм. Что-то получается быстро, а что-то, наоборот, затягивается. «Все будет хорошо» снимался почти год, еще полгода монтировался. «Ты у меня одна» снят за месяц, а монтировался почти год. Если у меня есть возможность работать долго, то этому радуюсь. Люблю подумать, осмыслить.
— Кризис как-то повлиял на кино?
— Так получилось, что мои по-следние картины были запущены в производство еще до кризиса. И я продолжаю спокойно работать. Пока снимаю (тьфу-тьфу-тьфу). Но думаю, что если ты делаешь что-то важное в своей жизни и веришь в свою работу, ничего не страшно. Судьба благосклонна к таким. Тогда сопутствует удача. И кризиса не замечаешь.